прыжок

                АЛЕКСАНДР КАТЕРОВ



               
               

                П Р Ы Ж О К
               
                РАССКАЗ
                (главы из романа)




Яркая вспышка осветила комнату, и я открыл глаза.
- Гроза. - Догадался я, ожидая раската грома.
Небо молчало, и я успел подумать:
- Сейчас ребенка разбудит…
Но за окном по-прежнему было тихо, а в кроватке, опережая события, вдруг заплакал сынишка. Жена быстро соскочила с постели, и босая поспешила к ребенку.
Я проводил ее взглядом и, глядя в темное окно, подумал:
- Странно, а где же раскаты?
Даниил на руках Даши притих и под тихое пение колыбельной, они оба засыпали. Вдруг небо посветлело, а где-то совсем рядом, будто из пушки выстрелил гром. В серванте зазвенела посуда, а маленький Даниил заплакал на руках жены.
- Ну, что накаркал!.. – Упрекнул я себя и встал с кровати.
Я подошел к Даше и, погладив ее по волосам, сказал:
- Иди спать, а мы с ним сейчас по-мужски потолкуем…
Ребенок продолжал плакать, а я, взяв его на руки, спросил:
- Ты чего хандришь, чего хочешь?
- Сухой, накормленный, что еще надо?
Даниил ничего не ответил, а только громко выпустил пузыри воздуха и смешно скривил рот. Я улыбнулся его гримасе, а он насупил губки и тихо заплакал.
- Обожди, обожди, Даня. – Остановил я его.
- Давай разберемся. Может тебе сон плохой приснился, и ты испугался? Тебе страшно? Так ты скажи.
Сын открыл глаза и, освободив свою руку, протянул ее мне.
- Вот и тебе моя рука. – Сказал я и дал ему свой палец.
Он зажал его в своем кулачке, а я продолжал разговор.
- Ты не бойся, все будет хорошо! – Заверял я сына.
- В жизни так бывает, поверь мне. По началу все боязно, потом ничего - привыкаешь. Ты думаешь, что я не боялся? О-о, Данечка! Боялся – еще, как боялся. И темноты боялся, и без мамы оставаться боялся, и волков тоже боялся. А сейчас ничего, наладилось…
Сын, не выпуская мой палец из своего кулачка, потихоньку засыпал у меня на руках, а я продолжал тему:
- Ты, Даня, стоишь на пороге жизни, а я на ее краю…
- И поверь, мне тоже страшно. – Признавался я.
- Это нормальное явление, сынок. Страх – это не трусость и стыдиться здесь нечего. Страх – как огонь, будешь держать его под контролем – он тебя согреет, выпустишь – он тебя сожжет!..
- Я скажу тебе больше. Страх – это друг эксклюзивных людей. – Философски заключил я спросил:
- А знаешь почему?
- Потому что еще Аристотель говорил: "Для того чтобы испытывать страх, человек должен испытывать некоторую надежду на спасение того, за что он тревожится;доказательством тому служит то, что страх заставляет людей размышлять, между тем как о безнадежном никто не размышляет".
- Ты все понял, сынок?
Даниил крепко спал, а на кровати захныкала жена:
- Витя, мне страшный сон приснился, иди ко мне.

Через полчаса все уже сладко спали, а я, прислушиваясь к шуму дождя, все еще философствовал о большом различии двух немаловажных качествах человека.
- Нет, я не обманул сына, - рассуждал я, - когда сказал ему, что трусость и страх – это две большие разницы.
- И если страху можно было подобрать синонимы, например, как - опаска или тревога, то с трусостью этого проделать не получалось. Даже сам Иисус говорил: «Что трусость - большой грех» …
Я вспомнил, как в детстве проверял себя на трусость, придумывая себе страшные испытания. Это были и ночные походы на кладбище, и прыжки в воду с высокой скалы, и лазанье через трубу, и подъем по пожарной лестнице на крышу многоэтажного дома.
- Да-а! – Ухмыльнулся я своим приключениям и вдруг вспомнил еще один немаловажный случай из своего далекого детства.
Когда-то давно, когда я был еще подростком я решил перепрыгнуть с крыши одного дома на другую. Здания стояли рядом, и расстояние казалось мне не большим. Но пятнадцать метров для прыжка мальчишки было все-таки многовато.
Я не оставлял своей задумки и часто, сидя во дворе, посматривал на крыши этих двух домов, пытаясь рассчитать траекторию полета. Один из них был пятиэтажный, другой на этаж меньше и парабола прыжка соответствовала его удачному завершению.
Я долго готовился к перелету и очень часто, находясь на краю крыши дома, примерял дистанцию.
Навязчивая идея не давала мне покоя, и я решился на прыжок.
Рано утром, когда мои родители ушли на работу, я был готов осуществить задуманное. Я надел спортивную обувь, легкое трико и уже через пять минут стоял на крыше пятиэтажки.

Страха не было, как не было и уверенности в успешный перелет. Зачем, а главное для чего я рисковал своей жизнью, решившись на этот прыжок? Тогда я об этом не думал. Об этом я вспомнил тогда, когда заметил, что не долетаю до крыши и падаю в бездну…
Мной охватил ужас и передо мной в одно мгновение пролетела вся картина моей недолгой жизни, финалом которой становился этот глупый и никому не нужный прыжок. Я видел себя со стороны, я замечал какими ошибочными были мои расчеты. И наконец я видел, что погибаю, став заложником своей навязчивой идеи…
Не долетев до крыши пол метра, я заметил, как вдруг невидимая сила, нарушая все законы физики, подтолкнула меня к верху, и я уцепился за край ее кровли. Я наблюдал со стороны, как трудно было мне подняться на нее, как бесполезно я махал ногами, ища опоры, как скользили мои руки по ее гладкой поверхности. Мне не хватало духа, и я метнулся себе на помощь. Вместе мы справились с препятствием, и я уже скоро лежал на крыше и благодарил Небо…
Этот случай я запомнил на всю жизнь. И если бы это случилось не со мной, я никогда бы не поверил в такое…

Теперь, спустя время, я мог дать объяснения этому чуду.
Все в нашей жизни неспроста и далеко не случайно и тому подтверждением стал мой случай...
От страха неминуемой смерти моя душа выскочила из тела, чтобы зафиксировать всемогущество Бога, который не позволил случиться тому, чему еще не пришел срок…
- Так, что задумайтесь, люди!
- Когда вас спасает счастливый случай, а случай ли это был? – Вслух заключил я, а жена во сне прошептала:
- Это просто чудо!..