Совершенство

Ты — совершенство.

Я не думал, что однажды найду его, но это оно. Да, несомненно. Я хочу поклоняться тебе, воспевать твои светлые ресницы, длинные пшеничные волосы, острые скулы, веснушки на щеках. Нигде я не видел ничего более прекрасного. Ни в одной из картинных галерей. Я смотрел на многочисленные полотна и думал, что они прекрасны. Превосходны, священны, написаны с большим мастерством. Я ошибался.

Нет ничего прекраснее и священнее тебя. Никто не смеет превзойти тебя по красоте, грации и изяществу. Ты — шедевр. Лучшее творение Создателя.

Это невыносимо. Я слежу за тобой каждый день, на каждой паре. Я совершенно не слушаю преподавателей и лишь делаю вид, что пишу что-то в тетради. Они читают свои бесполезные лекции, задают бесполезные вопросы, отпускают несмешные шутки, но все вокруг смеются бессмысленным смехом, который я слышу словно сквозь какую-то пелену, заслонку, словно сквозь толщу воды.

Я смотрю на счастливых людей вокруг меня и ещё сильнее чувствую свою изувеченность. Неужели они ничего не видят? Неужели не понимают, что ничего, ничего, ничего на всей земле больше не имеет смысла, если рядом — ты? И как они могут смеяться? Как они могут быть счастливыми, когда мой мир рушится на части?

Он рушится, потому что ты даже не замечаешь меня. Меня для тебя не существует. Но это ничего не меняет: я всё так же слежу за тобой, впиваясь в тебя взглядом каждую секунду. Ты — единственное, что имеет смысл. Поэтому я буду смотреть на тебя, пока мои глаза способны видеть.

Ты сидишь в соседнем ряду, чуть впереди меня — поэтому не встречаешь мой ненасытный взгляд, постоянно направленный на тебя. Я смотрю, как ты торопливо строчишь в тетради, пытаясь успеть за преподавателями, как то и дело нервно закладываешь за ухо выбившуюся прядку буйных кудрявых волос, как выпрямляешь спину, как чуть слышно постукиваешь пальцем по столу, как отворачиваешься к окну и смотришь на небо — тоже бессмысленное, когда тебя нет рядом. Когда ты не замечаешь меня.

Наверное, это даже хорошо, что никто ничего не понимает. Никто не смотрит на тебя, кроме меня, и ревность не может отвлечь меня от бесконечного созерцания.

Иногда ты оборачиваешься, и я тут же утыкаюсь носом в тетрадь, машинально начиная перечитывать свои безобразные записи и пытаясь разобрать свой корявый почерк — раньше я ещё что-то писал, пытаясь побороть искушение вечно смотреть на тебя. Но взглянуть прямо в твои светлые, лучезарные глаза — это выше моих сил.

Я писал тебе письмо — длинное, нескладное, глупое. Я хотел передать тебе его, я строил в голове планы, как незаметно положить его тебе в сумку и — тут же уносить ноги. Я описывал свои чувства к тебе на вырванном из тетрадки в клеточку жалком листе бумаги, который вскоре отправился в мусорку: я так и не смог выразить словами того, что испытываю, да и не осмелился бы передать тебе это письмо.

Я никогда не расскажу тебе. Я просто не смогу. Когда я хочу подойти к тебе, я теряю дар речи, а мои ноги оказываются словно прикованы к полу. Ладони потеют, колени дрожат, и я чувствую себя нелепым и беспомощным. Я представляю, как ты, глядя на меня, пытающегося вспомнить, как произносить слова, недоумённо-насмешливо поднимаешь брови, кривишь губы в ухмылке, разворачиваешься — пшеничные кудри взметаются за твоей спиной — и уходишь…

Нет, нет, нет! Это невыносимо…

Вот и сейчас я смотрю на тебя не в силах оторваться и думаю о том, что это невыносимо. Смотрю, как ты задумчиво глядишь в окно, как принимаешься быстро что-то писать в тетради, как листаешь страницы лежащей перед тобой книги, как зеваешь, прикрыв рот рукой — не выспалась, наверное. Смотрю, как ты хмуришься, перечитывая написанное, как чертишь что-то по линейке, как сердито дуешь на выбившуюся и упавшую на лицо кудрявую прядку волос.

Совершенство.