Глава 16. 1995 год. В тумане

Глава 16. 1995 год. В тумане.

Трудно объяснить, трудно рассказать словами, что на самом деле со Штольцем происходит. Разговаривать тяжело… Ступор в голове… И при этом, по большому счету – ничего не болит. Что-то с головой не так? Ну, в таком случае, наверное, надо в психушку обращаться!
Кто решится самостоятельно обратиться в психушку?
Что называется – приехали!
Штольц – инженер по профессии, богатым воображением обладает. И если описать то, что с ним произошло техническим языком – то получается примерно такая картина:
Стержень – здоровье. А на стержне резьба-жизнь нарезана. И гайка-человек передвигается, вращается свободно по этой резьбе – жизни радуется. Но вот встретила гайка препятствие у себя на пути – трудности всякого рода, которые непременно преодолеть надо. Ключ – напряжение сил физических и духовных, для этого потребовался. Проворачивается гайка с помощью ключа, с трудом, но движется вперёд в нужном направлении. Преодолено препятствие, и снова вращается гайка на резьбе как обычно.
 
А препятствия возникают снова и снова и следуют одно за другим. И никак без ключа, помогающего проворачивать гайку, не обойтись. И усилий при этом требуется прикладывать всё больше и больше. Но вот – момент наступил: стопорится гайка, не может сдвинуться с места, упёрлась вплотную в препятствие. И, конечно же, оттого, будет оно преодолено или нет, очень многое зависит. Ключ на гайку давит всё сильнее и сильнее, наращивает напряжение.

И вдруг, сорвалась резьба, преодолела гайка её прочность у которой, оказывается, есть предел, и провернулась на месте. И то напряжение, которое на устранение препятствия направлено было, сквозь образовавшиеся прорехи в резьбе, в стержень-здоровье проникло, воздействует на него и творит с ним непонятные вещи. И больше не движется гайка по резьбе вперёд, проворачивается на месте, на сорванной резьбе, все легче и легче, и уже для этого – от ключа напряжения особого не требуется. Даже лёгкое усилие «руки» (голоса, эмоций), спокойно проворачивает гайку на месте и через образовавшиеся сквозные прорехи энергия, которая для борьбы с препятствием накоплена была, раздваивается, ответвляется, долей значительной проникает внутрь в стержень-организм, ранит больно, бьёт по здоровью. И ощущается явно, что ещё немного совсем, и если не остановить вращение гайки, сможет даже малейшее движение её полностью вывести организм из строя и безнадёжно испортить.

Мысли, мысли, мысли… Что-то непонятное, необъяснимое с ним творится. Но это – когда с людьми контактирует Штольц. А когда сам с собой наедине остаётся – так вроде бы, всё и нормально. Вот только бы из головы опасения, страхи порождающие, выбросить! Не получается!
В один из дней, на работе, боли, возникшие в левой части груди у сердца, вызвали особое беспокойство, ввергли в смятение, спровоцировали состояние близкое к паническому. Штольц не дотянув до окончания рабочего дня, вызвал механика гаража, и тот отвёз его домой. Он лёг в постель, напился валокордина, потихоньку успокоился. На следующий день из-за общей слабости на работу не пошёл – решил отлежаться.

Где-то перед обедом раздался звонок в дверь. Его, совсем неожиданно, навестила врач. Она заведовала Лечебно-оздоровительным комплексом (ЛОК) треста Синегорсксельстрой. Оказывается, у управляющего трестом Аскарова, возникла потребность обсудить телефонную проблему со Штольцем – разобраться с факсом, он попытался разыскать его на работе, а секретарь приёмной сообщила, что начальник болен. Аскаров сразу же распорядился послать ему на дом врача.
Врач – её звали Гульнара Саратановна – оказалась терапевтом. Померила Штольцу давление. Естественно, оказалось оно завышенным. Сделала укол. Предложила лечение.
В недавние, советские времена Аскаров заботился о своих работниках. Трест обладал большими возможностями, имел даже ведомственный санаторий в курортной Боровской зоне. Сейчас ЛОК почти лишился поддержки треста, и, пытаясь выжить в рыночных условиях, организовал платные медицинские и оздоровительные услуги.
Гульнара Саратановна предложила Штольцу прямо в ЛОК-е пройти дополнительное обследование. А куда ему было деваться? Он, конечно же, согласился, и врач, по результатам, позже, прописала соответствующие лечебные процедуры и даже выписала больничный лист.

Были процедуры и успокоительного характера. Благотворное воздействие на нервную систему должен был оказать так называемый «гребешок». Это была, по сути, электрическая расчёска. Медицинская сестра процедурного кабинета расчёсывала ею волосы Штольцу на голове, плавными движениями. Прибор стрекотал равномерно, слегка вибрировал, массировал кожу, что и должно было вызвать успокоительный эффект.
На деле – всё оказалось наоборот. Штольц почувствовал раздражающий дискомфорт, с трудом выдержал лишь один сеанс, и как можно деликатнее отказался от следующего. Массаж головы произвёл на него такой же эффект, как злополучный «шлем» у нейролога Беспалова. Расчёска безобидно стрекотала, а раздражение внутри Штольца нарастало как снежный ком. Штольц выдержал «пытку» до конца лишь потому, что очень уж деликатным был по натуре и не захотел обидеть врача.

Глупо, конечно! Но врач – она же не может ошибиться, знает, что делает. Может быть это, вызванное расчёской раздражение, и сформирует со временем тот лечебный эффект, который так необходим Штольцу? Ведь бывают же ситуации, когда клин клином вышибают!
Может быть, и так. Но второй раз выдержать экзекуцию расчёской Штольц, точно, не смог бы. Всем остальным предписаниям Гульнары Саратановны дисциплинированно следовал. Принимал уколы, точно такие же, как когда-то в спецполиклинике, которые назначал ему уехавший в Россию врач Букин Геннадий Петрович.
Странно как-то получалось. Никто из очень квалифицированных медиков, которые обследовали Штольца, не находил у него серьёзной болезни. И лечение назначали они как-то мимоходом, большей частью – укрепляюще-профилактическое. Вот и сейчас, настоятельно порекомендовала ему Гульнара Саратановна посещать ЛОК-овский бассейн. Выписала абонемент.

Бассейн в оздоровительном комплексе оказался действительно, отменный. Плавала в нём в основном молодёжь. Три раза в неделю, во второй половине дня уезжал Штольц с работы в ЛОК. На улице ещё вовсю свирепствовала зима, а он – плавал! Не менее часа! Испытывал при этом истинное удовольствие. Возвращался назад к концу рабочего дня основательно взбодрившимся. Испытывал прилив сил, улаживал накопившиеся дела и мог позволить себе даже энергично разговаривать. Правда – недолго…
А ещё – помог ему Макарычев. Он недавно сам перенёс тяжёлое испытание. Похоронил жену, умершую от тяжёлой, продолжительной болезни. Переживал очень. Нервный надлом Штольца не ускользнул от его внимания. Однажды, когда Штольц не сумел скрыть ухудшившееся состояние, Александр Николаевич принёс ему флакон с таблетками и сказал, что они помогут поддержать душевное равновесие и справиться с фантомными страхами. Чудодейственное воздействие их испытал главный инженер на себе. Это был феназепам. Транквилизатор, как узнал позже Штольц. Таблетки, действительно, помогали. Но тоже – ненадолго.

А вообще, Штольц пребывал в ужасном состоянии. Вскоре обнаружилось, что организм его испытывает болезненные ощущения не только от собственных эмоций, не только от собственного голоса. Его раздражал телевизор, радио, любые громкие звуки, шумные игры детей и даже – музыка, песни любимые, без которых он когда-то жить не мог. В воскресные дни невыносимо было переносить ему громкий голос тёщи, которая очень часто их навещала, любила рассказывать длинные истории из личной жизни – жене, на кухне. Штольц просил разговаривать тише, а она обижалась. И хорошо, что дом был большой. Он уходил демонстративно в самую дальнюю комнату на втором этаже, но голос из кухни доносился и туда. Терпел, старался не обращать внимания, боролся с раздражением и болевыми ощущениями. И не было от них спасения.
Любая негативная информация выбивала Штольца из колеи. Особенно, новостная информация из телевизора, за что он его просто возненавидел и не позволял включать в своём присутствии.

Много времени не потребовалось Штольцу, чтобы отчётливо в полной мере осознать реалии и понять, что последствия нервного срыва – это надолго, что никто ему не поможет, и с этим надо как-то жить и работать – тоже. Вот только – насколько его хватит?..
И как работать, если общение с сотрудниками, и особенно с посетителями, даже в форме безобидной беседы приносит физическую боль? Реагирует организм произвольно, и единственный способ уберечь его – удариться в одиночество. Единственное желание властвует над Штольцем – остаться наедине с самим собой. Затаиться, защититься от любых внешних воздействий, выждать. И слабая надежда: может быть, покой и время станут тем лекарством, которое поможет мобилизоваться организму и восстановить самостоятельно защитные функции?! Утопающий хватается за соломинку.
 
 Нет худа без добра. Новые времена совсем по иному трактуют роль и значение руководителя на производстве. Принцип «делай как я» давно канул в лету.
Это в корне противоречит взглядам и убеждениям Штольца. Видишь ли, руководитель – просто бог и царь какой-то для коллектива по нынешним временам вырисовывается! Диктатор, в худшем понимании этого слова. И не дай бог, возразить ему, не подчиниться! На «ура!» следует принимать все его решения и указания, даже если, по сути, они – глупее не придумаешь! Да и не надо особо напрягать руководителю свой интеллект, не надо быть профессионалом в деле, которым управляешь. Поприсутствовал в кабинете, помаячил на виду у всех для порядка и – достаточно!
Производство само должно двигаться. На каждом значимом участке профессиональные «менеджеры» расставлены. Все текущие производственные проблемы – их проблемы! И пусть только попробуют, не выдадут руководителю желаемый результат! Желание его, даже к делу не относящееся, каприз любой – пусть только попробуют не выполнить!..
 
И нервов особо трепать не надо, кивок головы – вылетят с предприятия как пробки из бутылок. И тут же найдётся им замена! Не стоит заморачиваться.
Штольц в корне не согласен с такими подходами. Разве сумело бы вырваться ставшее ему родным предприятие из безнадёги и хронического тупика нестабильности, если бы он – молодой и амбициозный руководитель, в своё время, не приложил бы собственных титанических усилий и не пахал бы, не щадя живота своего, для достижения заветной цели – стабильного, предсказуемого благополучия Городской телефонной сети.
И вот, достигнута цель! Многие годы подряд стабильно работают в городе телефоны. И запас прочности солидный в механизм функционирования предприятия заложен.
Вот и проверим этот запас на деле!
Уверен Штольц – может предприятие какое-то время, возможно – и годы, без его прямого участия, в обычном режиме поработать, не снижая темпов, не снижая качественных показателей и не растрачивая достигнутого.

Настало время – коллектив ГТС должен предоставить ему шанс прийти в себя и восстановить силы. Иначе… трудно представить, что будет с их начальником. Страшно представить…
Штольц сократил до минимума время своего присутствия на работе. Особенно – в кабинете. Прекратил все контакты с посетителями. Нина Синдюкова – секретарь приёмной оберегала начальника, никого к нему не подпускала, сама прекрасно ориентировалась в сути их претензий, и для решения по существу властно перенаправляла к конкретным исполнителям, владеющим ситуацией.
Главный инженер получил полную свободу действий. Штольц открытым текстом попросил, чтобы подстраховал его Макарычев на некоторое время. И чтобы все честно было, чтобы не оставалось недомолвок между ними, специальной надбавкой почти уравнял его должностной оклад со своим. Впрочем, Александр Николаевич всё понимал прекрасно и необходимую поддержку в очень трудное для своего начальника время, обеспечил. Решал любые вопросы компетентно и безоговорочно.

Повода для особого беспокойства не было. Теперь уже по факту Городская телефонная сеть и без Штольца сохранила обычный рабочий ритм.
Ну а он утром более часа в кабинете не задерживался. Разбирал почту, подписывал финансовые документы, короткими фразами одобрял требующие согласования, предложенные его заместителями решения, и уходил в город. Прогулка по городу занимала около часа. По возвращению назад, несколько минут задерживался он на территории, затем садился в автомобиль и уезжал теперь уже за город, – в лес. На облюбованной полянке, у окраины леса, в полном одиночестве, сидел на привезённой с собой лёгкой скамейке и слушал шум листвы, шорохи деревьев, ни о чем не думал – просто дышал напитанным запахами трав ароматным воздухом. Бродил по лесу, отыскивал и рассматривал его таинства. Возвращался на предприятие практически перед обеденным перерывом.

Во второй половине дня всё повторялось. Полчаса работы в кабинете, выезд в лес, только теперь – в восточном направлении, за аэропорт, общение наедине с природой. Возвращение назад, прогулка пешком по городу и примерно около часа работы в кабинете, до окончания рабочего дня.
Так, в однообразном ритме дни складывались в недели, недели – в месяцы. Весна плавно перешла в лето, а потом, спала жара, наступило осеннее похолодание, принёсшее с собой ненастные дождливые дни. Первый снег не заставил себя ждать, растаял, тут же выпал очередной порцией и уже надёжно покрыл землю. Штольц по инерции несколько раз совершил вылазки в заснеженный лес, и вскоре полностью от них отказался.
Зимний лес потерял привлекательность, стал неуютным и даже – враждебным. На подъездных путях образовались заторы, в них легко можно было увязнуть, забуксовать автомобилю. И попросить кого-нибудь о помощи в этом случае, в безлюдном месте стало бы слишком проблематично.

Большая часть года прошла для Штольца в тупом однообразии и ничем примечательным не запомнилась. Так вышло, что время это как будто бы кто-то просто вычеркнул из его жизни. Но, за это вынужденное время одиночества он приспособился к своему состоянию, научился управлять им, определил объем нагрузок, при котором исполнение работы не выводило из равновесия его психику, критично не будоражило организм. Время, которое он проводил в лесу, теперь вынужденно нужно было проводить в кабинете. Он научился работать по строго очерченному распорядку. Круг общения с людьми по-прежнему оставался сокращённым до минимума.
 
Обстановка благоприятствовала связистам. Год выдался относительно сухим, спокойным, без природных катаклизмов, без проливных дождей. Начальник линейно-кабельного цеха Шмидт, не сумевший оспорить так шокировавшее его дисциплинарное взыскание, и переживший неприятную встряску, сделал правильные выводы и больше не допускал для себя послаблений в вопросах эксплуатации сети. Количество кабельных повреждений у Штольца не вызывало беспокойства, держалось примерно на уровне тридцати – в день, что позволяло своевременно, укладываясь в контрольные сроки, их устранять.
Между тем, наладка и тестирование цифровой АТС – S-12 успешно завершились, и в последние выходные дни сентября 1995 года начался ввод её в эксплуатацию. Этапы переключения были тщательно проработаны и распланированы.

Объем этих работ был просто огромным. Только в центральной части города на цифровую S-12 необходимо переключить семь тысяч абонентов с морально устаревшей декадно-шаговой АТС-4, которую в последующем, ожидает полный вывод из эксплуатации. Переключение должно проходить без длительных нарушений связи. И чтобы обойтись лишь минимальными неудобствами для абонентов, принято решение переключать их телефоны на новую АТС – «номер в номер» с изменением лишь первой цифры «4» на «5». Это, в свою очередь, позволит избежать паралича справочной службы из-за, не дай бог, возросшей потенциально, чрезмерной на неё нагрузки. Руководство по задействованию мощностей новой цифровой S-12 полностью взял на себя главный инженер ГТС Макарычев.
Первыми подлежали переключению кабели связи, в телефонные линии которых не были включены блокираторные номера.

Интересное решение существует на телефонных сетях. Линия такая – одна, а включены в неё два телефонных номера, которые с помощью специального устройства – блокиратора, могут эту линию использовать поочерёдно, не создавая особых неудобств соседу по блокираторному номеру. Ведь по нормативам положено занимать квартирный телефон не более чем на три-четыре трёхминутных разговора в сутки!
В таком режиме использования достаточно одной телефонной линии двум абонентам – за глаза. Не для баловства устанавливается телефон у граждан на квартирах. Не должен сутками на телефонной линии висеть человек, занимаясь бесплодными разговорами. Так принято было в Советском Союзе.
А вот за рубежом – давно отказались экономить на телефонных линиях, и потому немецкая S-12 совершенно не приспособлена для включения в неё линий с блокираторными номерами.

А значит, для второго блокираторного номера, чтобы включить его в новую станцию в качестве уже основного, необходима своя, дополнительная отдельная линия. Нет на сети города Синегорска свободных линий, все используются на полную катушку. И те телефонные кабели, на линиях которых имеются блокираторные номера, до их переключения на новую АТС необходимо от таких номеров избавить.
Около тысячи «не вписывающихся» в S-12 номеров работает на АТС-4. Приходится переключать их на заранее подготовленные блокираторные номера новой координатной АТС-3 специально в одном автозале с АТС-4 установленной и одновременно с цифровой S-12 смонтированной. Но всё равно, их не хватит, чтобы полностью вывести из эксплуатации АТС-4. По завершению переключения, как ни крути, примерно 400 номеров останутся ещё на ней работать неопределённое время, пока не будут построены на сети дополнительные линии.

Сложна и кропотлива работа по упорядочиванию блокираторных номеров. Внимательности и сосредоточенности требует. Штольц вплотную лично этой работой занимается. Пытается внести свою лепту. Регулирует нужные действия по внутренним ощущениям. В случае необходимости с работниками общается лишь по собственной инициативе, когда чувствует, предварительно настроившись, что готов жёстко контролировать и выдержать беседу. Ну, а если разговор по инициативе работника возникает – уходит от такого разговора Штольц, короткими односложными словами прекращает его в зародыше. Боится, что неосторожным, чрезмерным усилием провернётся гайка по сорванной резьбе на стержне, и опять ввергнет его сознание в ступор. Понимает Штольц, что нельзя никак этого допустить, чувствует, что, несмотря на щадящий режим, пока не восстановил его организм защитные функции. По-прежнему не готов он к эмоциональным нагрузкам и нужно как-то это перетерпеть, с этим жить, и по возможности – работать.

Штольц потерял веру в медицину. Те врачи, к которым он обращался – опытные, квалифицированные, известные и уважаемые в городе люди как бы понимали его состояние, назначали лечение по своему разумению, но во всех случаях не приносило оно быстрых, видимых результатов.
Казалось бы – всё просто! Все болезни давно известны человечеству, признаками характерными обладают. И Штольц не от какой-то особой, науке неизвестной, болезни страдает. А вот когда описывал он своё недомогание, казалось ему, что не принимают врачи его ощущения всерьёз и не очень верят его рассказам. Чрезмерным считают его беспокойство.
Ну, действительно! Стоит перед ними крепкий, хорошо физически сложенный мужик, единственным видимым признаком нездоровья у которого являются потухшие глаза и угнетённое состояние. Жалуется на то, что не может эмоционально говорить, что встречные эмоции от людей чрезвычайно раздражают его и ввергают в болезненное состояние. Что срабатывает непроизвольно какой-то переключатель в голове, буквально гасит сознание, и если срочно не избавиться от воздействия эмоций, то можно просто это сознание потерять и может быть, даже… И страх, липкий, противный страх сопровождает процессы, преодолеть который очень непросто.

Бред сивой кобылы! Слышать такое от здорового мужика?.. Сам себя перепугал фантомными страхами и носится с этим! Встряхнуться надо! В руки себя взять и всё вернётся в свою колею. Всё наладится! Нервный срыв? Ну, так не надо болезненно на всё реагировать. В конечном итоге, всё что вокруг происходит не от тебя зависит. Умей находить маленькие радости в жизни, умей ими наслаждаться, не реагируй на плохое, и всё наладится. Ну, да – работа у вас нервная... Так поменяйте работу! Какие проблемы?.. Известна и стара как мир ваша болезнь. Не преувеличивайте! Надо успокоиться и всё пройдёт со временем. У всех проходит…
Штольц разочаровался во врачах, понял, что никоим образом они ему не помогут, и перестал к ним обращаться. Душевный надлом – лечить его надо как-то по-особому. Хотя – что тут выдумывать? Организм его реагирует на раздражающие источники характерными признаками – ступор в голове, боль под сердцем, скачки давления и учащённое сердцебиение… И всё это – в сорок три года! Действительно, есть от чего расстраиваться и трудно смириться с этим.

Вот организм в первую очередь и надо лечить! Закалить его надо. Избавить от сверхчувствительности. А дальше, если удастся добиться этого, всё автоматически вернётся на свои места. В здоровом теле – здоровый дух!  Пословица – она ведь не врёт! И если врачи не могут помочь Штольцу, то поможет себе он сам. Есть способ. Дай срок! Надежда умирает последней…
В юности Штольц занимался спортом, а именно – спортивной гимнастикой. Серьёзно занимался и имел успехи. Однажды, во времена учёбы в институте, перед тренировкой врач измерила ему давление и обнаружила его несколько завышенным. Видимо сказался «синдром белых халатов», который всегда почему-то испытывал Штольц перед врачами. К тренировке врач его допустила, уже по окончанию её вновь измерила давление и убедилась, что оно абсолютно нормальное. Сказала как бы в шутку, что для того, чтобы сердце у Штольца работало как часы, нужно регулярно нагружать его физическими нагрузками, Иными словами – пахать надо Штольцу и пахать! Штольц запомнил это и твёрдо уверовал, – физические нагрузки способны изгнать из его тела любую хворь.

Время тренировок прошло – всё заполонила собой взрослая семейная жизнь. Стало не до регулярных физических нагрузок, не нашлось места для занятий спортом. И вот – на тебе! Накопился целый букет болезней, в том числе, и нервных. Только спортом, только регулярными физическими нагрузками можно изгнать из тела хворь, мешающую жить нормально!
Так решил Штольц и резко изменил годами сложившийся жизненный ритм. Начал бегать по утрам. В любую погоду. Зимой и летом – в любой мороз, в снег и дождь. Чтобы не застудить дыхательные пути в сильные морозы, обвязывал лицо плотным шерстяным шарфом и дышал через ткань. Каждое утро, без перерывов на субботние и воскресные дни, пробегал по асфальтовым дорогам коттеджного посёлка дистанцию в полтора километра, и потом, вдобавок, в течение получаса выполнял комплекс специальных гимнастических физических упражнений развивающих силу, выносливость и гибкость.

 Семь потов во время таких занятий сходило со Штольца. И завершалась такая ежедневная тренировка продолжительным контрастным душем. И вдобавок, уже на работе – щадящий производственный ритм, описанный выше. Так – изо дня в день, с маниакальной настойчивостью…
Очень трудно поначалу было заставить себя бегать. Ёкало сердце, пугало острой, иногда даже режущей болью в груди. Казалось – ещё немного и разорвётся оно от чрезмерной нагрузки. А Штольцу деваться было некуда. Не было иного способа у него – вернуться к нормальной жизни. Чем испытывать повседневно ту, которой он прозябает в последние времена – лучше уж умереть! Не выдержит сердце – значит, так тому и быть! Хоть какая-то определённость для жены и детей наступит.
Штольц перестал бояться смерти. Он стал фаталистом. Что на роду ему написано – так и будет. Он стискивал зубы, превозмогал боль, пробегал свои полтора километра с обречённой решимостью, как в последний раз. И невероятно – боль проходила! А потом, и вовсе почти перестала его беспокоить. Штольц согнал с себя лишний вес, стал сухощавым и подтянутым. Втянулся в тренировки и уже просто нуждался в них.

 Он всё в большей и большей степени чувствовал себя физически здоровым. Вот только здоровый дух в его окрепшее тело как-то не спешил возвращаться.
Прошёл почти год с того времени, когда случился с ним нервный срыв. Штольц постепенно начал увеличивать нагрузки и на работе. Казалось, активизировались защитные силы его организма, казалось – появились положительные сдвиги...
Однажды вечером, дома исчезло куда-то ставшее привычным угнетённое состояние. Штольц почувствовал себя бодрым и энергичным. Перемены в настроении отца тут же заметили обе его дочурки, возрастом – девяти и одиннадцати лет. Они облепили отца с двух сторон, прижались к нему по бокам на диване и попросили что-нибудь рассказать. Интересных историй в голове у Штольца не возникло, и он решил им просто почитать из книги интересный рассказ. Выбрал Джека Лондона – один из его рассказов из жизни золотоискателей.

Дети заинтересовались, притихли и слушали внимательно. Штольц читал выразительно с интонациями соответствующими сюжету, чётко разборчиво произносил слова. Дети согревали его своим теплом, и он получал истинное удовольствие оттого, что завладел их вниманием.
Идиллия длилась несколько минут. Он добрался до середины рассказа, и вдруг, взмок разом, с беспокойством почувствовал, как его собственный голос там, в голове, сдвинул гайку, начал проворачивать её на сорванной резьбе, стал вгонять сознание в ступор, за которым – тут же, резко наступила слабость, и замаячил страх потерять самоконтроль.  По уже наработанной привычке он сразу же замолчал и дождавшись когда напряжение в голове начало спадать и слабость отступила, объяснил дочуркам, что устал и продолжит им чтение рассказа завтра.
Дети не настаивали – видимо рассказ Джека Лондона пока ещё был сложен для их восприятия и они без сожаления согласились сделать перерыв. Им опять захотелось двигаться, шевелиться, дети сорвались с места и побежали в зал к матери донимать её своими вопросами.

А Штольц сидел весь в поту, испуганный, взъерошенный и ошарашенный. Вот и все «положительные» сдвиги его в вопросах восстановления сопротивляемости организма раздражающим факторам с помощью физического оздоровления тела! Безобидное эмоциональное чтение книги детям вслух вмиг разрушило его иллюзии и надежды, с лёгкостью вызвало в голове болезненную лишающую сил и сознания реакцию. За которой, предсказуемая, полная беспомощность и пустота.
Как же так? Хорошая физическая форма, силовые нагрузки на организм, всё чаще возникающие от случая к случаю периоды хорошего настроения… Всё это есть по факту. Вот только дух не укрепился. Никак не зацепит гайка здоровый, неповреждённый участок резьбы на его стержне, а значит – не двигается вперёд и всё ещё проворачивается болезненно на участке с сорванной резьбой. Неужели так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь? Было от чего Штольцу вновь впасть в угнетённое состояние…