Добрый сон 3

                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 *ГЛАВА ДЕВЯТАЯ*
 в которой путешественники с каждым днём приближаются к цели, Кехада
 пытается вспомнить прошлое, а Эркюль читает лекцию по космогонии,
 на которую Санчо реагирует скептически, после чего они прибывают
 в Боссельдорф.

 1.

 - Друзья, мы на древней земле Окситании! - торжественно заявил Бержерак.
- Сколько пафоса! И чем оно лучше того, что было час назад? - поинтересовался язвительный Кехада.
- Это воздух великих поэтов и художников! Великих героев и подлецов!
- Пахнет дымом, - уточнил принюхивавшийся к великому воздуху Геру.
 Пучсерда давно остался позади, они ехали по пустынной западной дороге, и Эркюль с Санчо периодически менялись лошадьми.
- За Фуа нам надо будет свернуть на восток и ехать до Каркассона. Этот крюк обойдётся нам в сутки, - пояснил Геру.
- Ты хорошо знаешь Окситанию! - заметил Эркюль.
- Наш полк сражался здесь в войсках Капетингов, когда Франция пыталась вышвырнуть Плантагенетов из Гинеи*.
- И чем кончилось?
- Наш полк оставил поле боя под Альби, и с тех пор стоит в Перпиньяне. Мне тогда было пятнадцать лет...
- А сейчас?
- Пятьдесят...
- Судя по возрасту, ты опытный и умелый солдат, люди твоей профессии редко доживают до твоих лет.
- Мой опыт не так велик, мы не воевали уже тридцать лет, и чёрная чума пощадила меня, волею Бога. Наверное, это удача.
- Но ведь на севере Европы постоянно происходят стычки баронов...
- С тех пор, как наш орден был ограничен в правах майората, эти драки меня не касаются, - Геру приуныл, вырвался вперёд и погрузился в одиночество.
- Обиделся?
- Не думаю, - отозвался Санчо, - скорее, задумался о доме. Ведь он там не был, наверное, лет сорок. Сколько людей лишилось дома и родины за эти годы...
- Крестовые походы, столетняя война, вся Европа смешалась в кровавую кучу. Что дальше будет? Иногда кажется, что Бог оставил людей. Но все эти безумства происходили от имени Его. Геру! Как думаешь, что наш друг, инквизитор?
- Думаю, он уже в раю. Фагелланы не привыкли останавливаться на пол-пути. Когда мы выбирались из толпы, я слышал стон.
- Инквизиторы не любят, когда кто-то ломает их планы, а, тем более, убивает их братьев.
- Надо-ли опасаться погони? Возможно. Но со времени вашего похищения он не связывался ни с кем из своих. Сомневаюсь, что его братья вообще знали о его приближении к Пучсерда. Пока не нашли его мёртвым.
- Что-ж, помолимся о его душе... Странный был человек, почти неделю он составлял нам компанию, но сказал-ли за это время сотню слов?
- Какая теперь разница. Но вряд-ли инквизиторы думают, что мы поедем по западной дороге. Они будут ждать нас в Перпиньяне. И, тем не менее, нам не следует останавливаться в селениях. Ведь мы не знаем здешних феодалов и их вассалов. Может быть, кто-то из них состоит в ордене инквизиции, ведь вассал моего вассала, не мой вассал. Я ничей, и про меня они не знают, я могу заехать в селение и купить еды. Надо съехать подальше от дороги и заночевать. Вашему коньку нужен отдых и еда, у него на морде написано желание сдохнуть.
 Через три дня они успешно проехали Нарбон и приближались к Каркассону. Здесь они словно вернулись в горячее лето Испании, но это была Франция. До цели поездки, Сета оставалось дней пять пути.

 ***

 - Кехада, ты чем-то встревожен? - Санчо всматривался в лицо друга, освещённое неверным светом костерка. - Что-то заметил, или услышал?
- Нет. Но чем ближе мы к Боссельдорфу, тем настойчивее я выискиваю признаки дома, как на местности, так и в душе. И ничего не вижу, Санчо.
- Но... ты давно здесь не был? Лет пять? Чего ты хотел? Ты уехал отсюда в двадцать лет? Потом у тебя было много возможностей забыть дом, учёба в университете, новые друзья, новые знания. А студенческая жизнь с весёлыми ночными пирушками способствует забывчивости. Или ты грустишь о первой любви?
- Не знаю. Эрика ведь тоже повзрослела на пять лет. И у нас при расставании не было клятв и обязанностей. Двадцать пять лет для женщины, это очень много.
- Если она не стала невестой Христовой...
- Может быть, это было-бы лучше всего... Я боюсь, Санчо. Боюсь, что костёр вспыхнет снова.
- Лишь-бы это не был костёр святой инквизиции, - пробормотал Санчо, но Кехада его не услышал.
- У меня чувство, будто я обошёл Землю по кругу, и теперь приближаюсь к исходной точке.
- Я читал о такой точке зрения, - встрял Эркюль, услышавший последнюю фразу. - Это был-бы очень долгий поход. Земля невообразимо велика, хотя некоторые расчёты говорят, что эта величина легко вычисляется, и всё-же конечна.
- Конечно! - воскликнул Санчо в возбуждении. - Только никто не знает этого точно!
- Примерные размеры Земли вычислили очень давно, - спокойно отвечал Эркюль. - Но никто пока не подтвердил этих расчётов. Очень опасное предприятие, которым были заняты умы ещё древних финикийцев. Они даже пересекли линию Солнца, и оно светило им с севера.
- Это нонсенс, Солнце на севере!
- Почему? Если Земля шар, всё становится очень просто.

 2.

 И в безмолвии душной ночи, в свете костра Эркюль рассказал им о Земле.
 - Согласно "Физике" Аристотеля, любая прямая, стремящаяся к бесконечности, выходит из центра мира. Но, поскольку таких прямых множество, а центр мира один, бесконечные прямые направлены во все стороны. И если на этих прямых отложить равные отрезки, их концы будут образовывать сферы. Мы можем предположить, что это за сферы. Главная для нас - это Земля. Кстати, отсюда родилось представление об антиподах.
- Это которые вверх ногами ходят? На руках, что-ли?
- Болван! Вот смотри, - Эркюль взял палочку и нарисовал круг, долженствующий изображать сферу Земли. Сверху был пририсован человечек. И снизу тоже. - Видишь?
- Вижу. Вверх ногами. Постой, но он стоит! Что это за фокус?
- Да, он стоит на земле. Вверх ногами. Но это относительно нас. Попади ты на ту сторону Земли, ты тоже стоял-бы рядом с ним.
- Как это может быть? И никто не падает в бездну?
- Не падает, успокойся. Если-бы падали, то и вся вода тоже улетела-бы. Но ведь этого не происходит. Чем это объясняется, никто не знает. Впрочем, Герсонид утверждает, что все тела стремятся к центру Земли, а, значит, с Земли ничего не может упасть в бездну. Но что мы знаем точно, что это Божья тайна, изъявленная волей Его. Ясно?
- Ну, если воля... Ясно. А дальше?
- Дальше будет сфера небесного купола. За ним находятся звёзды, Солнце, Луна. Дальше, думается, сфера небесной механики, приводящей в движение все эти объекты. А вот выше уже мир Бога. Он над всеми, и Он управляет всем. Наверное, и праведные души рядом с ним.
- Но где тогда ад? По верованиям древних греков и латинян, ад находится под землёй.
- Тоже загадка. Если ад находится в центре всего, значит, и мир Божий начался от ада, а этого не может быть. Наверное, Бог задвинул ад в какую-то глухую провинцию вселенной...
- Я готов тебе поверить, Эркюль, - заявил Санчо, разглядывая каракули на глинистой почве. - Если ты мне объяснишь, что Земля действительно шар.
- Это просто, и об этом тоже писали греки, - ответствовал торжествующий Эркюль, - Нам  стоит только обратить внимание на корабли, приближающиеся к нам по морю. Сначала мы видим лишь верхушки мачт, потом уже, по мере приближения показывается корпус, потом мы видим и следующие за первым остальные корабли. Такое может быть, только если Земля -  сферической формы. Можешь взять любой шар и провести опыт!
- Детские игры! Я знал, что этим всё обернётся!
- Хочешь физики? Я сделал этот вывод, основываясь на работе Аристотеля. Представь, плоскость Земли. Возьми верёвку с привязанным камнем и посмотри на угол, под которым она висит к поверхности.
- И что?
- То, что он прямой. Знаешь, как отвесом пользуются строители?
- Я не понимаю, к чему ты клонишь. Угол прямой, и это доказательство плоскости Земли. Как ты построишь прямой угол относительно сферы?
- Продолжим. Возьми сто, тысячу отвесов. Расставь их на большом расстоянии друг от друга. В Мадриде, Лиссабоне, Риме и Гиперборее они будут показывать нам вертикальную линию прямого угла! Почему? Согласно Аристотелю, неограниченная прямая исходит от центра Земли в бесконечность. И все они, где-бы ни находились, указывают на центр. Центр у земли может быть только один, с этим, надеюсь, ты согласишься? Их не может быть столько, сколько отвесов мы развесим, иначе мы уподобились-бы Богу!
- Дальше, - потребовал заинтригованный Санчо.
- А, собственно, я сказал всё. Если все твои перпендикулярные отвесы указывают на одну точку, они могут быть только радиусами сферы. Картинку нарисовать?
- Я сам могу, - посрамлённый Санчо махнул рукой, отошёл за ближайший кустик, где присел, спустив штаны, и задумчиво рисовал палочкой, пока до него окончательно не дошли доводы Эркюля.
 Где-то невдалеке порыкивал в поисках еды готовившийся к зиме медведь.
 На другой день, к вечеру, проехав тихий Безье, по северной дороге они направились в сторону Пезенаса (Pezenas). Геру Иордан с тоской смотрел на юг. Он соскучился по казармам.
- Значит, Эркюль, ты хочешь сказать, что жизнь движется по кругу? И всё возвращается к исходной точке? - задумчиво спросил Кехада.
- Совсем нет. Движение по кругу - бесконечность. Но Бог не создавал бесконечность, она существует сама по себе. Если тебе нравится возвращаться, дело твоё, старые грабли всегда ждут нас. Но человек должен двигаться вперёд, не оглядываясь на совершённые ошибки. По крайней мере я так считаю. Ты можешь создать свою собственную философию. Это будет абсурдная вещь, но многие привержены абсурду. Я посоветовал-бы тебе, друг Кехада, не уподобляйся Митридату, царю Понтийскому.
- Что не так с Митридатом?
- Опасаясь отравления, он всю жизнь приучал себя к разным ядам.
- Похоже, он был здравомыслящим человеком! - отметил прислушивавшийся к разговору Санчо.
- Не знаю. Он умер от кинжала, как говорит Гесиод.
- "...остаётся признать неизбежно,
Что во вселенной ещё и другие имеются земли,
Да и людей племена и также различные звери.
 Надо добавить ещё, что нет ни одной во вселенной
Вещи, какая могла б возникать и расти одиноко... **
- За такое цитирование, друг Кехада, тобой может заинтересоваться Великий трибунал инквизиции. Ведьм они терпят, но ересь, стоящую против Слова Божия, не прощают. Но я согласен с Лукрецием в том, что миров, подобных нашему, должно быть множество. Но Бог может быть только один, а, значит, и люди, как Его подобия, могут быть только здесь.
- Можно только радоваться, что Лукреций жил до пришествия Мессии, и задолго до Великого трибунала, - пробормотал Кехада.

 ***
 Настали чёрные ночи, и передвигаться приходилось только днём. Около полуночи разводили огонь, расстилали плащи, пили вино, вели  пустые разговоры.
- Луна на ущербе... Говорят, в этой четверти она имеет обыкновение высасывать мозг из костей животных ***, - поделился Бержерак.
- Это из тайных знаний семи мудрецов? - лениво поинтересовался Кехада.
- Кто их знает? Всё может быть...
 Из темноты возник завязывающий штаны Геру:
- В полукилометре впереди видны костры. Два или три. Похоже, там много людей.
- Разбойники? Может быть, отойти подальше? - предположил Эркюль.
- Я могу сходить, разведать. Это могут быть торговцы. С охраной.
- Не нарвись на их посты, - предупредил Эркюль, на что Геру криво улыбнулся и положил руку на кинжал.
 Ждали его не долго, на всякий случай отойдя от огня в темноту, но возвращение всё-равно прозевали, ландскнехт подкрался с тыла и застал их врасплох.
- Я знал, что вы спрячетесь в стороне, - пояснил он. - Странные дела. Но, пойдём к огню, опасности нет. Там, - он махнул рукой, - не купцы. Там рота солдат. И это мои однополчане! Я поговорил кое с кем, но не с командиром. Они идут туда же, куда и мы. В Боссельдорф. В монастырь епархии виконтства Делла Корринче! Их наняли сопровождать и охранять какого-то Торквемаду, кардинала католической церкви. Там они и будут его ждать, а потом проводят до Севильи.
- Томас Торквемада! Главный инквизитор! Только этого нам не хватало. Последнее, что я хочу - это свести с ним знакомство! - сморщившись, будто жуёт зелёную грушу, проговорил Эркюль.
- Меня беспокоит другое, - заметил Кехада. - В Севилье большинство администрации и даже отцы церкви - мараны. Как-бы там не пролилась большая кровь. Конечно, папа в Авиньоне и об этом не знает, но там, где присутствуют большие деньги, мораль отодвигается в сторону.
- Чего нам беспокоиться, - спросил Санчо. - Мы здесь, Севилья далеко, и у нас есть дело.
- А у инквизиции зоркие глаза и загребущие руки. Кехада, ты сможешь найти в Боссельдорфе какой-то дом, не привлекающий внимания?
- И не один, - кивнул тот, - мне известны добрые люди, которые не будут распускать язык.
- А ты, Геру? Что ты будешь делать?
- Моё дело сторона, по прибытии в Боссельдорф наш договор будет выполнен, и я обращусь к командиру роты за новым назначением. Может быть, он отправит меня в Перпиньян, зачем ему старики в походе?
- Значит, сейчас отдыхаем, завтра к вечеру мы должны быть на месте. Дай нам Бог найти там друзей!

 3.

 - Через Баларюк ле Вье нам хорошо бы пройти, не привлекая внимания.
- Могут быть осложнения? - поинтересовался Кехада.
- Может быть, альгвасил. Слишком ретивый альгвасил. Да ещё и приверженец инквизиции, - нехотя пояснил Геру, и Эркюль подумал, что у того, возможно, есть свои причины избегать охотников за ересью.
- Что ты предлагаешь?
- Идти недалеко от отряда, метрах в трёхстах. Ближе могут узнать, и начнутся вопросы.
- Но в таком случае что помешает нас задержать ретивому альгвасилу?
- Скажу, что отстали по нужде, назову имя командира роты.
- Ты его хорошо знаешь?
- Не плохо. Барон Лорнсдейл. Он из западных провинций, то ли датчанин, то ли голландец.
- Тоже из разорившихся?
- Какой барон на земле пойдёт в наёмники? А в Европе сейчас большинство таких. Вот,  говорят, крестовые походы - золотое было время. Тогда делались поместья, титулы и династии. Но и многие разорились.
 Селения следовали одно за другим, Баларюк ле Вьё незаметно перешёл в Ма де Кле, а скоро они увидели и стены монастыря аббатства Делла Корринче.
 Поотстав от отряда ландскнехтов, они обогнули монастырь по противоположному берегу озера, а потом, спрыгнув с коня, Кехада стал на колени и поцеловал землю. Друзья молча обнажили головы, уважая его чувства.
- Родина. Боссельдорф, - Кехада вытер глаза, и всем стало неловко, такого Кехаду они не знали. - Я пойду по наделам... А в общем, я знаю дом, куда пойду, но надо разузнать обстановку. Вы можете пока искупаться в озере.
 Он ушёл. Эркюль, подумав, подошёл к геру, разминавшему ноги:
- Твоя служба окончена, и мы довольны. Сколько я должен тебе заплатить?
- Полтора месяца. Двадцать дукатов, или пять флоринов.
 Отвязав кошель от пояса, Эркюль отсчитал монеты:
- Спасибо тебе, Геру. И дай Бог тебе удачи.
 Солдат молча кивнул, обернулся и вдоль берега озера пошёл в сторону монастыря, ведя коня на поводу.

 ***

 Кехада вернулся через пару часов, довольный успешно сделанным делом.
- Я прошёлся по дороге, в сторону церкви. В селении пусто, я никого не встретил, но зашёл к соседке, поговорил. В монастыре гостей нет, кроме наших друзей, однополчан бравого Геру. Их определили на постой в гостеприимном доме, за стенами обители. Хозяйка нашего дома пока отсутствует, но к вечеру объявится. Мне сказали, что она исполняет обязанности в монастыре, но обета не принимала. Она в услужении у сеньориты Боленсии, проживающей в монастыре, я этого имени не знаю. В ожидании хозяйки мы можем устроиться в овине, там она когда-то держала гусей и пару свиней, но сейчас там чисто, запах приемлемый, видно, что скотину там давно не держали.
- Ты приглашаешь нас в свинарник! - воскликнул Санчо, но видно было, что он доволен.
- Это только до вечера. Хозяйка добрая женщина, и примет нас. А кто не доволен, может спать во дворе под кустами.
 Больше замечаний не последовало, и они перебрались к дому, сложенному из глиняных обожжённых кирпичей, под соломенной крышей, небольшому, но аккуратному. В овине тоже было чисто, и Санчо тут-же завалился на солому, сбросил обувь и восхищённо застонал. Их лошади тоже блаженствовали, хрустя соломой и неприязненно поглядывая на сброшенные сёдла.
 Эркюль порылся в мешке с провизией, разостлал салфетку и бросил на неё куски солонины, бурдюк с вином, горсть изюма, лепёшку.
- Интересно, у хозяйки есть припасы, или она питается в монастыре? Кехада, значит, она твоя хорошая знакомая?
 Он уловил красноречивые знаки Санчо и постарался сменить тему.
- Ты не знаешь архивариуса монастыря? После обеда я собираюсь сходить к нему, с чего-то надо начинать поиски книги.
- Я с ним не знаком, когда-то это был святой отец Павел, хороший человек, возможно, он всё ещё на этом посту. Монастырём управляет игуменья матушка Агнесс, она с удовольствием посвятит тебя в подробности монастырской жизни. Я-же буду ждать хозяйку. Я... не видел её пять лет... И не знаю, как она отнесётся к моему возвращению. Тихо! Кто-то стоит у двери?
 Они услышали негромкий стук, и в приоткрывшуюся дверь проник... Геру.
- Наш славный защитник! - приветствовал его Эркюль. - Не думал, что увидимся ещё раз. Ты ведь не попрощаться пришёл, это не в обычае ландскнехтов.
- Нет. Я пришёл сообщить вам новости, думаю, вам будет интересно. Прибыл посыльный от кардинала. Он не будет останавливаться в монастыре, проедет мимо, прямиком на Сет, оттуда в Перпиньон. Я отправлюсь со своей ротой. А вы не плохо устроились, наверное, это получше пещеры басков. Удачи вам, господа!
 Они послушали удалявшийся стук копыт коня бравого воина.
- Вот и слава Богу, услышавшему наши молитвы.
- А ты молился? - удивился Кехада.
- Чтобы обращаться к Богу, не обязательно ползать на коленях и стучать лбом об пол. Он слышит движения чистой души!
- Ну-ну...

 ***

 После непродолжительного отдыха Эркюль почистил одежду и собрался прогуляться:
- Хочу познакомиться с руководством монастыря, а в основном с архивариусом. Возможно, уже завтра мы найдём то, ради чего сюда прибыли.
- Не надо загадывать. Если бы всё было так просто, к нам не обращались бы, - остерёг его предусмотрительный Санчо.
- Бог даст! - Эркюль вышел в духоту позднего лета, не спеша нашёл дорогу и направился в сторону монастыря. В самом деле, он почти не встретил местных жителей, все работали в поле, собирая урожай, только две лавки были открыты, кузнеца и гончарная, но и они пустовали.
 Скоро он ступил под сень высоких стен и постучал в дверь рядом с воротами. Открылось окошко, в которое на него глядело прелестное личико молодой сестры:
- Странник, или вы по делу стучите в наши ворота?
- Странник, хочу помолиться, может быть, исповедаться, приложиться к святыням. Но мне очень рекомендовали отца Павла. За его набожность, чистоту веры, отличное знание слова божьего.
- Я должна записать ваше имя, всё-таки здесь не церковь, а обитель. У нас не храм, а часовня.
- Ваша обитель славится чистотой дел и помыслов. А моё имя Эркюль Савиньен Сирано, родом из Парижа. Я состою на службе великого алькальда французской короны. Но я здесь проездом, не по делам службы.
- Хорошо, Эркюль Савиньен Сирано, вы можете пройти во двор обители. Если вы голодны, вас накормят на кухне, для отдыха у нас есть свободные кельи, но вам нужно будет обратиться к матушке Агнесс.
- Благодарю тебя, сестра. А матушка Агнесс..., ты не можешь мне назвать её полное имя?
- Это не имеет значения, но если вы, сеньор, настаиваете, её зовут Агнесс де Бриньи.
- И она довольно... стара? Мне знакомо это имя, но пока не могу вспомнить...
 Эркюль прошёл в открывшуюся дверь и оглядел просторный монастырский двор. Здесь тоже было безлюдно, и Эркюль, знакомый с монастырским бытом, этому не удивился. Он стоял, озираясь, не зная, к кому обратиться, и лёгкий ветерок, проникающий, видимо, через задние ворота, шевелил разбросанной соломой.
 С облегчением Эркюль увидел высокую женскую фигуру, направлявшуюся в его сторону. Это была очень старая монахиня, и он понял, что видит матушку Агнесс.
- Я могу вам помочь, сеньор? Вы странник и кого-то ищете?
- Эркюль Савиньен Сирано, - представился он. - Кажется, я имею честь говорить с матушкой Агнесс, настоятельницей этого богоугодного заведения? Мне описала вас привратница.
- Да, это я... Я знаю вас, синьор? Вы, случайно, не из Парижа?
- Сейчас я проездом из Таррагоны, но родом, да, из Парижа. Я учился там в колледже Бове, и состоял на службе короне. Наверное, вы ошиблись, матушка, я не помню знакомства с вами.
- Возможно. Но кого вы ищете?
- О! Мне очень рекомендовали отца Павла, как знатока старинных рукописей. Я хотел-бы обсудить с ним некоторые папирусы, которые, мне сказали, имеются в вашей библиотеке.
- Отец Пвел сейчас как раз работает в архиве аббатства, вы можете подождать его здесь. Наступает время обеда, и я могу пригласить вас принять участие в нашей скудной трапезе. Там вы и познакомитесь с отцом Павлом, я сведу вас с ним. Пойдёмте...
- Ваш монастырь весьма почтенного возраста...
- Да, ему больше шестисот лет. Эй, не намекаете-ли вы, что по возрасту мы ровесники?
- И в мыслях не было, матушка! В сравнении с этими стенами вы относительно молоды.
- Это вы правильно сказали, время самая относительная материя. Посещали лекции по философии?
 Он последовал за высокой высохшей фигурой, и всё мучительно размышлял, пытаясь вспомнить, где жизнь могла свести его с матушкой Агнесс. Он весьма удивился бы, зная, что настоятельницу мучает тот-же вопрос. Только, в отличие от него, она точно знала, где и когда встречала Эркюля Савиньена Сирано де Бержерака.

 ***

-*- Гинея, город в Палестине. Возможно, Геру ошибается и имеет в виду Геную.
-**- "О природе вещей" Лукреция. Книга вторая, 1074-1078.
-***- "О государствах и империях Луны" Сирано де Бержерак.


 *ГЛАВА ДЕСЯТАЯ*
 в которой аббат Монтоли получает плохое известие, Эрика тоже
 видит странный сон, Эркюль и матушка Агнесс испытывают шок,
 а наши друзья знакомятся с Альдонсой.

 1.

 Аббат Монтоли указал брату Павлу на стул перед своим рабочим столом и налил вина в два бокала. Он был хмур и суров.
- Я не понимаю, брат, что происходит с интересующим нас вопросом. А ведь должно что-то происходить? Надеюсь, наша подопечная не утеряла своего дара? Но я уже давно не видел её отчётов о новых видениях.
- Я постоянно говорю с ней. Её ответ - ничего нового, всё те-же картины незнакомых мест и незнакомых людей. Ей просто нечего записывать... Она уже жаловалась на наскучившие ей бессмысленные картины.
- Может быть, она что-то утаивает?
- Я не могу вот так, в лоб ставить ей такие вопросы. Я на днях исповедовал её дуэнью, Эрику. Но и та говорит то-же самое. Альдонса жалуется на однообразие видений, на желание узнавать новое, но нового не происходит. А ведь на исповеди не лгут.
- Хорошо. Она и подруге может не говорить всего. Значит, ты должен проявить терпение и  свойственную тебе мудрость. Возможно, это будет что-то из арсенала халдеев и греческих риториков. Нас интересуют, прежде всего, могущие проявиться новые её способности. Может быть, на что я очень надеюсь, это будут видения прошедших времён.
- Монсеньор, - помолчав, промолвил отец Павел. - Я понимаю ваше беспокойство, от вас ждут ответов и решений. Я так-же понимаю, что вам не свойственно идти против совести, учитывая вашу ответственность за приход и паству. Я сделаю, что в моих силах. Но и я не могу идти против совести и Бога.
- Да пребудет с тобой благодать Божья, брат!
 Аббат Монтоли не зря был встревожен. Достав из ящика только что доставленную ему из Авиньона грамоту папской канцелярии, где его уведомляли, что по пути в Алькасар в аббатстве на несколько дней задержится только что назначенный великий инквизитор Томас Торквемада, которому аббат обязан оказывать всяческое содействие, отец Монтоли несколько раз перечитал текст, пытаясь разглядеть скрытый смысл послания. Сухой канцелярский язык не мог успокоить его предчувствия, судебные порядки трибунала ему были хорошо известны, как и их тактика в случае неудачи перекладывать вину и ответственность на местных епископов и настоятелей.
 Интересно, заинтересован-ли Торквемада напрямую в способностях их подопечной, или он просто составляет представление о своих новых вотчинах и должностных лицах? И как далеко он способен зайти в своих полномочиях?
 Он ещё раз глянул на свиток:
- " ... в третьей декаде августа..." - время ещё было. Две недели. Надо-же, в самый разгар уборочной страды!
- Человек! Вызовите ко мне матушку настоятельницу!
 В ожидании матушки Агнесс, аббат достал четвертушку бумаги, взял перо и стал аккуратно записывать, что предстоит сделать к приезду высокого гостя:
- Помещения, прочистить камины и запасти дров. Постели... Стойло для лошадей с запасом сена... Боже, спаси и сохрани, на тебя уповаем! Съестные припасы, посуда... Мясо! Вино! Вино придётся доставать из личного погреба... Надежда на практический ум настоятельницы...

 ***

 - Людьми руководят желания. Я не буду говорить об их этической стороне, но наши желания имеют свойство материализоваться. В делах, словах, предметах. Они служат причиной. Ты спрашивала, могут-ли желания действовать непосредственно. Ты имела в виду воздействие на тела, предметы?
- Я не совсем понимаю, о чём я спрашивала, - скромно отвечала Альдонса. - Наверное, это одна из фантазий, приходящих мне в голову независимо от мыслей.
 Отец Павел испытующе посмотрел на неё, нахмурился:
- Я слышал рассказы людей, бывавших далеко на Востоке. Они рассказывали странные вещи. О людях, передвигающих предметы силой мысли. Даже об изменении сути этих вещей. Это похоже на ересь, на происки дьявола, смущающего неокрепшие души. Я не знаю, что здесь мифы, народное творчество, просто сказки... Но об этом рассказывали люди серьёзные, сведущие в науках... Твой интерес вызван какими-то практическими соображениями?
- Я не знаю, что тебе ответить, святой отец. Видишь, мои видения перестали нести в себе заряд нового, я теряю интерес. Может быть в них заключено какое-то сообщение, которое я не могу видеть...
- Думаю, со временем к тебе придёт понимание. Я хочу тебя предупредить. Скоро в наш  монастырь прибудет очень важный гость. Он будет здесь несколько дней... тот человек, он занимает достаточно высокий пост в иерархии церкви.
- Ты советуешь мне обратиться к нему?
- Нет! Совсем напротив, я со страхом думаю, что будет, если до него дойдут слухи о твоих способностях. Этот человек возглавляет Высший трибунал инквизиции, и его работа в обличении ересей.
- Ты советуешь мне куда-то уехать на время его визита?
- Это было-бы хорошо. У нас ещё есть время обдумать этот вопрос...
 На самом деле вопрос Альдонсы имел самый практический интерес. Ей в голову пришло, что она возможно может управлять окнами в другой мир непосредственно представляя это. Отец Павел, сам того не подозревая, утвердил её в мнении, что человек при желании может гораздо больше того, что умеет с рождения. Оставалось испробовать это в реальности. Потом ей в голову пришла мысль, от которой похолодело в груди.
- Господи, прости меня за мою гордыню, в самом деле я понимаю свою ограниченность. Но не значит-ли, что подчинив себе воздействие на чудесные окна, я смогу открывать их в любое место на земле... И в любое время? Господи всемилостивый, я не буду никому говорить об этом, Ты знаешь, что это правда... Но думать можно?
- Где твоя подруга, дуэнья, - прервал её раздумья отец Павел.
- Она на озере, вместе с сёстрами ловит рыбу.
- Благое дело. Подходит время обеда, мы сегодня проделали большую работу, завтра можно будет заняться каталогом.

 2.

 - Ты загорела, Эрика, свежий воздух идёт тебе на пользу! А я сижу в подвале и дышу воздухом старых времён. Но это скоро кончится. Ты чем-то встревожена?
- Нет, Альдонса. Немного напугана. Сильно напугана! Но... я хотела-бы обсудить это с отцом Павлом. Он сведущ в таких вопросах.
- Но ты можешь рассказать мне, в чём дело, и, может быть, тебе станет легче.
 Они сидели за столом, с аппетитом и рвением молодости поглощая обед.
- Ты не думаешь, Альдонса, что твои видения, дар это, или проклятие, могут передаваться другому человеку? Мне...
- Странная мысль, Эрика. Ведь я считала себя чем-то вроде гомункулуса, уродцем с ярмарки. Отец Павел также говорил, что похожие случаи чрезвычайно редки. Но почему тебя озаботила такая мысль? 
- Потому что сегодня я видела странный сон.
- Господи! Ты меня пугаешь? Все люди видят сны, и часто это сны, которые трудно понять. Скажи мне быстрее, что это был обычный неприятный сон!
- Но... это не был неприятный сон. Я видела человека, с которым дружила в детстве. Он тоже уроженец Боссельдорфа, но около пяти лет назад он уехал в Испанию, к дяде. Это случилось после смерти его родителей от чумы.
- Многие видят родственников, друзей. Ты говоришь, сон был приятным?
- Я видела его здесь, в Боссельдорфе. Возможно, это означает скорую встречу? Я и хочу, и боюсь этого.
- Увы, я не умею толковать сны. Кажется, матушка Агнесс занималась этим.
 После обеда девушки спустились в библиотеку, где работал отец Павел. Но он был не один, ещё здесь присутствовал молодой, хорошо одетый человек. Состоялось знакомство:
- Это Эркюль Савиньен, знаток древних рукописей. он из Парижа, и оказалось, что там знают о нашем собрании книг. Эркюль, это моя воспитанница, Альдонса де Боленсия, и её дуэнья Эрика. они помогают мне с книгами... Но на чём мы остановились?
- Я ищу книгу, написанную около восьмидесяти лет назад. Это трактат по алхимии, и мне сказали, что она, возможно, находится в вашем архиве.
- Восемьдесят лет... Увы, я не настолько стар, чтобы помнить такие события.
- Возможно, книга попала сюда пятьдесят лет назад...
- А... Тогда архивариусом служила сестра Агнесс... она заведовала архивом на протяжении двадцати лет, о чём есть записи в хрониках аббатства. Её назначили игуменьей после того, как она приобрела титул, а сюда направили меня, обычного клирика церкви Сета. Может быть, ей что-то известно о книге?
- Я поговорю с ней... - гость отошёл к стене под окном, и его осветили солнечные лучи.
 Альдонса, с интересом слушавшая разговор, получила возможность хорошо разглядеть его, и чуть не вскрикнула, увидев знакомое лицо. Да, она видела его много раз, и не понимала причин этого. Причём это были видения разных эпох...
- В любом случае я благодарен вам, святой отец, за понимание и помощь. Я прямо сейчас обращусь к матушке Агнесс, я уже знаком с ней, и, думаю, она примет меня.
- Мы сейчас ведём работу по упорядочиванию книг, их классификации по темам, авторам. Они уже разделены по разделам, есть и раздел алхимии, вы можете просмотреть его, там больше ста томов... Может быть, вам повезёт.
- Да, думаю, это может принести пользу, ведь прошло много времени, и матушка Агнесс вряд-ли помнит все подробности такого большого периода...
- Молодой человек, её памяти могут позавидовать многие, кто намного моложе её! Альдонса, дитя моё, покажи синьору Эркюлю Савиньен раздел с книгами по алхимии.

 ***

 Названные, захватив свечу, удалились в полусумрак лабиринта стеллажей, а отец Павел оборотился к Эрике:
- Дочь моя, Эрика, я вижу, ты хочешь поговорить о чём-то со мной?
 Он внимательно выслушал её нехитрый рассказ, подумал:
- Я не вижу в твоём сне ничего необычного. Ты говоришь, что я мог быть знакомым с этим человеком? Кехада? М-м-м... Да, я помню это имя. Кажется, его родители умерли от вспышки чёрной чумы? Да, об этом есть запись, это были благочестивые люди. И с ними на служения приходил мальчик. Вот его я помню плохо. Но поверь, дочь моя, тебе не надо страшиться. Может быть, этот сон означает вашу скорую встречу.
- Бог говорит вашими устами, святой отец! Меня волнует, что брошенный дом Кехада давно занят переселенцами с севера.
- Я уверен, что эта проблема решится естественным образом, всё в воле Отца нашего!
- Вы говорите о Кехаде? О Дэвиде Кехаде, - спросил подошедший Эркюль. - Это мой товарищ, мы только что прибыли из Каталонии и остановились в доме некой Эрики, его знакомой по молодым годам.
- В доме... Эрики? - голос девушки дрожал, в волнении она кусала губы. - Эрика - это я!
- Твой вопрос разрешился, дочь моя! - проговорил отец Павел. - Мне кажется, тебе надо вернуться домой.
- Да! Обязательно, я так и сделаю! Как я благодарна вам, святой отец! - стуча башмаками по ступеням, Эрика взбежала вверх и исчезла за дверью.
- За что ты благодаришь меня, дитя моё? Не пришлось-бы тебе горько разочароваться... - задумчиво проговорил отец Павел, глядя ей вслед.
- Не думаю. Кехада вспоминал её, и говорил только хорошее, - пояснил Эркюль. - А нужной мне книги на полках нет, пожалуй, мне следует обратиться к матушке Агнесс.
- Ты в смятении, дитя моё? - спросил святой отец, когда они остались одни.
- Да. Этот человек, Эркюль Савиньен, кажется, я уже видела его. И не один раз.
- Но как это могло произойти?... Я понимаю. Ты видела его там?
- В своих видениях, - медленно проговорила Альдонса. - И, кажется, я даже была с ним знакома. Мы дружески общались Вот только имя его я услышала в первый раз.
- Но почему ты не писала этого в своих записках?
- Не придавала значения. Я не знала, кто это такой, а записывать каждого, это заняло-бы слишком много времени. Я просто считала, что это не важно.

 3.

 Войдя в дом, Эрика прижалась спиной к двери и долго прислушивалась. Посторонних здесь явно не было. Но заявление Эркюля?
 Она вышла на крыльцо, внимательно оглядела двор. Да, отпечатки копыт тянулись от ворот в сторону овина. Обратно следов видно не было. Гости находились там! Сердце Эрики бешено билось, во рту стало сухо. Кехада там, в пятнадцати метров от неё! Медленно и неслышно она подошла к двери. Внутри было тихо, только фыркали лошади, пережёвывая сено. Беззвучно она приоткрыла дверь и вошла, двое спали на сене. Толстячок с неопрятной бородкой, но второй... Это точно был Кехада!
 Вероятно, почувствовав её взгляд, толстячок тяжко вздохнул и приоткрыл глаза. Некоторое время он разглядывал Эрику и вдруг завопил, широко открыв рот:
- Караул!...
- Чего ты кричишь, - тихо спросила Эрика. - Вы забрались в мой дом без приглашения, как разбойники. Это я должна кричать - Караул!
 Её спокойствие имело воздействие и крики прекратились, сменившись любопытством. Кехада уже сидел и тёр глаза.
- Эрика! Это воочию ты? - он растерянно оглядывался, кажется, в поисках шляпы. Зачем она ему понадобилась?
- А ты, это действительно ты?
- Я... немного повзрослел, но это я. А... ты - действительно ты? И юная, как прежде...
- И я та-же самая. А насчёт юности ты немного преувеличил...
 Санчо, смущённый, пошёл к двери:
- Кажется, мне надо подышать воздухом... Душно здесь...
 Они его не слышали, вглядывались в такие родные и чужие лица, выискивая тайное, что не поддаётся словам.
 Санчо пожал плечами, вышел во двор и присел на чурбан у крыльца. Он чувствовал, что это надолго.
 Они чувствовали себя неуютно, не знали, что можно говорить, а чего не стоит касаться.
- Ты всё ещё не замужем? - наконец неловко спросил Кехада. - Извини, конечно, это не моё дело? То-есть, я сказал это... Я не знаю, зачем я это сказал, твой дом пуст...
- Ты, как соседка Маритта, скажи ещё, что у меня уже должно быть трое детей. Нет, Дэвид, я одна, и я сама так решила. А... ты, всё это время? Чем ты занимался?
- Я студент университета Таррагоны, и моё обучение оплачивает дядя Сарадон. У него есть деньги, и он не жалеет их на единственного племянника, он успешный торговец. Наверное, ты хочешь спросить, почему я за эти годы ни разу не приехал на родину? Студенческая жизнь затягивает, а на каникулах я помогал дяде, чтобы как-то отплатить его доброту, оформлял документы на поставки товаров...
- И тебе надо возвращаться в университет? Каникулы скоро закончатся.
- Да. Неделя у меня есть, не больше. Последний курс обучения...
- А потом?
- Не знаю. Дядя говорил о месте управителя провинциального отделения. Этот вопрос пока не решён.
 Они в нерешительности смотрели друг другу в глаза, потом Эрика улыбнулась:
- Мы с тобой, как плохие танцоры, пытаемся изобразить полонез, путаемся в тактах и боимся упасть. Вот что, пойдём в дом. Затопим печь, нагреем воды, ведь вам с дороги надо помыться и постираться.
 Кехада обрадовался, за делом всегда находиться общий язык, и темы помогают понять, о чём думает партнёр.
 Санчо уже спал, привалившись к стене, и был возвращён к жизни самым бесцеремонным образом:
- Пойдём в дом, дело есть!
 Они зашли под крышу, и Эрика подвела их к очагу.
- Сначала надо разложить эти валуны на решётке. Дэвид, ты займёшься огнём, чтобы валунф раскалились. А ты... Санчо? очень хорошо, вот вёдра, за домом есть ключ, будешь носить оттуда воду. Вот там, за занавеской стоит лохань, наполнишь её водой. Возможно, она немного рассохлась, в овине, в дальнем углу есть мох, заткнёшь щели.
 Саснчо с неприязнью смотрел на тяжёлые деревянные вёдра, судя по размером лохани, сходить ему предстояло раз десять. Но перспектива купанья радовала.
- Эрика, надеюсь, у тебя есть ножницы, не мешало-бы и волосья обрезать.

 ***

 После второго похода за водой руки Санчо горели, несмотря на то, что он смачивал верёвочные ручки вёдер. И появление Эркюля его несказанно обрадовало:
- Я схожу ещё два раза, потом меня заменишь ты.
- Что это вы затеяли? - удивился тот и вошёл в дом, где дым от очага резал глаза.
- Неплохо прочистить трубу, - заметил он, оставляя дверь открытой. - Значит, у нас сегодня баня?
- Как твой визит в монастырь? - поинтересовался Кехада, ворочая валуны щипцами.
- С одной стороны, я познакомился с чудесными людьми. Игуменья матушка Агнесс де Бриньи поразила меня своей добротой и памятью, несмотря на её девятый десяток лет её память острее хорошей шпаги! Архивариус отец Павел весьма умный человек и готов помочь нам во всём. Я ему верю. Он стоит как-бы вне церковной политики, и я понимаю, как ему трудно. Но монастырь поразил меня другим. По крайней мере двое восприняли моё появление более, чем странно. Я разговаривал с настоятельницей, и постоянно ощущал её недоумение. У меня такое впечатление, будто мы с ней давние знакомцы, хотя я не понимаю, как это может быть. Но я не слепой, и видел, что она чувствует то-же самое... Она получала титул в Париже, может быть, там?... Нет, это было более сорока лет назад...
- Ты сказал о втором человеке?
- Тут я совсем не знаю, что думать, - Эркюль оглядывал скромное, но уютное убранство дома, хозяйскую постель, застеленную шерстяным вышитым одеялом, занавешенный угол, где, вероятно, хранились одежда и бельё, полки на стене в улу за очагом, с расставленной глиняной посудой. - молоденькая помощница архивариуса...
- Это моя госпожа, Альдонса сеньорита Боленсия, - вставила внимательно слушавшая его Эрика. - Я её дуэнья, и очень довольна моей госпожой. Мы подруги, и... Впрочем... Мне надо будет сходить к ней, приготовить ужин. Я схожу, пока вы будете мыться.
- Так что с Альдонсой? - спросил Санчо. - Не знаю. Я общался с ней, она помогала в поисках книги, которую мы так и не нашли... Но... Она тоже всё время будто чего-то ждала от меня. Будто я что-то должен вспомнить...
- Так вспоминай быстрее. У тебя скоро будет возможность вспоминать в обществе вёдер! - и Санчо опять пошёл работать.
- Хозяйка, я принёс мешок с продуктами, зашёл по дороге в вашу лавочку... выбор, конечно, не как в городе, но с голоду не умрём. И дёшево, без наценки перекупщиков.
- Это хорошо! - Эрика заглянула в мешок. - Гусь! Я сейчас-же поставлю его вариться... Овощи, а это вино? Мука, сало, надо будет нажарить лепёшек... Виноград и оливки растут в моём саду... На полу вода... Я-же говорила Санчо, что лохань рассохлась, сейчас я принесу мох.
 Кехада пошёл с ней помощником, и, похоже, сейчас они разговаривали более свободно, потому что поход в овин затянулся. Об этом-же говорили и раскрасневшиеся щёки Эрики, когда они вернулись.
- Вот и камни уже раскалились, можно перекладывать их в воду. Я советую вам здесь в лохани мыться с мылом и идти к ключу ополаскиваться. Там вода холодная, но чистая. В мыльной воде можно и постирать... бельё... салфетки. А я схожу в монастырь, госпожа, наверное, уже ждёт меня!
 Эрика посмотрела на Кехаду и быстро ушла. Мужчины тут-же в клубах пара принялись сбрасывать пропотевшую одежду и плескать на себя горячую воду.
- Господа, мы в раю!

 ***

 Когда Эрика с кухонной корзинкой пришла в келью, Альдонса уже ждала её.
- Рассказывай, Эрика! Как прошла встреча, что они за люди, мне всё интересно. Как давно я не видела новых настоящих людей!
- Всё прекрасно, Эрика!... И я счастлива. Быстро? Но и нескольких слов и взглядов хватает в таком случае. Он нисколько не изменился... И в отношении меня тоже. Тот-же восхищённый мальчишка, но уже... по другому. Он так смотрел на меня!
- Я завидую тебе, Эрика. Но мне и тревожно... Вдруг ты оставишь меня...
- Но я не могу, Альдонса, и ты это знаешь.
- Но и ты знаешь меня! Разве я смогу разрушить счастье подруги!
- Пока ты можешь не беспокоиться. Кеведо ещё год обучаться в университете, в Таррагоне, а потом... Так далеко мы не заглядывали.
- А что ты можешь сказать о синьоре Эркюле Савиньен?
- Ничего. Он образованный, умный и весёлый человек, и ему понравилось, как его приняли матушка Агнесс и отец Павел. Он что-то говорил об игуменье и... о тебе, но я его не поняла. Он говорил в хорошем смысле...
- Он очень странный человек, Эрика, - и Альдонса рассказала ей то, что говорила отцу Павлу.

 ***



 *ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ*
 в которой многие тайны получают разъяснение, а
 история всё больше запутывается.

 1.

 После бани друзья стали смотреть на мир более оптимистично. Из сумки был извлечён ещё один мешок вина, Эркюль вышел наружу за фруктами и скоро вернулся с гроздью винограда и несколькими персиками. Санчо от нечего сделать слазил наверх, на чердак по лесенке рядом с дверью, но скоро спустился:
- Кажется, там было жилище маленькой Эрики, когда ещё были живы её родители. Обычная девчачья келья, игрушки, книжки, салфеточки, - он подмигнул Кехаде. - Внизу только одна кровать, но наверху место есть для двоих.
 Они пили по третьей кружке, когда Санчо со стуком поставил свою и обратился к Эркюлю:
- Итак синьор Эркюль, кажется, пришло время ответить нам на некоторые вопросы. Мы прибыли в конечный пункт, и видим нагромождение непонятных фактов, которые требуют объяснения.
- Санчо, всё намного проще и непонятнее, чем вы можете себе представить. Я отвечу, если смогу. Задавайте свои вопросы.
- На кого мы работаем? Ясно, что не на инквизицию. На маранов, на французскую корону, на Папу Римского? Или на неизвестного авантюриста, искателя сокровищ?
- Вряд-ли вы мне поверите, если я скажу чистую правду, - пожал плечами Эркюль.
- Это будет видно.
- Поверите, если я скажу, что я и есть инициатор нашего предприятия?
- Если аргументы будут убедительными.
- Я этому не поверю, - заявил Кехада. - В разговоре с дядей и сеньором Барнабо я услышал явные намёки на то, что они догадываются о цели нашего путешествия. Если-бы его затеял ты, Эркюль, этого не знал-бы никто. И инквизитор вас похитил, явно нуждаясь в сведениях, которые, - он знал! - тебе известны.
- Что-ж, придётся перейти к сказкам. Меня нанял Николя Фламель, алхимик, написавший проклятую книгу!
 Молчавший Кехада наполнил кружки, отпил с половину, потом прокашлялся и посмотрел на Санчо.
- Ты не притворяешься сумасшедшим, чтобы мы отстали? - спросил тот. - Я слышал, что Фламель - это чудак, умерший пятьдесят лет назад.
- Мне это известно. Но мне известно, что после своей смерти чернокнижник посещал этот монастырь, где и спрятал свою книгу.
- Тебе это сообщили сегодня, во время посещения монастыря?
- Нет, ведь я не поехал-бы сюда без этих сведений. Мне это сообщил сам Николя Фламель.
 Через долгое время, потребовавшееся для осмысления этого сообщения, Санчо ядовито спросил:
- Он сообщил тебе это до своей смерти, или после?
- После. После официальной даты его смерти. В сущности, он вообще не умирал.
- Подожди, - очнулся наконец Кехада, - давай не будем гнать лошадей и уточним. Значит, маг Фламель умер, был погребён, а потом вы с ним встретились, и он попросил тебя найти книгу, которую этот кудесник примитивно посеял?
- Всё так и выглядит. Но есть нюансы, которые пока к делу имеют мало отношения. Что ещё вас смущает?
- Меня смущает то количество охотников за призом, которое нас окружает. Папаша Фламель в городском листке поместил объявление о нашем предприятии?
- Всё проще, старый дурак имел большие знакомства при дворах Европы, и везде болтал без умолку. Конечно, кому это было интересно, мотали на ус. За ним была установлена слежка, соглядатаи следили за каждым его шагом. Изначально он хотел продать книгу Папе, но обстоятельства изменились. И тогда он разыграл спектакль со своей смертью. Некоторые на эту удочку не клюнули, поэтому-то он и нанял меня, опасаясь за свою шею. У него есть деньги, у меня есть время и страсть к приключениям.
- Это значит, что Фламель ждёт тебя где-то в надежде получить книгу?
- Вот этого я утверждать не могу. Может быть, я не понял, но он сказал так, что я сам должен определиться с книгой, если найду её, конечно. Остальное, это его заботы.
- Он не знает, где потерял её, но собирается воспользоваться ею в дальнейшем?
- Я так и понял его бессвязные речи. Будто-бы в нужный момент он сам найдёт меня. Но я слышу движение снаружи, кажется, вернулась наша хозяйка.

 ***

 И хозяйка, к удивлению заговорщиков, была не одна. Санчо с глупым выражением лица рассматривал попутчицу Эрики, голубоглазую девушку в скромном платье, в цветастой, скрывающей рыжие волосы, косынке, робко оглядывающую их весёлую компанию и стол, захламленный остатками пира. Впрочем, она быстро оправилась и присела в полу-поклоне, приветствуя компанию.
- Синьоры, позвольте представить вам мою госпожу, сеньориту Альдонсу  Боленсию. Альдонса, это Дэвид Кехада, а это синьор Санчо из Таррагоны. С сеньором Эркюлем вы уже знакомы. А что вы, синьоры, устроили на столе! Я сейчас уберу. Мужчины!
 Альдонса с интересом приглядывалась к мужчинам, не так много ей приходилось их видеть в своей жизни, не считая видений, и теперь они представлялись ей какими-то загадочными существами. Но не для того она пришла сюда:
- Сеньор Савиньен, я хотела-бы обсудить с вами кое-что, могущее быть вам интересным.
- Я с удовольствием выслушаю вас, синьорита!
- Вопрос касается лично вас и... меня. Мне хотелось-бы обсудить его наедине.
 Это было так странно, что Кехада с Санчо переглянулись в недоумении, и Эркюль понял их. В самом деле, это выходило за рамки приличия, и лишь Эрика сообразила, в чём дело.
- Нам выйти во двор, госпожа?
- Что вы! Мы с сеньором Савиньен прогуляемся на свежем воздухе. И здесь не помешало-бы проветрить помещение...
 Они вышли под темнеющее небо, ибо приближалась ночь, и уже взвились с озёрных зарослей тучи мошкары.
- Я не совсем понимаю, синьорита, какие у нас с вами могут быть взаимные темы... - начал было Эркюль, но был прерван жестом руки.
- Я вас понимаю. Есть одно обстоятельство моей жизни, это моя тайна, о которой знают немногие. Я вам расскажу, чтобы были более понятны причины, которыми вызван этот разговор. Дело в том, что с раннего детства меня посещают видения. Сначала это происходило в снах, картины были смутными, не связанными с обычной жизнью, и я их принимала за обычные сны. Но со временем они стали чем-то другим...
- Вот странно, - в растерянности пробормотал Эркюль.
- Вы что-то хотели сказать? Может быть, что это фантазии изнеженной девчонки?
- Нет-нет, синьорита! Мне чрезвычайно интересно, прошу вас, продолжайте!
- Действительно, дальше будет интереснее. Однажды случилось то, что здорово напугало меня. Настолько, что я начала задумываться, не от сил зла у меня эти видения? Они стали не сном, они стали реальностью. Больше того, я увидела в этих видениях себя, увидела и других людей... С которыми я общалась. Я могла притронуться к этим людям. И среди них были и вы, синьор.
- Я?...
- Да. Сегодня, увидев вас, я была поражена, встретив человека из моих видений. Хорошо знакомого мне человека! Но вы этого не знаете?
- Сеньорита... Я об этом знаю. У меня присутствуют такие-же видения. Но они смутны и расплывчаты, они легко забываются, и часто, проснувшись, я помню только ощущения. До сегодняшнего дня я так и думал, что это просто сны. И люди в них зачастую являются только туманными образами. Но некоторые лица иногда кажутся мне знакомыми. Как ваше. Увидев вас, я был удивлён, и долго не мог сообразить, откуда мне знакомо это лицо... голос, улыбка... Что странно, вы были одеты чудным образом, в не женскую одежду, и при этом были удивительно красивы... Я списал это на фантазии сна, как бывает, когда мы видим летящих по небу блестящих драконов.
- Металлических драконов?
- Вам тоже было такое видение?
- Много раз. Это не драконы, сеньор Савиньен, это повозки, сделанные людьми. Нам о многом ещё надо поговорить. Но вот что я хочу сказать... Не ищите здесь книгу. Её в монастыре нет. Её вообще нет в нашем мире. Эта тема пространная, а времени немного, давайте оставим её на потом. Вот уже и ночь наступает, мне надо возвратиться в келью, позову дуэнью, и мы пойдём.
- Альдонса! - Эркюль вдруг забыл об этикете, и обратился к девушке по имени, но она не обратила на это внимания. - Я... провожу вас. Не надо отрывать Эрику от её друга, которого она не видела столько лет, это было-бы жестоко.
- Вы правы, Эркюль... Только возьмите шпагу, или кинжал, на дороге бывает не спокойно. Не сейчас, но с наступлением темноты...

 2.

 - Ты понимаешь, что если о твоём даре узнают посторонние, ты окажешься в большой опасности? За тобой станут охотиться, и я не поручусь, что намерения этих людей будут богоугодными. Многие уже знают о твоей тайне?
- Я осторожна, Эркюль, меня предупреждал отец Павел. Но он во многое не посвящён. Он думает, что я могу только видеть неведомое. Возможно, он о многом догадывается, он очень проницательный человек. Он добр ко мне. Ещё... Эрика. Она была свидетельницей моего посещения того мира. Но о моих дальнейших способностях она тоже не знает.
- Способности! Ты можешь проходить в любое место и время! Это доступно только Богу и подобно его чудесному дару!
- Или дьявола?
- Я не настолько набожен...
 Они шли по пустой дороге в надвигающейся темноте, и чувствовали, что становятся всё ближе друг другу.
- Знаешь, Эркюль, чем больше я узнаю о том мире, тем всё больше убеждаюсь, что всё, людьми придуманное о злых силах - только сказки. Зло живёт в человеческой душе, и человек отвечает за то, что впустил его в душу. Конечно, без Бога нельзя, наш мир живёт по Его законам, и по другому быть не может. Он дал нам свои заповеди, и в наших силах жить, как подобает людям, но мы не умеем справиться с этим... Ведь даже если я расскажу людям о том, что со мной происходит, и что я могу, они предпочтут сжечь меня на костре, объявив слугой сатаны, но не станут слушать и думать.
- Ты что-то сказала о книге? Ты знаешь, где она?
- Да. Я не знаю, где, этого никто, наверное, не сможет определить, но я её убрала. Туда, в другой мир. Всё-равно в это никто не поверит, потому что не сможет понять. Просто, её нет в нашем мире, но она появится... через какое-то время. Я не знаю, когда точно это будет, может быть, через сто лет, но думаю, что гораздо позже. Тогда люди будут по другому смотреть на мир и себя в этом мире, и я верю, что знания, содержащиеся в книге, не будут служить злу.
- Как я тебе завидую...
- Завидуешь? Моему одиночеству? Есть, чему завидовать! Держать свою сущность в тайне, жить не так, как я могу, но как вынуждена. Боясь выдать себя словом, или мыслью, а ведь многие очень чутки к мыслям других... Но и тебе, хотя ты и понимаешь, о чём я говорю, я не могу сказать всего.
- Но ведь я тоже другой. Сегодня, разговаривая с матушкой игуменьей, я увидел, что она знает меня. Не пойму, как это произошло, но мы были с ней знакомы, мне её лицо тоже показалось знакомым... только она была намного моложе... лет на пятьдесят, или больше...

 ***

 Вернувшись в тёмный дом, Эркюль достал из печки тлеющий сучок, раздул его и зажёг свечу, которую Альдонса вынесла ему, когда они расставались. В призрачном свете он увидел Санчо, растянувшегося на хозяйской постели, больше в комнате никого не было. Конечно!
- Влюблённые располагаются ближе к небесам! Что-ж, возблагодарим Бога за то, что есть... День был наполнен событиями и впечатлениями, пусть такой-же будет и ночь...
 Что он хотел этим сказать, Эркюль сам не знал, но заснул в нетерпении. Наверное, впервые в жизни он жаждал сна с такой надеждой.
 Вот только в глубине души он верил, что разум может управлять снами, формировать их, придавать им смысл... И он побаивался, что откуда-то из тёмных глубин разума может вдруг всплыть что-то тёмное, нежелательное, но притягательное своей греховностью.
 Этой ночью его сон был светлым и лёгким, но совершенно не запомнился.

 ***

 Открыв глаза, Альдонса улыбнулась Эрике, мурлыкающей незамысловатую песенку. Она ещё и пританцовывала, собирая продуктовую корзинку:
- Альдонса! Я немного припозднилась, сейчас сбегаю за завтраком. Надо будет посмотреть что-то вкусного и нашим мужчинам!
- Похоже, ночь была долгой, а сон коротким?
 Эрика покраснела и упорхнула, а Альдонса задумалась над тем, что вчера узнала от Эркюля. Значит, она не одна такая. И Фламель, явно, обладал этими знаниями. Чувствовалось здесь что-то непонятное, будто чья-то чужая воля направляла их жизни. Но в какую сторону?
- Это я выдумываю, - наконец решила девушка. - Что зависит от нас в этой жизни? Выбор? Но и возможностей у нас нет. Вот алхимик, похоже, пытался что-то решить, и где он сейчас и жив-ли вообще? Но я его видела там... Означает-ли это, что ему удалось бежать? Или он скитается по земле, как Агасфер, всеми преследуемый и от всех прячущийся? Что это за жизнь?
- На завтрак горячее молоко, пшеничные лепёшки, масло и яичница! К обеду обещали баранину с овощами! - похвасталась вернувшаяся Эрика. - Чем займёмся сегодня?
- Как и прежде, работа в библиотеке, надо побыстрее закончить с этим, похоже, отцу Павлу пребывание в подземелье сказывается на здоровье. Но... Расскажи, что у вас с синьором Кехадой!
- Всё было великолепно! Мы проговорили почти всю ночь, он так интересно рассказывает, ведь он видел много больше меня. А Испания! Я уже влюбилась в эту страну.
- В страну-ли только?
- Но, Альдонса, я благоразумная девушка... Мы только разговаривали, держась за руки. Ты знаешь, как относятся к женщинам... не состоящим в браке. Правда, он поцеловал меня перед сном.
- Что-ж, да избавит нас Всевышний от искушений.
- Аминь! Ты ведь знаешь, на меня и так смотрят искоса... Из-за возраста.
- Да, нам нужно быть осторожными, Эрика. Пока о наших гостях знают только отец Павел и матушка Агнесс, но слухи обязательно пойдут, все рты не закроешь, а люди, если не видят, обязательно начинают фантазировать. Клиру не нужны проблемы.
- Но мы не делаем ничего плохого!
- Это мы знаем. Нам поверят игуменья и отец Павел, они смотрят на жизнь открытыми глазами. Но другие... Не знаю.

 ***

 - Странные люди объявились в нашем селении, - сказал отец Павел. - Ведь сеньор Савиньен приехал не один? Альдонса, ты познакомилась с ним, твоё впечатление?
- Он... - видно было, что вопрос застал её врасплох, и пришлось обдумывать ответ. - Он, похоже, благородный человек. Весьма начитан, и многое видел в своей жизни.
- Позвольте мне... - встряла Эрика, и виновато потупила глаза.
- Ты можешь что-то сказать, дитя моё?
- Их трое молодых людей. И одного вы должны знать, это сын Бронса Кехада, уроженец Боссельдорфа. Сейчас он студент университета Таррагоны.
- А! Молодой человек, о котором ты мне рассказывала! Значит, он студент. И твой сон был пророческим. Чудны пути Господни!
- Святой отец, Кехада лишился отцовского дома...
- С ним что-то случилось? Надеюсь, он не сгорел?
- Нет, но в нём поселилась благочестивая семья переселенцев, у них трое детей... И я взяла на себя смелость... Предложить им кров. Они сняли у меня комнату.
 Отец Павел нахмурился, отвернулся к столу, стал перекладывать принадлежности для письма:
- Необдуманный шаг, дитя моё. Наша обитель могла-бы предоставить им жильё на какое-то время, как гостям... Возможно, нам так и придётся сделать. Я обговорю это с матушкой Агнесс.

 3.

 - Сейчас я попрошу вас проделать вот что, необходимо расставить книги в каждом разделе по алфавиту имён авторов. Сначала напишите каждое имя на ярлычке и приклейте их к корешкам книг и краям рукописей так, чтобы видно было, не доставая книгу с полки. Для этого вот здесь я приготовил рыбный клей, одной капельки хватит. Я сделал образец из одной книги в первом разделе. Потом, по этим ярлыкам будет легко расставить книги. А мне надо отлучиться... К матушке Агнесс... По делу сеньора Савиньена. К сожалению, я не помню, что видел здесь нужную ему книгу...
 Остиарий ушёл, оставив девушек в одиночестве. Они переглянулись, но говорить не стали, а сразу принялись за дело. Эрика читала имя автора и перекладывала её на стол, где Альдонса надписывала полоски кожи и приклеивала их. Часто Эрика спрашивала у неё, как читается то или иное имя, а если его не было, название рукописи, - она плохо знала древние языки, и они разбирались вдвоём.  Работа шла до обеда, когда к ним в подвал спустился озабоченный Эркюль. Некоторое время он молча наблюдал за работой девушек, и ему это нравилось, но, чувствуя их любопытство, подробно описал разговор с матушкой Агнесс.

 ***

- Мне кажется, искомой книги нет в вашей библиотеке, матушка игуменья, мои слабые надежды оказались не состоятельны.
- Об этом вам лучше говорить с отцом Павлом, я давно не занималась библиотекой,  вполне доверяю нашему архивариусу, и, вероятно, там многое изменилось. Но у вас были основания считать, что она здесь?
- Очень шаткие. Священик церкви Сен-Жак-ля-Бушери, где находится семейная могила Фламеля, изучал его наследство, и оставил запись об упоминании вашего монастыря в труде "Книга Иудея Авраама", созданном во время паломничества Фламеля по еврейским общинам Испании. Вот я и подумал...
- Но это было почти сто лет назад...
- Видимо, я ошибся в своих расчётах, - сухо ответил Эркюль. - Кроме библиотеки у вас есть другие книги?
- В часовне, - ответил отец Павел. - Там лежат документы, полученные из канцелярии церкви в Авиньоне, но это книги, нужные для проведения служб, молитвенники, книги Слова Божия, труды известных богословов. Самые старые из них перенесены в библиотеку. Заверяю вас, сеньор, там нет трудов Николя Фламеля. Мы не позволили-бы их держать в месте, где люди обращаются к Творцу. Кстати, мои помощницы, синьорита Альдонса с её дуэньей, сейчас проводят свод книг по алфавиту. Они отличаются старательностью и трудолюбием. Думаю, через несколько дней эта работа будет окончена, и у нас будут точные сведения о наличии книг. Если вас это интересует, вам будет предоставлена келья в приходе. Вам и вашим спутникам.
- Мы с удовольствием и благодарностью воспользуемся вашей добротой, и пожертвуем деньги на богоугодные дела.
 Последнее очень понравилось матушке игуменье, и она тот-же час, позвав сестру-хозяйку, отдала нужные распоряжения.

 ***

 Когда Кехада ушёл в сопровождении сестры-хозяйки, матушка Агнесс налила вина и сделала приглашающий жест в сторону кресла:
- Странный молодой человек, ты не находишь, брат?
- Во время нашего знакомства он произвёл на меня гнетущее впечатление. Он другой, и я не могу понять, в чём это заключается. Гугенот? Протестант? Новохристианин? Не знаю.
- Да, он не такой, как мы. Если я скажу, что, возможно, он не из нашего мира?
- Я не совсем понимаю то, что ты говоришь. Откуда-же он может быть? Из Гиперборейских земель? Из антиподов?
- Я сразу поняла, что видела его раньше. И всё гадала и напрягала память. Я видела его здесь, в нашей обители. И даже была хорошо знакома с ним. Ах, игры молодости!, - вздохнула матушка. - Так хотелось-бы снова испытать всё это!
- О чьей молодости ты говоришь, сестра?
- О своей, брат, что я могу ещё вспоминать? Этот человек был здесь лет шестьдесят назад. И он и тогда спрашивал о Николя Фламеле. Он прожил в обители дней десять, и это были познавательные дни.
- Но это нонсенс! Ему вряд-ли больше тридцати лет. Он... Такого просто не может быть, разве что двойник. Такие случаи общеизвестны.
- Я похожа на сумасшедшую, брат Павел?
- Многие позавидуют остроте твоего ума, сестра. Тем не менее, я вынужден настаивать на своём. Пусть не двойник, возможно, кто-то из его предков. Или вы всё-же думаете по своему? Но вы говорите, что общались с ним... тем. Вы пмните его имя? Что он сообщал о себе?
- Имя то-же, каким он назвался нам. И о себе он говорил то-же самое. Только тогда вся Европа горела в огне сражений, и он бежал из Парижа из страха быть втянутым в бойню.
- Скорее, он похож на авантюриста и забияку из высшего света. Хотя и производит впечатление человека искреннего. Мне кажется, его надо представить аббату Монтоли.
- Ты перекладываешь груз ответственности на чужие плечи?
- Отнюдь. Странно то, что я говорил с аббатом совсем недавно о Николя Фламеле и его книге. Ради которой здесь и появился молодой человек. Возможно, у них найдётся общая тема для обсуждения.

 ***

 Тем-же вечером друзья переселились в пустующий гостевой дом, прилепившийся к задней стене монастыря. Кехада был доволен, Эркюль тоже, Только Санчо ворчал на скудную еду жителей обители.
- Это не надолго, друг Санчо, - утешил его Эркюль.
- О чём ты говоришь? Поиски книги зашли в тупик, и Бог знает, сколько нам здесь придётся торчать!
- Не думаю, что это понадобится. Ведь наш договор подошёл к концу, мы в монастыре, а что путь был проделан напрасно, в том нет вашей вины. Вы вольны в дальнейшем свободно распоряжаться собой. Думаю, вы отправитесь обратно в Таррагону, ведь Кехаде надо готовиться к учёбе. Да и тебя ждёт работа в мастерской.
- Но... книга?
- Её здесь нет, и я пока не знаю, где ещё её можно искать. Пока я хочу прочесть некоторые книги из архива монастыря, может быть, чего-нибудь и обнаружу.
- Эркюль прав, - заметил Кехада. - Мы только злоупотребляем его вниманием.
- А ты тоже... - удивился Санчо. - Я думал, что ты и Эрика... Впрочем, я не знаю, что именно я думал по этому поводу.
- У нас с Эрикой всё решено. Мне нужно окончить учёбу и получить должность. После этого мы сможем с ней обвенчаться и зажить благообразной жизнью.
- О, боги! - вскричал Санчо. - Мне остаётся только на обратном пути вызволить из плена в Берге славного Россинанта, похитить Мелинду и осесть где-то в Каталонии на своём кусочке земли!
 В этот момент в помещение вошла сестра и громко сказала:
- Аббат Монтоли приглашает сеньора Савиньен на аудиенцию в его кабинет. Это вы? Я вас провожу...

 ***

  Вернулся Эркюль спустя полтора часа, и от него пахло хорошим вином.
- Что? Зачем тебя вызвал аббат? Что-то серьёзное?
- Серьёзноё? Нет, - Эркюль покрутил в воздухе пальцами. - Обычный светский разговор. Мне показалось, что он просто хотел разузнать последние сплетни Парижа и Испании. Кажется, я удовлетворил его любопытство. Он не плохой человек, но... какой-то мягкий.
 О том, что при их разговоре присутствовала игуменья Агнесс, Эркюль не счёл нужным упомянуть.

 ***




 *ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ*
 в которой монастырь Делла Корринче посещает не желанный гость,
 аббат Монтоли принимает меры, Альдонса объясняет Эркюлю, что
 происходит, и всё разрешается само собой.

 1.

 Рано утром, когда ещё не сошла ночная прохлада, к воротам монастыря подъехал всадник в чёрных одеждах и на чёрном коне. В нетерпении он загрохотал по доскам створок рукоятью меча, разбудив сестру-привратницу, и та стремглав бросилась открывать:
- Мы всегда рады приветствовать путников, ибо считаем их появление даром Божьим. Вам будут рады, - что она при этом думала, не знает никто, кроме Бога, и вряд-ли её мысли доставили Ему удовольствие. Потом ей пришлось заглаживать грех длительной и усердной молитвой.
 Всадник влетел в ворота, но задержался:
- Мне необходимо встретиться с аббатом Монтоли, и я хочу, чтобы об этом было доложено немедленно.
- Как доложить аббату о том, кто хочет с ним говорить, и о чём? У вас есть верительная записка? - сестра развернула протянутый свиток, увидела подпись кардинала Торквемада и испуганно поклонилась, - Сеньор, вам необходимо подождать во дворе. Коня можно оставить у коновязи за часовней.
 Она вернулась через пятнадцать минут:
- Аббат примет вас после завтрака. Пока вы можете попить чая или молока в трапезной, я вас провожу.
 Недовольный гость прошёл за сестрой, сел за угловой стол и набрался терпения, но прошло ещё немало времени, когда его терпение стало подходить к концу. Уже и послушницы прочли благодарственную молитву, позавтракали и разошлись на работы, была выпита третья кружка чая, а о нём всё не вспоминали. Если-бы он знал, что о нём думает аббат, его ярости не было-бы предела!
- Инквизиции мне не хватало, прости меня Господи! И этот невежа велел разбудить меня ни свет, ни заря! Но, всё-таки, с чем он пожаловал? Церковь Сета несравнимо богаче нашего прихода. Чем он надеется здесь поживиться?
 Некоторое время аббат раздумывал, не пригласить-ли на встречу игуменью, но решил не тревожить, уважить её старость. И отец Павел не вылазит из своего подвала, зачем ему лишние заботы? Тем более, он после утренней службы. Придётся расхлёбывать кашу одному.
 Наконец настало время заняться делами, и гость был приглашён в кабинет. Тот, уже начав думать о вечности, прибыл незамедлительно, и его побелевшие пальцы на рукояти меча говорили о выдержке. Подав аббату свиток, он уселся в предложенное кресло и вытянул вперёд ноги в пыльных сапогах, выказав тем самым неуважение, и это было его ошибкой.
- Может быть, вы выскажете мне вкратце дело, приведшее вас в нашу обитель скорби? - аббат Монтоли умел быть язвительным, если его принуждали к этому, - синьор... э-э-э... Калабри! Только уточните, любезный, в каком качестве вас воспринимать?
- Специальный эмиссар по особо доверительным делам кардинала Святой инквизиции Томаса Торквемада. Это всё оговорено в моей грамоте. Я требую выдачи мне некоего Эркюля Савиньена, преступника и мошенника, а также его сообщницы девицы Альдонсы, нашедших пристанище в стенах вашего монастыря. Это должно быть сделано незамедлительно. В подтверждении сего требования я предоставляю грамоту, подписанную кардиналом Святой инквизиции Томасом Торквемадо.
- Во первых, синьор... Калабри, я ничего не знаю о преступниках, которых мы, по вашим словам, покрываем. Во-вторых, вы с вашими претензиями не имеете никакой власти в стенах, доверенных моему попечительству самим Папой Павлом Вторым, что утверждено его преемником, Папой Сикстом Четвёртым. Или указы этих высоких особ для вас ничего не значат? А в третьих, прежде чем говорить по существу дела, я должен ознакомиться с обвинениями людям, ищущим защиты нашего Спасителя. Я не собираюсь выступать ни в роли обвинителя, ни в роли защитника, для этого у меня нет полномочий, но я обязан убедиться в справедливости предъявляемых претензий. В противном случае, вы прибыли сюда напрасно.
- Ваши требования, аббат Монтоли, справедливы, но для ответа мне требуется время. Я отвечу вам, когда вам будет угодно принять меня. А сейчас мне надлежит вернуться в Сет и доложить о результатах моей миссии.
 После ухода неучтивого гостя, аббат Монтоли прошёлся до ворот и обратился к сестре-привратнице:
- Да будет тебе Бог в помощь, сестра! Ты видела, как уехал инквизитор?
- Да, святой отец. Он умчался, как ошпаренный.
- Но вернётся через несколько часов. И, возможно, с ним будут вооружённые люди. Ты помнишь устав службы?
- Запереть ворота накрепко и доложить вашей светлости. Также предупредить матушку Агнессу, чтобы заперли задние ворота. Без ваших указаний ворота не открывать.
- Ты хорошо знаешь свою работу, сестра, да будет тебе благословение Божье! Не проходил-ли в подворье наш гость, сеньор Эркюль Савиньен?
- Пока я его не видела, но... он мог пройти в двери коридора над библиотекой.
- Разве они не закрываются на ночь?
- И я проверяю это каждый вечер. Но... вы ведь знаете, что в монастыре у него есть друзья...
- Сестра, я попрошу тебя не поддерживать подобные разговоры, они могут внести печаль и смятение в неокрепшие души.
- Хорошо, святой отец.

 ***

 - Я старше тебя, и дольше знаком с нашим феноменом, но теперь вижу, что ты лучше в этом разбираешься, - говорил Эркюль, нежась на солнышке у стены и с удовольствием ощущая мягкую траву под рукой. Он и Альдонса решили погреться перед обедом и выдохнуть пыль манускриптов.
- Ты, вероятно, слишком был занят светской жизнью.
- Я плохо помню время, когда я ещё был обычным человеком. Дуэли, балы... Кажется, я пробовал писать книги.
- В моей жизни не было ничего такого. Обитель, разговоры с отцом Павлом, дружба с Эрикой. И много книг, в которых я пыталась найти ответы, но только всё больше запутывалась в загадках.
- Сначала, когда я ещё считал происходящее только снами, я пытался построить свою жизнь. И вдруг начал просыпаться в других мирах. Это затягивало, всё больше я отрывался от действительности, не умея справиться с происходящим.
 Рядом открылась дверь, и наружу вышел отец Павел:
- Погода великолепна! Давно я не сидел под ивами с удочкой в руках... Я к вам с поручением. Аббат Монтоли пожелал встретиться с вами после обеда, с вами обоими. Не знаю, чем это вызвано, но не слишком фантазируйте, не надо заранее драматизировать.

 2.

 Ожидающий их аббат Монтолио был смущён и неуверен в себе. И он был испуган. Пригласив гостей в столу, на котором в вазе лежали фрукты, и в графине стояло вино, он принялся расспрашивать их о делах в библиотеке, но было видно, что это просто общая дежурная тема. Эркюль расхваливал южное вино и ждал, когда хозяин перейдёт к главному.
- Утром у меня был посетитель. Из Сета. То-есть, он прибыл из Сете, но он состоит в свите кардинала Ришелье.
- В вашем заведении новости разносятся быстро. Он обеспокоил вас из-за нас?
- Непосредственно. Были названы имена. Ваше, сеньор Савиньен, и твоё, дитя моё, Альдонса. Было предъявлено ультимативное требование кардинала на выдачу вас, как разыскиваемых преступников. Я уверен ив вашей честности, и ответным условием поставил предъявление доказательств. Гость ретировался к господину за решением, но, думаю, не будет никаких доказательств. Кардинал или отступит, или предпримет какие-то решительные действия.
 Видно было, что предположение о решительных действиях пугает самого аббата, и Эркюль поставил вопрос ребром: 
- Чем это грозит монастырю? Ваши стены крепки, и у вас есть оружие, но ведь так нельзя?
- Да. Сопротивление великому трибуналу, борющемуся с ересью? Это грозит недовольством Папы и осадой монастыря. Погибнут все - правда никому не нужна.
- Значит, нам надо бежать! - горячо воскликнул Эркюль
- Вам, вдвоём? - уточнил аббат, - За пределами стен монастыря вы тут-же будете схвачены эмиссарами Святой инквизиции, которые предъявят вам обвинение в убийстве члена ордена!
- Клянусь Богом, аббат, это обвинение совершенно беспочвенно! Я никогда не приму на душу грех такого преступления!
- Толпой лего управлять. Обывателю не нужны доводы, они их не слушают, потому что тут нужно думать. Достаточно альгвасилу указать пальцем и крикнуть: - "Это мошенники, угрожающие спокойствию паствы!". И в толпе тут-же проснутся кровожадные инстинкты Вас будут преследовать во всех селениях и на всех дорогах. И неминуемо схватят. Судьба ваша будет не завидна.
- Но откуда инквизиторы узнали о мне и Альдонсе? Вы говорили о нас кому-то за стенами монастыря?
- Кажется, нет. Правда, девушкой интересовался аббат де Боссе, но это было задолго до вашего здесь появления.
- Тогда всё ясно. Мной-же инквизиция заинтересовалась ещё до моего знакомства с Кехадой и Санчо в Таррагоне. И они знали, куда мы направляемся. Но что вы предлагаете нам делать?
- Это решится вечером. Если из Сета поступят бюрократические отговорки, я буду тянуть время, хотя не уверен, что это приведёт к удовлетворительному результату. Кардинал известен, как "муж, упорный в своих намерениях".
- Время... - промолвила Альдонса. - В нём наше спасение. Успокойтесь, аббат, мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы отвлечь от монастыря опасность. Главное - время.
- Ещё одно... Я очень не советую покидать вам стены монастыря, от инквизиторов можно ожидать, чего угодно. Внутри есть свободные кельи, обратитесь к сестре-хозяйке... это касается и ваших друзей, сеньор Савиньен, и твоей дуэньи, дитя моё. Думаю, это скоро кончится, но пока ворота монастыря будут закрыты, как и все двери.

 ***

 В выделенной мужчинам келье было три лежанки, на каждой настелено сено и одеяла. На лавке стояло ведро с водой и кружка. В углу ведро, закрытое крышкой.
- Милая обстановка, - оценил Санчо. - И долго нам наслаждаться королевскими покоями?
- Не знаю, но думаю, до завтра. Или несколько дней, - ответил Эркюль. - Это зависит от претензий кардинала Торквемадо. А может быть, от Альдонсы. Мне кажется, в её силах разрешить ситуацию.
- Ты говоришь загадками, но вряд-ли что-то сможешь объяснить вразумительно. Я даже и спрашивать не буду.
- Это ты правильно рассудил, - ответил Эркюль и выглянул в окно. - Сюда без длинной лестницы не залезть. И не выпрыгнуть, не сломав шеи. Что-ж, отдыхайте, друзья. А я спущусь в библиотеку и помогу Альдонсе и отцу Павлу. Безделье опустошает душу и делает мир мрачным.
- Тогда, может быть и мы чем-то поможем по хозяйству? - спросил Санчо Кехаду.
- Пойдём. Я видел на заднем дворе валуны и глину, кажется, здесь собираются переделывать хозяйственные ворота. Для такой работы нужна мужская сила.
- А где устроится Эрика? Ночи сейчас ранние, ей придётся ходить домой по темноте?
- Все входы в монастырь будут закрываться до темноты, - пояснил Эркюль. - Эрике есть место в келье Альдонсы. Им будет намного уютнее, чем нам. И не забывайте, что к вечеру ожидается визит инквизиции из Сета. Оружие будет сложено в коридоре трапезной. Так, на всякий случай.

 ***

 В самом деле, гости прибыли до вечера, когда население только отужинало и занималось каждый своим делом. К воротам подскакала группа всадников, числом четверо, оружия у них видно не было, но ворота им не открыли.
- Вы должны спешиться и оставить коней у ворот. Я доложу монсеньору аббату Монтоли.
Сестра ушла, закрыв окошечко. Через пол-часа дверь отворилась, и из неё вышел аббат, сопровождаемый Кехадой и Санчо, вооружённых заряженными арбалетами и мечами на перевязях. Сверху, из башенок смотрели сёстры, также вооружённые арбалетами. Эркюль благоразумно не показывался.
 От группы отделился уже знакомый Калабри, подошёл к аббату:
- Так вы встречаете путников, уважаемый аббат, - насмешливо проговорил он. - Наставив на них стрелы?
- Усталые путники и паломники никогда не упрекали нас за гостеприимство. Вы прибыли сюда, чтобы обратиться к Спасителю нашему? Или привезли ответ от кардинала на наши справедливые требования?
- Я должен вас огорчить, святой отец, его высокопреосвященство сейчас крайне занят государственными делами, и посетит вас на обратном пути. К сожалению, это будет не скоро, Севилья стала гнездом ереси, и у верховного трибунала там много дел. Но я, также с прискорбием, сообщаю вам, что кардинал Торквемадо вынужден отослать грамоту Архиепископу Окситании с жалобой на ваше неподобающее самоотстранение от помощи органам инквизиции в их борьбе с преступниками.
- Думаю, архиепископ задастся тем-же вопросом, что и я. Орден инквизиторов взял на себя задачу борьбы с преступниками, что входит в обязанности алькальдов, отвлекаясь от основной своей задачи по искоренению ереси в рядах верующих?
- Я вижу, святой отец, вы не хотите придти к разумному сотрудничеству и продолжаете настаивать на своём заблуждении? Иметь недругом Великого инквизитора не самая лучшая политика. Позвольте выразить вам уважение и откланяться!
- Да пребудет с вами Господь, сыны мои!
 Чёрные фигуры погрузились на животных и, вздымая пыль, умчались в сторону заходящего солнца.
 А аббат Монтоли дрожащей рукой отёр пот со лба и улыбнулся хмурому Кехаде.
 Но, вернувшись во двор, он вошёл в часовню, где истово молилась матушка Агнесс, положил руку ей на плечо, наклонился и тихо сказал:
- Матушка, инквизиторы вняли голосу разума и убрались, слава Богу Всемогущему! Однако, обойдите сестёр, дежурящих у всех входах и на башнях, пусть не смыкают глаз. От наших недругов можно ждать всего. От имени Отца нашего творились и самые чёрные деяния.

 3.

 Эркюль во всё время визита стоял на площадке северной башни, где находились также вооружённые сестры и Альдонса. Когда всё кончилось, пости все ушли, кроме дозорной, и Эркюль отошёл в сторону. Альдонса подошла к нему и устало улыбнулась:
- Кажется, гроза миновала, слава Богу!
- Я не уверен в этом. Сейчас кардинал отступился, но он вполне может оставить наёмников с задачей нашего похищения. Тебе ничего не пришло в голову, Альдонса? Нам надо уходить отсюда, слишком много неприятностей мы доставляем людям, любящим нас.
- Конечно, я думала об этом, мы не можем злоупотреблять доверием этих людей, это может обернуться трагедией. И, кажется, мне видится выход. Он связан с потерями, но мы и так постоянно что-то теряем. Тебе это будет легче, чем мне, ведь всё это, хоть и эфемерное, это всё, что у меня есть. Но надо двигаться дальше. Ты согласен уйти?
- Мы вдвоём?
- Разве я смогу иначе? Я не такая сильная.
 Ни Эрика, ни Кехада с Санчо не слышали среди сна, как после полуночи осторожно удалились из своих келий Альдонса и Эркюль. Они сошлись в подземелье библиотеки и крепко взялись за руки. В окно на них смотрела бледная луна, других свидетелей их союза не было. Потом был свет, и две неясные фигуры, шагнувшие в него.

 ***

 Утром к матушке Агнесс и отцу Павлу, прогуливающимся по двору, подошли взволнованные Эрика и Кехада с Санчо.
- Матушка, святой отец, мы всё обыскали, - начала Эрика срывающимся голосом, - Видит Бог, я не знаю, что думать, ведь никто мне ничего не говорил, а вы, может быть...
- Подожди, Эрика, ты слишком взволнована, - проговорил Кехада. - Эркюль и Альдонса исчезли.
- Даже оружие и деньги Эркюля остались на месте. И одежда и вещи, - добавил Санчо.
- Мы обошли всё!
 Некоторое время игуменья и архивариус обдумывали услышанное. Женщина первой пришла в себя и сразу начала действовать:
- Эрика, с кем-нибудь из сестёр сходите к Альдонсе домой, посмотрите там, и к себе тоже зайди. Спроси и у соседей, кто дома. А я обойду сестёр-дозорных, они могли что-то видеть.
- Вряд-ли от этого будет толк, - покачал головой вслед удалявшейся высокой фигуре отец Павел. - Я так думаю, что мы больше не увидим наших друзей.
- Вы считаете, что их похитили? Или у них были сообщники снаружи, с помощью которых они смогли бежать?
- Вы так плохо знаете своих друзей? А ведь они сделали это и для нас... наверное, это всё к лучшему.
- О чём вы говорите, святой отец?
- Я говорю, что мы никогда не узнаем правды. Во всяком случае, инквизиции мы можем впредь не опасаться.
- Но ведь их будут искать! И, если найдут, их уже будет не спасти!
- Мне кажется, нам не стоит волноваться о судьбе наших друзей. А мы с аббатом Моньоли тут-же сочиним письмо в консисторию о происшедшем. И добавим свои соображения о клевете  членов ордена инквизиции, от которой и могли бежать молодые люди.
- Нашёл дураков! - сказал Санчо, когда отец Павел удалился. - Он явно что-то знает, но не говорит.
- Или догадывается, - согласился Кехада. - Но я верю, что нам не стоит волноваться за наших друзей...

 ***

 Собственно говоря, на этом и заканчивается наше нехитрое повествование, которое можно отнести к легендам смутных времён, а может быть, порождению народной фантазии.
 К счастью наших героев, глава церковного трибунала кардинал Торквемада в последующее  время усиленно занимался искоренением "ереси новохристианства" среди маранов Севильи, и его внимания не хватило на дело столь незначительное и напрямую не сулившее политических побед. На этот раз правило инквизиции  "debita animadversione puniendum" («да будет наказан по заслугам»), не сработало.
 Через быстро пролетевшее время бакалавр наук Кехада занял место управляющего закупочным отделением предприятия его дяди, Сарандона де Жанто и воссоединился со своей невестой Эрикой. Санчо служит у него писарем, ведёт конторские книги и обучает хозяйку книгопечатанию. В свободное время они поднимаются на центральный холм Сета, и, прогуливаясь по площади, любуются озером, гладью Болеарского моря, и вздымающимся между ними далеко на севере монастырём Делла Корринче. О своих друзьях, Эркюле и Альдонсе они стараются не говорить.
 Но мы-то можем?

 ***

 Эркюль Савиньен Сирано де Бержерак родился через почти сто сорок лет спустя описываемых событий в Париже. Посещал коллеж Бове, после чего изучал философию на лекциях философа Гассенди вместе с Мольером.
 Участвовал в военных действиях, при осаде Музона и Арраса, где был ранен и в 1645 году оставил службу. Рассказывают о его беспутной жизни, он слыл задирой и легкомысленным человеком, участником многочисленных дуэлей. Но в последующие годы он опубликовал много книг, посвящённых прежде всего устройству мира, резко вступающих в противоречие с принятыми повсеместно схемами, но не чуждался и комедий с трагедиями.
 Но никто из его биографов не упоминает его красавицу жену... Только сухо отмечают дату его смерти в 1655 году.
 В этом мы позволим себе усомниться. На наш взгляд, Сирано де Бержерак умер не в Санне в 1655 году, а лет на восемьсот позже.
 Или нам это приснилось?

                25.04.2021г.