Львовка в прозе очевидца

               


                Ю.  Лавров


         



              Львовка в прозе  очевидца.

 




                На  краю  самого большого в мире Васюганского  болота,
 на  берегу таёжной  речки Чузик, берущей  начало  из этого самого болота,
 в прошлом веке появилась деревушка, получившая красивое название - Львовка. Много  воды унес Чузик мимо деревни из этого болота в великую  сибирскую реку Обь. Время, как и вода, неумолимо и безвозвратно меняет мироздание природы. Любая струйка воды в реке стремится заглянуть под крутой бережок, под корни векового, могучего и вечнозеленого кедра, стоящего рискованно на самом краю берега реки, в то же время стараясь не отстать от общего потока воды. Она, расчесывая  волосы зеленых водорослей на дне реки, выталкивает из них притаившихся щуренка, или мечущегося под ними пескаря на чистую воду. Бывает и так, что эта струйка заигравшись, закрутится, где ни будь водоворотиком под корягой, да и отстанет от своего потока. Схватится,  да уж поздно будет, отвалится  часть берега, и закроет ей путь к родной  реке. Закончится буйный бег её и появится мутная лужа рядом с чистым потоком. Зарастет потом она уже другими водорослями, и назовут ее - старицей, где покой и тишина найдут свою обитель.
Вот и время, также течет и открывает всю картину человеческого бытия,  какой бы она ни была. Чаще всего эта картина бывает похожей на ту лужу, оторвавшейся  от родной реки, как бы это ни прискорбно было.
Человек, в отличие от природы, которая живет по неписанным законам мироздания, свои законы, писанные  и не писанные, делает под свои  потребности, игнорируя простую истину величия природы матушки земли.  От этого его бытие и  приобретает свойства тех шелковистых  водорослей, которые  под струями воды, распустив свои длинные плети, мечутся  от одного берега реки к другому, и никогда  не смогут они остановится, в  покое и тишине! Такова же и природа человека! Не может он уподобится  той заигравшейся струйке воды, хотя и считает это своей целью, а все течет и течет в своем потоке времени, отдавая его поиску той Великой  реки, которую называет Жизнью!
Наша деревушка – Львовка, затерявшаяся  в бескрайних просторах зеленой  тайги, за  непроходимым болотом, и зародилась в результате этого поиска.
История  русского государства в эту пору кипела желанием построить свою  державу великой,  и справедливой. Реформы её законов позволили  человеку раскрепоститься и  дарованная государством свобода, позволяла  делать ему свободный выбор этой жизни. 
А история нашего села обязана человеку из Вятской  губернии, пореформенному переселенцу - Вяткину Льву Ивановичу, который  воспользовался этим правом и ступил на землю Сибирскую в поисках  лучшей доли. Другого выбора он не нашел! Одной из причин этому являлся  аграрный  вопрос в России. Вот как  пишет об этом популярный в то время  журнал «Русская мысль» 1893, №10 с.59:
 «К  концу 19 века аграрный  вопрос в России резко обострился.
 Все  старые  язвы  российской  деревни (низкая  урожайность сельхозкультур,  безлошадность,  нехватка молочного  скота) проступили   еще отчетливей. Высокая  рождаемость  вела к аграрному перенаселению,
а следовательно к дроблению наделов и обезземеливанию крестьянства.
 В 1900 году в 50 губерниях Европейской России  лишнее трудоспособное  население составляло 23 миллиона человек».
Другой причиной этому появилось и вольное толкование  веры Христовой, её раскол в  духовенстве. Вот и пошел поток недовольных вятских старообрядцев искать себе новую обитель, где можно жить в благородном труде и божьей благодати!
Этот мощный поток нового времени  вытолкнул и нашего «мечущегося  пескаря» в  поисках справедливого мира. Вынырнул он в краю Сибирском
Томской губернии в поселке Пудино. Как он попал туда мне неведомо, могу лишь предположить что, так же  как и все переселенцы воспользовался   Сибирским трактом, строящейся  железнодорожной магистралью  и  водными  путями по рекам Сибири.
Дальнейший  путь рассказывает уже его родной  сын  - Вяткин  Калистрат  Львович, о котором  я говорил в своем рассказе  «Дорогое мое  Шерстобитово. Знал я его раньше очень хорошо, часто общался и помогал в трудных обстоятельствах его жизни, а вот историей его жизни  мало интересовался.  Зато отец мой, Георгий Иванович, который знал его с 1931 года со времени ссылки, дружил с ним, и записал этот рассказ о зарождении села на Чузике, и называется он у него  «Калькин  рассказ». Его я нашел в отцовском рукописном наследии доставшемся мне. Вот некоторые отрывки из этого рассказа:
«Деревня наша носит имя её основателя Льва Ивановича Вяткина»  пишет он - об  этом мне рассказал его сын  Калистрат.  Его отец с семьей первыми  переселенцами появились в этом месте на берегу реки Чузик в 1905 году.. 
На этом месте, где они причалили свои баркасы с домашним скарбом на высокий берег Чузика,  стоял вековой кедрач, который и принял их под сень своих крон. Старообрядцы в России со времени Никоновых реформ  почти всегда  были гонимы. Гнал их и тишайший царь Алексей Михайлович и Петр Первый, вот и бежали они на окраины России и в Сибирь. Такой являлась  и семья  старообрядца Льва Ивановича, которая  решила покинуть свою Вятку  и искать тихие места - поясняет он. - Это место здесь им очень понравилось. Вокруг первозданная глухая тайга на сотни километров. Народу тоже здесь не много;  рядом живет мужик по фамилии Шерстобитов со своими  братьями, да  остяк – охотник здешних мест. В тайге есть все для проживания человека; полно всякого зверья, птицы, рыбы. Хватит  всем! Леса, для строительства и для дров, хватит на века. Любые дикоросы: ягоды, грибы, орехи, бери, не ленись. Река, полна рыбы и бобров. - Вот и попали мы в Царство Божие на земле тогда!- сказал Калистрат Львович Георгию Ивановичу (моему отцу), когда они лежали,  однажды  отдыхая в тенечке сруба  будущего дома  отца. - Как же  вы  попали в это царство на земле?– спросил Георгий  Иванович. - Дело длинное, паря, было -  ответил  Калистрат Львович. - Добирались мы сюда, ни един год! Сначала  остановились в  Пудиной, я тогда еще малой,  но помню, много народу жило там!
Остяки  устраивали  свои праздники, пьянки, гулянки, да драки, а нам это не ндравилось. Вот и  решил отец продвигаться вверх по речке .Мужики наши здоровые и сильные не побоялись этого дела. Остяки показали тропу вдоль берега речки, мы потом  назвали  её  - «остяцкая  тропа». Вот по ней  мы и продвигались пешком и на лошадях.
В Пудиной соорудили  ладью да два баркаса, да купили у остяков еще три  обласа. Загрузили  все свое богатчество и на этом перебирались с места на место.  Первую зиму пережили  на берегу Чузика на половине дороги от Пудиной  до того места, где  решили остановиться, это значит,  где мы  сейчас  проживаем - Львовка то есть. Это уж потом её так  назвали остяки по имени  нашего отца – Льва Ивановича, стало быть. Лютая зима застала тогда для нас! Часто братьям  приходилось ходить обратно в Пудиной за провиантом, да харчами.  Холодно было в землянке, на подобие на остяцкого карамо.  Однако, паря, перезимовали благополучно, Господь миловал!
Остячёнок,  который показал нам  свою тропу, часто повторял каждому  человеку, что, мол  поселился  рядом около его карамо, мужик Лёвка. Вот  тогда  и пошло от этого  - Лёвка, да Лёвка,  а потом перешло и во - Львовка.
 Ну, а следующей  весной  продолжили мы подниматься выше по речке.  Братья то давно уже побывали и ни единожды  здеся,  да и говорили отцу,  что дальше, не стоило бы продвигаться. Речка, дальше уже узкая, да  и  завалена упавшими стволами леса в нее.  Пондравилось  им тогда это место! Уходили они раньше  и пешком  и проплывали  на  обласах, а потом  возвращались да и помогали  продвигать баркасы по реке. Баркасы мы двигали  веслами, да веревками, коней припрягали. Во многих местах делали волоки, и обрезали большие  повороты речки. Часто она в своем течении делала большие загибы, а потом  возвращалась назад. Вот на этих перешейках мы и устраивали волоки. Валили  высоченные сосны, разделывали  их  на сутунки и укладывали на землю друг к дружке через  весь перешеек. Стволы сосен были без сучков до самой  вершины, а кора их скользкой. Легко по такому накату скользили наши  посудины!
 Вытаскивали  мужики ладью, и  баркасы  из  воды на волок  и  веревками  по этим  бревнам  перетаскивали  на  другой  берег Чузика. Такая  работа быстрее приближала нас к заветной  цели. Некоторые  повороты такие  длинные, что на  обласе,  братья  проходили их целый день, а перешейки    совсем  небольшие, по 200 -300 метров. Вот и сокращали  мы свой  путь  таким  фертом.  Так вот летом и добрались мы  до указанного братьями  места.  Карамо на берегу речки  старого остяка, который  редко здесь  бывал, да  несколько домишек на  берегу  речки  ниже по течению, всего то жития здесь и было. Отец  и решил здесь  остановится. Так вот и началась наша жизть  здеся! -
 Вот и все, что и мог  узнать Георгий Иванович  о том, как образовалась,  деревня  из уст одного из первооткрывателей. С восторгом в своих воспоминаниях, пишет  он, об этом  человеке:  - Бывают же такие моменты в жизни!- говорит он -  Заходил к Калистрату бараном, а вышел человеком!
С той поры я днем работал, а ночью читал библию. Прошли десятилетия, но точкой отсчета считаю момент посещения Львовича, когда стал прозревать от его рассказов! -  Действительно, Калистрат Львович, для своей деревни был необычным человеком, не  многословным и  потому загадочным.
Он единственный в деревне, который носил бороду. Ни кто, никогда, его не видел пьяным или курящим. Львович всегда крестился перед трапезой, но не показывал свою набожность. 
Вот что пишет дальше отец в своих воспоминаниях: - Хватит, однако, лежать – сказал Калистрат - полчаса уже пролежали, робить пора.-
- А что у Вас часы есть? - спросил я.  - Нетука - ответил Калистрат. – А как же Вы тогда узнали, сколько мы пролежали? - А вот, приходи ко мне на Троицу, я и открою тебе секрет.-  Вот такой у нас состоялся диалог с Калистратом Львовичем на постройке моего нового дома.  Он, несмотря на свой возраст, приходил ко мне и помогал. Где- то учил меня плотницкому делу, где- то и физически подставлял свою спину под бревно.
 В назначенный день я пошел к нему, все же хотелось узнать, как определять время, не имея часов. Здесь я и узнал, что все его богатство состояло из множества различных книг духовного содержания. Этих книг у него оказалось так много, что они занимали место в специальном сундуке до самой крышки. - И Вы всё это читали? - спросил я. - И ни единожды  раз - ответил хозяин. - А теперь откройте секрет мне, который обещали.- Так секрет то, очень прост – сказал Львович - только вот рассказывать его придется издалека.- Дело было это в Дивеевом монастыре,- начал Калистрат - Великий Пахомий упросил ангела Господня, что бы он открыл ему, какие самоглавные  молитвы читать надобно; так как всех молитв очень много.  Вот после этого я и сделал себе зарубку на носу. Молитвы я эти и раньше знал, только не знал что они главные. Вот с той поры я и читаю их днем и ночью. Всех молитв десять, а Иисусову молитву надо повторять сто раз.
Вот я и читаю десять молитв, плюс сто раз повторяю молитву Иисусову.
На все это время уходит пять минут. Стало быть, когда я сказал «полчаса прошло» означало, что повторил я молитвы шесть раз. А всего, надобно, их повторять двенадцать раз днем и двенадцать раз ночью, что я и делаю ежедневно.-
 Много еще  премудростей житейских получил отец в тот  раз у Калистрата
 о чем он всегда вспоминал его добрым словом. Вот такой  был  человек, сын основателя  деревни  Калистрат  Львович Вяткин!               
Такой   рассказ отца и хранится  у меня, в его собственном изложении, о том,  как Вяткин Лев Иванович с сыновьями добирались до своей заветной цели, до места новой своей обители.
Отсюда можно и начать отсчет времени основания, я так думаю, моему прозаическому селу Львовка, о чем  и хочется  рассказать в этом  жанре.
По преданию услышанного от Калистрата  и от его племянника Ивана Вяткина, с которыми мне иногда приходилось общаться,  дальнейшие  события  развивались  следующим образом:
Летом, того года на этом месте зазвенели  пилы, застучали  топоры, и к первой зимовке здесь стоял уже первый дом пятистенник с глинобитной  русской  печкой и  земляной  крышей.  Четыре мужика да пара лошадей это уже хорошая строительная бригада! Срубили  еще и баньку по-черному, наладили  пригон  для лошадей, да амбар. Начали готовиться к зимовью.
В тот год удался хороший урожай в кедраче на орех. Никуда ходить не надо, шишки лежали вокруг построенного дома.
Орех готовили до тех пор, пока не кончилась падать она с деревьев.  Одновременно собирали и сушили ягоду смородину  и черемуху, а так же  хмель и травы для чая. Не забыли и про лошадей. По старым гарям, рвали  и сушили траву на сено что бы - было  чем кормить их зимой.
Много уродилось грибов, которые тоже собирали, сушили и солили.
Ловили  рыбу, и  делали запасы  на зиму, солили её и вялили  на солнце. Добыли несколько штук сохатых прямо на берегу  речки. Они  выходили из  леса и спасались в воде от гнуса. Мясо, тоже вялили по технологии,  которой  поделился с ними старый остяк.
Позже узнали братья  Калистратовы у своего соседа Шерстобитова, что он ездит по зимней дороге через болото на Каинск,  и после крепких  морозов вместе с  ним направились туда на лошадях. Лев Иванович успел изготовить за лето пару конных саней и дуги для упряжи, которые и пригодились.
Впереди предстояла суровая  сибирская зима, а овес, для коней завезенный из Пудино  подходил к концу, да и мука для хлеба тоже кончалась.
Как прожить долгую сибирскую зиму в дремучей тайге? Эта  мысль тревожила  все  больше и больше  новоселов по мере  её приближения.
Пишу вот и думаю, каким  рискам они себя обрекали! На самом деле любой  сибиряк знает, что такое зимовье в тайге. Что такое непростое дело как  проехать на конях  большое болото зимой  без дороги, зная лишь  направление. Зная, что под снегом бездонное болото, мох, лед, да вода!
Вот такие риски и надо было пройти  для того, что бы  выжить суровую  сибирскую  зиму. Терпение  и труд - единственное спасение  в тех условиях.
Смекалка и универсальный ум  русского мужика приходят  на помощь  в  борьбе за выживание. Истинная  вера на милость Божью, вот тот  якорь, за который  крепко держались в мощном потоки того времени  Вяткины.
Знали, что Господь не даст такого испытания, которое  им не по силам. Таким  людям  и сама природа дает шанс для жизни. Всё это присутствовало у них и помогало делу. Очень пригодился  кедровый орех, который лежал под ногами всю осень. Не упустили  Вяткины этот дар  и собрали  его весь до последней  шишки. Вот и решили они с этим орехом попытать  свое счастье за болотом.   
Нагрузили братья сани мешками с орехом в надежде обменять его на  Большой  земле, на провиант, овес, да муку. Получили благословение  и  наказ от  отца, и отправились  в свой первый  неизведанный  путь.
Дорога по болоту всегда не легкая, но все шло хорошо, снега ранней осенью  выпало еще немного, а  морозец стоял крепкий.  Болото хорошо промерзло, лошадки весело бежали, оставляя  санный  след в безлюдном  пространстве.
Ехали целый  день, а к  вечеру  болото закончилось, и  выехали они твердую  землю. Уставшие кони сбавили  шаг и  уныло плелись между стволами  лиственного леса. Возницы забеспокоились, было - куда едем, ни  дороги, ни жилья?  Проводник их - сосед  Шерстобитов,  успокаивал и говорил, что  скоро приедем  к  мужику,  который  давно живет здесь.
 Вскоре, далеко за полночь,  действительно  подъехали они к  небольшой  избушке, похожей  на  землянку охотника, где и обитал знакомый  мужик их соседа. Распрягли  лошадей, дали  им овса, и сами  расположились на отдых  прямо, на  полу избушки гостеприимного хозяина. В тесноте, да не обиде, да еще в  теплом  жилье - радовались  благополучному  исходу дня  братья  Вяткины. Кончились их переживания  и неопределенность своего первого выезда. Появилась  уверенность в завтрашнем  дне.
На следующий  день, отдохнувшие  и повеселевшие мужики,  продолжили свой  путь. Через три дня, наконец-то, добрались они до Каинска, остановились на  большом постоялом дворе. Переночевали, а с утра  отправились на ярмарку. Радости  их не было предела! Давно они не бывали в местах, где столько много народу. Еще радостней  стало тогда, когда их товар - орехи, начал  пользовался  таким  спросом, что их окружала толпа  покупателей!  Быстро распродали они  свой орех, закупили себе всего, что наказывал отец, и отправились в обратный путь. 
Через неделю они уже вернулись в  свою новую вотчину. Это путешествие приободрило всех и  дало надежду на благополучное  первое зимовье на  новом  месте. Несколько раз еще за зиму ездили  Вяткины  за болото, пока не распродали весь запас ореха. Завезли себе все необходимое для жизни  в  глухой тайге, обновили инструмент, приобрели новые орудия труда.   
На следующий год, стали  появляться  у соседа  новые  переселенцы,  в основном  его старые земляки  из губернии. Появились друзья и у  Вяткиных  на  Большой  земле, которые пожелали так же  переехать к ним  на  новое жилье. Вот и начались  разрастаться  новыми  переселенцами  две  деревушки - соседушки за Большим  болотом, как тогда  начали  называть  это место. Вскоре поженились и братья  Калистратовы, да и отделились от отца, стали  жить  своими  семьями. Первая деревня, с добротными домами появилась  среди тайги на берегу небольшой  речки Чузик.
Изучая архивы тех времен, вкратце можно составить хронологию жизни села и его  жителей. Уже в  1910  году  появилось  упоминание о деревне Львовка  в Ново-Николаевской  губернии, где  числилось уже  25 хозяйств.
С 1864 по 1914 год в Сибирь пореформенных  переселенцев из Центральной  России  переселилось  3687тысяч  человек, отмечалось в  официальных источниках. Многоликий, многонациональный  народ  появился  здесь.
В то время в  соседней деревне  Шерстобитово    насчитывалось  намного больше  хозяйств, так  как там  преобладали в основном  жители из сибирских  деревень, расположенных  вокруг города Новониколаевска, Алтайского края. Наибольший  же прирост населения в этих деревнях  начался после Великой Октябрьской  революции 1917 года.
Многие семьи нашли здесь приют и убежище, спасаясь от голода и гонений.
Смутное  время  с 1918 года в Сибири, когда пришел к власти Колчак, сопровождалось террором  белых, одновременно с террором красных. Кулацкое восстание 1918 г., партизанское движение 1919 г.,  белочехи,  белое казачество, «летучие отряды», чека, в последствии  дикое  хулиганство, все это приобретало  масштабы  национального бедствия. Страдало все местное  население Сибири. В 1921 году  вооруженные « летучие отряды» чека  начали зачистку от враждебных элементов Советской власти. Появились эти отряды и в наших деревнях, и  дошли  даже до села  Пудино,  где по  преданию и казнили основателя села - купца Пудина.
Согласно Конституции  1918 года  Советская  власть  начала  устанавливать порядок в управлении государством. В  1921 году  образован  Шерстобитовский  сельский Совет, в состав  которого вошла и деревня  Львовка.
По разному люди принимали тогда Советскую власть. У каждого на то существовала  своя причина. Нашему поколению это трудно понять. Поэтому многие мои сверстники с интересом, и неподдельным восторгом  встречают каждое печатное слово исследователя о временах своих предков.
Общаясь с историей, мы всегда обогащаем свою душу. Сопереживаем и восторгаемся своим родителям, дедам. Многострадальный народ нашей России, предки мои и односельчане, не знали, вы еще того, что на вашу долю выпадет испытание намного  страшнее, чем есть!
На смену неопределенности и беспорядков пришла  новая волна угнетения народа своей страны наступившей власти.  Жестокая и кровавая  пора раскулачивания, пожалуй, одна из самых  страшных историй  нашей страны!  Не заживающей  раной звучит она в  устах  наших сверстников  до сих пор.
В декабре 1927года партией и правительством взят курс на коллективизацию  сельского хозяйства с целью вытеснения капиталистических элементов  деревни, и ограничения эксплуататорских  тенденций кулачества.
Следующим  этапом  с лета 1929 года наступило  время  ликвидации  кулачества как класса! В связи с этим  разработано  положение
«Об  управлении  кулацкими  поселками», утверждены  инструкции, начали создаваться   комендатуры.  Шерстобитовская комендатура,  созданная еще в 1923 году, на июль месяц 1930 года  состояла  из 1629  хозяйств. (8250  человек). Кроме многочисленных уже  новых деревень в округе в состав этой комендатуры  входила  и деревня Львовка.
 30  января 1930 года  Политбюро ВКПб  приняло  постановление                «О  мероприятиях по  ликвидации кулацких  хозяйств в районах  сплошной коллективизации.  Согласно  этому постановлению  кулаки  разделены на три категории. Первая  - контрреволюционный актив, вторая – актив  из  наиболее зажиточных и богатых кулаков, третья – остальные кулаки.
4 февраля 1930 года принято Постановление Президиума ЦИК СССР
« О выселении  и расселении кулацких хозяйств», и поручалось  выселить  кулацкий  актив, наиболее  богатых  кулаков  в отдаленные  районы.
К таким районам  отнесен  и  Шерстобитовский  сельский Совет, со всеми  прилежащими  деревнями, где  значилась и Львовка.
К кулакам  второй категории отнесли  и моего деда Ивана Мартемьяновича, проживавшего в с.Котино, Омской области. Раскулачивали его дважды, пытались выслать в Нарым, но судьбе угодно стало, что бы его семья  попала именно во Львовку. Сам дед отправился в бега после второго  раскулачивания, и в семью,  которая  жила уже во Львовке,  попал только в 1936 году. В семье за старшего  оставался мой отец Георгий  Иванович в  возрасте 12 лет. О том, как он попал во Львовку,  однажды  рассказал его отец  - Иван Мартемьянович  сотрудникам института  оптики и атмосферы, приехавшие  тогда во Львовку с шефской помощью на  сенокос: 
        - Когда, я  уехал из дома  осенью тридцатого первого года то, семью в другой  раз, повезли на ссылку в  январе тридцать второго года. Теперь уже не на  лошадях, а поездом в телячьих  вагонах. Везли, везли в  одну  сторону, потом повезли в другую. Бабы промеж себя говорят, наверно нас до тех  пор  будут катать, пока все мы  тут  не окоченеем.
    - Потому они так  думали, что дров или угля на отопление  вагонов  не дали, а печки в вагонах были. Но  предположение ихнее не  сбылось, потому, что с того дня  как поезд пошел обратно, на следующий  день их выгрузили в  Томске. Поселили их, в какой - то, Басандайке.  Дома там двухэтажные, а которые  их них стоят на столбах высоко, это, видно, для  того чтоб ветер с подпола поддувал!  Вот они в такой дом и попали на нижний этаж.
     -Комендант им и говорит, если не  хотите  замерзать, идите в  лес за дровами, а лес там рядом.  Рубить лес нельзя, а  только собирать  сучки.
 А где ты  их найдешь, под снегом? Ну, а если не найдешь - замерзнешь! Человек так уж привышный за жизнь держаться, тем более  за своих детей, что не  токмо из-под снега, а из-под  земли всё достанет, только бы не сдохнуть!  Принесут сучков, затопят печи. В верхних  етажах тепло, а в нижних как было, так и есть. А тут морозы, как назло, такие жмут, аж  сучья с сосен отлетают!  Вот этими то  дровами они и пользовались, а где  и сами отломят, а то и на мороз вину свалят.
   
 Фото моей  бабушки  Домны Ефимовны (слева)  и  тетушка  Анастасия Ивановна (справа)

    -Хлеба им  давали на пятерых, (Домна, Анастасия, Василка, Георгий, Николай) одну булку на неделю. Да, каку - то баланду, на общей кухне варили. Уж, как только ни экономят, а все равно булку за два дня съедят.
 А пять дней, чем жить?  Хош опыт и есть, как спасать детей и свою  жисть,
 а куда  пойдешь? Здесь все  такие же, как и они, а на выходе в город  часовой с винтовкой стоит!  Но не такой  уж  человек, что бы  сразу сдаться.
     - Пробились в  одну  деревню, потом в другую, и попробуй, умори их голодной смертью!
     - Через  несколько дней повезли их на лошадях, на станцию, для того, что бы  погрузить в вагоны, и как предполагали отправить в Архангельск,  на Соловецкие  острова. - До станции они  не  доехали. Встретил их, какой то в военной  форме начальник и спрашивает у старшего обоза: - Кто такие?- а   ему отвечают, что в основном мол, сибиряки. Тогда  начальник  скомандовал поворачивать обратно.  Когда  вернулись в свои  двухэтажки,  вот тут то и проявила   супруга моя геройство, и  заняла высоту!
      -Бабы  ругаются, не хочут её  пускать наверх. А она им говорит: - Не всё вам одним  царствовать, мои  дети тоже жить хочут, как  и ваши.-  Комендант  пришел и разрешил, находится всем вместе. Вот так они и царствовали, кто под нарами, а кто посреди полу, прямо в проходе, до тех пор,  пока их не перевезли в  какой то поселок, в трех верстах от города. Самое главное, нет  никакой  охраны! Спустился  по лестнице, перешел  реку и город рядом.
Промышляй, сколько  можешь!  Один  раз  как- то удалось  все- таки уговорить ей  Егорку пойти на этот промысел. Зайдем, говорит она, а он за меня  спрячется. Хозяйка подаст мне кусочек, а ему нет. Он, видно, сам понял, что не доводит своего дела до конца, и в другом  доме становился с матерью  рядом.  Шибко он  стыдливый  был, а  что  поделаешь, если  жить охота?
 И вот однажды Егор решил  покончить с такой  жизнью. Ушел в город один, и начал искать детский  дом. Только к вечеру нашел. Из начальства  там  никого  нет, одни ребятишки. Переночевал там, а утром пришел заведующий. Спросил его, откуда ты и как фамилия, а он там  чёто соврал, а фамилию назвал  свою, потому что  шибко страшно ему  показалось стать сразу  другим  человеком. Заведующий  говорит, выйди пока, а потом, я тебя позову. Когда, вызвал снова, то говорит, что ты мол, спецпереселенец, у тебя есть мать, вот и иди в городок. А он только и спросил, что у меня  рукавички сохли на печке, а сейчас их нету.  Заведующий спросил у ребятишек, но они сказали. - Мы не брали… -  Вот так у него и вышло, «пошел за шерстью, а вернулся стриженым.-  Это его не остановило, и стал разрабатывать он новый план райской  жизни.  Через  некоторое  время, когда  закончились большие морозы, их снова погрузили в вагоны и повезли  опять в домашнюю  сторону. Доехали до станции  Барабинск, потом  перевезли в  пересылку  г. Каинска,  который  находится  недалеко от станции. Здесь им сказали, что  будут отправлять за болото, на  лошадях. Вот тут то он и решил, повторить свой номер, но теперь уже согласно разработанного им плана. План у него был такой: Так как в Каинске  нет детдома, то он перед отправкой этапа за  болото, должен  попасть в больницу, а отказать ему в этом  не имеют права, так как он  скажет кто он такой. Если спросят, он ответит:  - Сняли с поезда как  безбилетника, поэтому и оказался  здесь. Здесь родителей нет, а фамилия  Орлов.-  Матери не говорит, куда пошел, что бы  ни нашли. План составлен, надо действовать. Как, только, объявили собираться для  отправки, он  незамеченным  улизнул из пересылки.  Приходит в амбулаторию и сидит на лавочке.  Амбулаторные работники ходят мимо его и никакого внимания. Потом  одна  все- таки спросила, а ты  зачем пришел, мальчик?  Он ответил, что болит нога. - Ну, заходи сюда, что же ты в коридоре сидишь. Посмотрела  ногу, да  и говорит: - Вот, что! Приходи  завтра сюда с родителями, я с ними посоветуюсь, а тебе пока ничего не скажу, иди домой. -
 У меня нет дома и родителей - ответил больной. И сказал ей то, что  было запланировано. Врачиха сказала, что бы он надел валенок и вышел в коридор. Он вышел, сидел, сидел, а потом и врачиха вышла, закрыла кабинет и ушла домой. Потом  уборщица попросила его освободить амбулаторию, так  как  время  рабочее кончилось, и она  помещение закрывает. Походил, он по  городу, походил, голодный и ничего не смог придумать. Вернулся  на пересылку, а его там мужик с запряженной лошадью поджидат. 
       Поругал его  немного, посадил в сани и поехал догонять обоз.
Через двадцать километров в  деревне Ургуль  догнал  обоз и вручил беглеца матери. Так и не осуществился его план!
      На  шестой  день привезли их  во Львовку. Распределили  по квартирам, сказали хозяевам, что на одну только ночь. Потом повезут дальше, но вышло  по-другому.
      Извозшыки  договорились,  и  ночью  удрали  обратно! Ну а потом, видимо, начальство  решило, что какая  разница, где  им подыхать, да так, и остались они  в этой деревне. Как бы  не хотел  Егорка попасть сюда, но  ничего у него не получилось!-  Вот так  рассказал  мой дед  Иван, своим слушателям, как его семья добиралась до своей  новой  подневольной обители.  Так и началась история жизни моего отца во Львовке.
 В то время там уже, тоже прошло раскулачивание местных мужиков. Раскулачили и Льва  Ивановича  Вяткина, который  через некоторое время скончался от переживаний. Многие  мужики подались в бега, оставив здесь все свое хозяйство. Перебрался  в  Пудино и один из братьев  Вяткиных.
Однако народу все прибывало и прибывало за счет спецпереселенцев, так  уже  называли  раскулаченных.  Наполнялись деревни , появлялись новые   артели и колхозы.
Отец мой, годы  жизни  во Львовке,  считал самым большим  своим горем. Он  говорил, что там он не жил, а выживал,  и не забывал он этого до конца своей жизни.  Правда, такая жизнь у него была небольшим сроком. 
В  1937 году, через год, после  того как к ним  во Львовку пришел его отец  Иван, который  отбывал  срок в Дальлаге, Егор все - таки сбежал из этой ссылки с обозом, который шел на Каинск.
Однако на этом не кончилась для него Львовка  навсегда!  Через 20 лет он опять вернулся сюда уже со своей собственной семьей.  Как отец  решился  на это, мне  не понятно  до сих пор! Скорее всего, жалко ему  было своих родителей, которые  уже  были  стариками. Как  беспощадный  поток  времени терзал  его душу, знает только он один!  Вот и вынес он его обратно на прежнее русло!
Через год, после  того как  отец возвратился со своей семьей  во Львовку,  умер мой дед, Иван Мартемьянович.  А через 5 лет уехал из Львовки  мой  дядя, брат отца, Николай  Иванович вместе с Домной  Ефимовной, моей  бабушкой.  Десять лет исполнилось мне когда  попал я в эту оторвавшуюся струйку жизненного потока.
 С 1957 года настал отсчет уже  и моего времени проживания во Львовке.
Так уж устроен мир! Дуют ветры перемен, время меняет облики земные, мечутся судьбы людские, течет и течет река Жизни, куда и зачем? 
Вот так, и моя река жизни,  вынесла меня (совсем молодого пескарика)  на берег Чузика во Львовке, так же как  и когда-то  Калистрата  Львовича.
 Все  события  дальнейшие протекали  на моих глазах, и о них теперь, я буду рассказывать  как очевидец и свидетель тех событий.
В то время там еще существовал колхоз  «Красный Май». Председателем  колхоза был  Полугородний, (имени и отчество его я  уже не помню) потом  стал  Капранов Иван. Жив был еще мой  дед Иван  Мартемьянович  и бабушка  Домна Ефимовна. Помню, еще за  дедовским домом в  луке  Чузика, стояла паровая  мельница с локомобилем. Эта одна из ярких  картин моей памяти  первых дней. 
Во Львовке  мы  жили за  речкой, в  деревянном  доме  с крышей  из бересты,  покрытой  сверху землей. Этот дом раньше служил  начальной школой.
В доме стояла огромная  глинобитная русская  печка, на  ней  помещались мы все четверо ребятишек, где  грели  спины, выглядывая из-за  занавески. Под этой печкой зимой жили  куры. Мама  часто пекла блины в этой печке,  на  двух  сковородках. Усаживала  нас  всех  четверых  перед  печкой,  и  мы  ели, макая  их в  растопленное  сливочное  масло.
В  летнее  время  работали  в колхозе все  деревенские  пацаны на заготовке  сена и силоса.  Работали и мы  с братом  Николаем. На заготовке  сена мы  подвозили  на его волокушах  к  стогам,  а на  силосе  топтали  траву  в  круглых  ямах  верхом  на  коне. Силос в колхозе  готовили  вручную. Сначала  косили   траву  на конных сенокосилках,  потом  женщины  накладывали,  свежую  траву  на  пароконную  телегу, а мужики  привозили  эту  траву  к  яме  и вываливали  ее туда.  Мы же  целый  день  кружили  в этой  яме  верхом на  коне, притаптывая  зеленую массу травы. Обедали  тут  же  около  ямы,  тем, что  взяли с  собой  из дома.  Обычно обед  наш состоял  из бутылки молока  куска хлеба, да щепотки соли, яйца  и огурца.
 Когда стал постарше, стали доверять  мне,  работу и  на прицепной  сенокосилке. Тогда  косили  траву трактором,  с  несколькими  прицепными  косилками  и на  каждой из  них  был прицепщик. Трактористом  у  нас  работал  Мишка  Мусохранов. Однажды мы  косили большую  полосу  на  «Осиновке»,  где  возможны очень длинные загонки.  Так  вот в  начале  загонки,  Мишка на ходу трактора  вылезал из кабины  на  крышу  и сидел  там  до конца этой  загонки, трактор  же, ни кем неуправляемый шел ровно и без остановки. Так Мишка показывал свою удаль и надежность его трактора.
 В тот год на  полях  развелось очень много птицы. В траве часто попадались выводки  тетерок, коростели  и зайчата. Когда  заканчивали  косить полосу  все эти птички собирались в середине загонки, и  начинали  перебегать из нее в лес, по свежескошенным рядкам травы. Особенно много было крупных  тетерок, иногда они попадали  под полотно косилки, и погибали.
Вот так я приобщался  к труду и познавал всю его правду.
После  объединения колхозов в  1960 году, первым  управляющим  отделения совхоза стал  работать  Силюта  Михаил Григорьевич, а затем Самуил Григорий Семенович, который  переехал  из Шерстобитово.
Весной мне уже доверяли  механизаторы свой трактор. Тогда пахали в три  смены  на  прицепных  плугах. Сначала  я  сидел  на  плуге, а  потом пробовал  водить трактор. Дальше,  мы  с Ванькой  Мартюшевым,  стали  вечером  приезжать  на  поля, где  пашут  и сменяли  трактористов.  Помню  случай,  когда  мы  с  ним  самостоятельно  пахали одно  поле вместе  ночью на  Верх-Чузике.  Он  пахал одну  полосу на  «Казахстане»  с  навесным  плугом,  а я  рядом  другую  полосу  на  ДТ-54  с  прицепным  плугом  без  прицепщика. Проезжая  круг  за  кругом, мы  видели  свет  фар  своих  тракторов.  И  вот, проехав  несколько  кругов,  я  заметил  что  Ваньки,  почему - то невидно?
Я  отцепил плуг  и  поехал  к  нему  на  полосу. Проехал по его загонке,  чтобы  быстрее  найти,  так  как  ночью далеко  ничего не  видно. На другой  стороне  полосы  через  пахоту, увидел  Ваньку  в свете  фар без трактора.
 Я  остановил  трактор, он  подошел  ко мне  и  сказал, что  трактор  его  в силосной  яме!  Когда мы  с  ним  подъехали к этой  яме,  я  увидел,  что трактор  его  вместе  с плугом  сидел  в  старой  круглой силосной  яме.  Крыша  кабины  трактор находилась  ниже  уровня  земли. Яма  располагалась посреди полосы,  ночью он ее не заметил, и вместе  с трактором залетел туда!  Бывало с нами, по неопытности  и такие  приключения. Однако счастье и гордость самостоятельности и причастности к  общему труду  затмевало все наши неудачи.
Очень  запомнилось мне одно утро на пашне. Это происходило утром на восходе солнца из-за леса. От свежевспаханной  загонки  поля, поднимается легкая  дымка от солнечного тепла!  В лучах восходящего солнца, плавно подлетают и рассаживаются вдоль борозды, на вспаханную земле белые чайки, мы их  назвали - мартыны!   Залюбовавшись  этой  картиной, я остановил трактор, вышел из  кабины, лег в глубокую борозду,  вдыхая и  наслаждаясь запахом, свежей, парной земли. Долго - долго лежал  я в этой  борозде, устремив взгляд  в утреннее небо. Этот запах  помню всю жизнь! Ощущение  моё, в ту пору еще  молодого пацана,  было  выше всякого предела! Огромное красное солнце освещает меня, теплая  земля  согревает,
а я хозяин этого поля наслаждаюсь его запахом. Я сам  вспахал это поле!!!  Радость и гордость от своего труда  переполняла  и распирала тогда мое сердце. Это было первое мое поле в жизни! Как приятно сейчас вспоминать такие моменты  своей жизни. Помнить  какой ты  счастливый был тогда.
Возвращаясь к  нашей общей жизни  в отцовской семье, надо отметить, что  там  все  шло своим чередом.  Отец   наш  уже  работал  заведующим библиотекой. Дядя  Коля,  брат отца - Лавров  Николай  Иванович,  был  начальником  почты. Они  вместе заготовили  лес  и срубили  новое здание  почты.  После  этого отец  решил  строить себе  большой  дом, таким же  образом,  как  они  построили почту.   После этого, в новой почте  дядя  Коля  проработал  недолго  и  вскоре  уехал со  всей  семьей и с бабушкой Домной  куда-то на Украину. Потом, как-то, Люда  его дочь, оказалась в Сыктывкаре, и на этом связь с ним прервалась навсегда.

 

Фото  дома, который построил  Георгий Иванович  Лавров  во
Львовке (у калитки стоит он, с глухарем в руке, справа его машина  «Запорожец»)

 Новый  дом у  него получился большой, крестовый, как и  планировал.
Лес для дома  заготавливали по берегам Чузика и  сплавляли  на  обласках  до берега, где  и  предполагалось его поставить.
Очень занятной была эта работа. Мы уходили  вверх по его  течению, выбирали лесину поближе к берегу,  спиливали ее, потом,  очистив  сучки  и  раскряжевав  на сутунки, стаскивали на  воду. Эти бревна по течению реки сами плыли  в сторону деревни.
В деревне кто ни будь, всегда  дежурил на  берегу, с удочкой  в руках.   Завидев  плывущее  бревно, сталкивал  обласок,  и, зацепив  багром  его, причаливал  к берегу. С берега  эти  бревна  носили по  необходимости в процессе  строительства  на  плечах  до сруба дома. Расстояние  было небольшое, и это было не трудно.
Помогал  нам  советами  и физически, друг отца - Калистрат Львович Вяткин. Он  был уже старый и одинокий, но  все ещё сильный мужик.  Помню, что когда  несли  бревно от  речки  три  человека, то мужики, которые  несли бревно по краям,  шутя, приспустили плечи  и Львович, который был посередине бревна, нес его один, не замечая  этого до самого дома. Когда  сбросили это  бревно у дома, он  только  крякнул  от облегчения и разгладил  свою бороду. Такой силой он  еще обладал, несмотря на возраст. С домом  же  работы оставалось еще много, но основной сруб  уже готов, оставались  работы с крышей и внутренние работы. Для  кровли  решено было закупить   кровельное  железо.  На эти цели отец  взял  кредит  в Промстройбанке села Пудино. Железо  привезли  в  весеннее  половодье на  совхозной  барже  до самой  Львовки,  и можно  было заняться  крышей.
Летом  приехали к  нам из Омска  тетя  Таисия со  своим  мужем  Яковом  Антоновичем Пугачевым,  который  был  хорошим   специалистом  по  кровельным  работам. К осени 1964 года дом  был  уже под  крышей, которую и сделал Яков Антонович.
Дом  получился  большой, размеры его  9 на 12 метров по наружности.
Внутри дома  находилось четыре  комнаты,  прихожая и кухня.
 Все  внутренние  работы  родители  делали  сами. Наша мама сама сложила  печки,  в  комнатах  голландку, а  в кухне русскую печку.  Впоследствии  отец  сделал местное отопление  с чугунными  батареями под каждым  окном.  Своими  руками  отец  постелил полы, сделал  перегородки, смастерил   рамы  и вставил окна.  Штукатурили стены  все  вместе. Помогали  во всем  этом  и мы, их  дети -  Юрий, Николай, Слава и Тамара.
Отец еще  много лет продолжал  облагораживать  свой дом.  Построил впоследствии  баню, стайку  для коровы, и  летний  навес. Снаружи  дом  украсил  простроганной доской  с  ажурными  рисунками, которые  просматриваются  на  фото до сих пор. Все  стены, забор, окрасил масляными красками. Во  дворе  выкопал  колодец, посадил  перед окнами  сосну  и куст  черемухи. Можно сказать, что выполнена  задача человека  в  жизни, которая гласит: «Построить дом, посадить дерево и вырастить  сына!»
Действительно, так  все  и  сделал  Георгий  Иванович,  как  бы ни трудно было ему инвалиду детства. Здесь, за болотом,  стал  он - сын  кулака - сам  кулаком!
Как- то раз, директор  школы Юрченко  Федор  Филиппович,  проходя  мимо  нового  дома, сказал: - Георгий  Иванович, а Вы  не боитесь, что Вас  раскулачат за  этот  дом? -   Вот, ведь  какие  представления  были у людей еще  в ту  пору!  Если  видят  они, что своим  трудом  человек, достиг  каких то  результатов, то обязательно за это его надо «раскулачивать»!
Дух  раскулачивания все  еще  висел  в сознании людей. Настолько это врезалось в их память это, что  всякий труд на  собственное благо казался беззаконным!  Господь им судья!
Боюсь пропустить еще один сюжет, связанный  с моим отцом. Несмотря  на свою занятость, интересовали его еще и дары природы, и охоты.  Еще в  детстве, ставили они с отцом ловушки  на косачей, ходил с ним  на  рыбалку. Фанатом он, конечно, не слыл, и занимался этим делом только из-за  потребительских чувств.  И вот однажды, когда  мы с ним  решили  утром  поехать на  обласке  по Чузику, что бы растолкать бревна, которые   застряли  в прибрежных кустах, он попросил  меня  взять вторую удочку  для него.
Помню то утро. День обещал  быть  солнечным  и теплым,  но  на речке был  густой  туман. Несмотря на это, мы уселись в  обласок  и  отправились вверх по  Чузику  в густом  тумане.  Никаких  бревен не  было  видно, и мы  старались  как  можно  дальше  добраться   против  течения вверх по речке.  Когда же добрались до нужного нам омута, то заметили  там, что рыба в  реке  проснулась  и  кормится на  поверхности  воды, нарушая  всплесками  первозданную тишину. Мы сразу же, прямо  из обласка и  начали  закидывать  удочки в места,  где плескалась  рыба. Однако  наши  поплавки  лежали  неподвижно, а  рыба  продолжала  резвиться рядом с ними, не замечая  наживок. Первым потерял  терпение отец, он положил удочку  на борт обласка, и  с безразличным  видом  начал  осматривать берега.
Это меня несколько огорчило, так как я надеялся, что ему удастся испытать  счастье выловить любую рыбку своими руками. Мои уговоры, продолжить  рыбалку его не убедили. Тогда я  решил, во что бы то ни стало поймать  хотя бы  одного чебака. Убрал грузило рядом с крючком, насадил  червяка  поменьше  и забросил  леску под одурманивающий запахом  куст черемухи. Пока крючок медленно тонул, крупный чебак успел его заглотить,  и мне  удалось его вовремя подсечь. Вот так  я и разгадал  загадку,  почему не  клевала  рыба у нас! Оказывается, мы  рыбачили на  дождевого  червя  как  обычно и на большую глубину, а рыбу  интересовали  утренние  мушки,  летающие  над поверхностью  воды. Других насадок у нас не было и пришлось закончить  эту  рыбалку.
С трудом я  поймал  тогда несколько  чебаков,  и с этим  мы отправились обратно.  Обласок  плыл по течению реки, а мы внимательно смотрели  на берега, где могли бы  остановится  наши  бревна для дома.  Несколько таких  бревен  мы нашли, вытащили  на  чистую воду, и поплыли  в обласке  рядом с ними по течению.
День вступил уже в свою привычную летнюю фазу, и от знойного солнца, казалось, что все  вокруг уснуло от его тепла. Отец, сидя посредине  обласка, тоже, видимо дремал. Мне же, надо было  управлять  обласком,  и поэтому  я внимательно следил за поверхностью  воды. Недалеко уже от  деревни, я  заметил,  впереди  какую то щепку, которая необычно торчала  из воды. Поправив  лодку  веслом, я  приблизился  левым  бортом  обласка к этому  необычному  предмету и понял, что это  была  щука, которая  грелась  в  теплых слоях воды, выставив верхний плавник.  - Щука!- прошептал я. 
-Где?  - очнувшись,  спросил  отец.  - У тебя с левой  стороны. -  ответил я  ему.  И тут случилось непредвиденное. Отец  поднял  руку и двумя   пальчиками  взялся за торчащий из воды плавник щуки. Щука всплеснула  хвостом, и  обласок  чуть - чуть было не перевернулся!  Я то надеялся, что он  ударит её веслом, а он  решил  вытащить её  в лодку пальчиками!
Долго мы еще потом  шутили по этому поводу.
Жизнь продолжалась, и наступило время моей самостоятельно  жизни.
Появилась у меня семья. Родились  дети:  сыновья - Вячеслав и Николай.
После некоторых, сложных событий  в  моей  жизни, растянутых во  времени   началась моя трудовая  биография в отцовском доме.

 
На  фото слева направо , верхний ряд;  мой брат  Вячеслав, в центе  я, сестра  Тамара, нижний  ряд. Отец  Георгий  Иванович,  мои детки  Коля и Слава, тетушка  Таисья  и дядя  Яша ее  муж.               

  С 17  марта 1970 года  я начал работал   киномехаником  на киноустановке  №  530  во  Львовке. Здесь, для  моей  семьи сельский Совет выделил  дом, в котором  раньше  жил старый  хозяин  по фамилии Чудинов.  Дом этот большой и высокий,  с несколькими  комнатами. Здесь я начал заниматься  собственным  подсобным  хозяйством. Сначала купил старую усадьбу со  старым  домом  у Мартюшева Максима,  в  котором  раньше  жил его слепой отец по имени Харитон. Этот  дом переделал под скотный двор, завел корову и свиней. Начал  жить  настоящей,  самостоятельной  деревенской  жизнью.
Летом 1971 года  случилось у нас  несчастье. От дымокура, этот  двор сгорел полностью среди бела  дня  и у меня  на  глазах. От сильного огня  чуть было не пострадал  сосед - Силюта  Михаил Григорьевич,  который  жил  на противоположной  стороне  улицы. От загорания  его  спасли  большие  тополя, стоящие возле его  дома.  Скотину, которая  находилась  у меня  во дворе, удалось  спасти. Хотя  свинью, у которой были поросята,  пришлось заколоть,  так  как  она  обгорела  и могла бы заболеть. Страшное это  дело – пожар!  После этого пожара, я перевез из Шерстобитово двор для  коровы  и поросят, и поставил  его рядом с домом, в котором  жила моя семья.
Жизнь опять стала  налаживаться, недалеко от  нас жили родители в новом доме. Дети  все  время  находились  под их присмотром.  У меня  появилось много свободного времени, и оно использовалось по собственному  усмотрению. Занимался  рыбалкой, охотой, собирал ягоды в лесу и на болоте.
Особенно  любил я бродить по просторам  этого, поистине  великого  Васюганского  болота, по  его многочисленным  озерам  и  островам!
Потом  началась работа в советских органах  власти. Опять  избрали  меня депутатом  сельского Совета, а в  августе 1971 года утвердили председателем  Шерстобитовского  сельского Совета.  В начале  работы председателем  сельского  Совета, я  некоторое  время совмещал работу киномеханика и председателя. После того, когда обучил  работе киномехаником  Голеву Симу Антоновну, передал  киноустановку ей,  вплотную включился в советскую работу.
Шерстобитовский  сельский  Совет в то время  уже перевели во  Львовку в новое  здание и  вскоре его  переименовали  в Львовский  сельский  Совет.
Работая  председателем,  решал все бытовые вопросы села,  на первом же месте  стояла работа  в оказание помощи руководству отделения  совхоза «Пудинский», в налаживании трудовой дисциплины работников, кадровые вопросы и вопросы взаимодействия  с вышестоящими органами.
Приходилось  улаживать  и житейские  вопросы  среди  селян, вопросы  мелких  правонарушений  и  другие  дела деревенской  жизни,  так  как  милиция  находилась только в  Пудино за 70 км.  Был случай,  когда  приходилось  отбирать  оружие, исполняя  обязанности  милиции, которая  в  деревне отсутствовала.   Вот  пара  таких  случаев:  Во Львовке жил знаменитый  скандальщик - Вялов Владимир Иосифович. Он несколько  раз сидел  в тюрьме за хулиганство, и  все время  скандалил в семье по пьянке. Однажды  днем, в летнее  время, в  сельский  Совет  прибежала  его  жена  Садовская  Вера. Она,  и с плачем рассказала  мне,  что  Володька,  выгнал  её  из  дома и угрожает  ружьём  её  сыну Саньке,  которому  исполнилось в этот день четыре годика.  Я, естественно, пошел  разбираться  с ним. Когда  начал  стучаться  в дверь  дома, он  выстрелил  из  ружья  через  дверь, так как  думал, что это  пришла  Верка. Заряд,  пробив  дверь, прошел  в нескольких  сантиметрах от моего лица, обдав выбитыми  его выбитыми  щепками.
 Я, крикнул  ему, что он делает, и он, узнав  меня, открыл дверь. Пришлось  применить силу и отобрать у него ружьё, нож и унес все это в сельсовет. Потом я позвонил  в Пудино, Кондратьеву Федору Илларионовичу участковому инспектору, и на  второй день он прилетел рейсовым самолетом и увез с собой нашего дебошира.
Другой случай смешной произошел на  складе старого магазина.
Пришла ко мне  как-то  Кузьмовна - продавец магазина, и  сказала, что под  складом, где хранится  водка  кто- то поет песни. Когда я  заглянул под склад  с  улицы, то увидел там Смирнова Петра. Он  выпилил  дыру  в полу склада, вытаскивал бутылки  с водкой  и  распивал её прямо под складом.  Напившись, от радости  напевал  песни, и спал  там  все лето  почти каждый  день, до тех пор, пока не услышала его песни  Кузьмовна.  Рай, да и только!  Вот такие дела приходилось решать председателю сельсовета. 
Сколько было таких и других историй, не  хватит бумаги всё описать!
В марте месяце 1972 года, приняли меня  в члены  КПСС.  Вступал  я в  партию осознанно, так  как  я  уже  давно знаком с вопросами власти, и признавал её авторитет. Таким  образом,  с этого момента, я  стал  принадлежать  партии  и выполнять задачу строительства  коммунизма.
В то время такая задача стояла у всего советского народа.
«Нынешнее  поколение  советских людей  будет жить при коммунизме!»
такой  лозунг  партии  озарял  и вдохновлял наш  путь.
И вот наступил период, когда  я начал выполнять её поручения.
Проработав  один год  председателем  сельского  Совета,  по  поручению  райкома  партии, меня направили  на  работу  в сельское хозяйство.
 В августе  1972  года  я принял  хозяйство  пятого  отделения  совхоза  «Пудинский» во Львовке  от Самуил Григория Семеновича. Раньше он жил в Шерстобитово, и во Львовке  поработал немного. Вскоре, после передачи отделения мне, он с семьей выехал  на  новое место  жительства в п. Рассвет Томской  области.
 Следует сказать, что  хозяйство досталось мне  сложное и  непростое из-за  отдаленности  от центральной  территории  совхоза  и от центра  района.
В тоже  время   положительным являлось то, что я  хорошо  знал и людей  и  хозяйство. Был уже опыт управления на посту председателя сельсовета.
В  отделении  числилось  на  то  время  250 дойных  коров  и  три  тысячи гектар  пашни. Большой парк сельхозтехники с  гаражами и  мастерскими, зерносушильный  комплекс, скотные  дворы, многочисленные  склады , все  это  ложилось  на мои  молодые плечи .  Моими основными помощниками  стали; бригадир полеводства  Пасаженников Леонид  Тимофеевич, зоотехник  Капранова  Анна  Федоровна, ветврач  Силюта  Михаил Григорьевич, потом присоединился  Геннадий  Иванович  Петровский  из Шерстобитово.
Опытные  руководители  они работали  в этом  хозяйстве  давно, и я с ними
легко находил общий  язык.
Главная же опора это трудовой коллектив! Как не вспомнить добрым словом Агарина Сергея Ивановича  заведующего складами, можно сказать он был моим наставником и уберегал от непродуманных решений. Братья  Черемисины  - Михаил  и Георгий, братья  Шадрины - Федосей  и Степан,  Долгополов Николай  Платонович, Лановлюк  Иван  Иванович, Литвинов  Василий, Куприсов  Николай, Строков Иван Иванович  - все они годились мне в отцы, все были  участниками  Великой  Отечественной  войны. Животноводы: скотники братья  Богачевы – Алексей и Николай, доярки  Крестьянова Евгения, Логунова Анна, Овсянникова Татьяна и многие  другие. Полеводы: трактористы  Петровский Анатолий, Богачев Семен,  Ребенков Михаил, Ребенков Егор. Пасаженников Иван, Садовский Геннадий
и еще  многие, многие другие. Все они были коренные жители, и все прекрасно знали меня и я их.
  Совхозом  руководил Железнов  Федор  Афонасьевич, авторитетный и грамотный  человек, которого  я уважал. Я  с полным энтузиазмом, со всей  отдачей  сил  включился  в работу. Мой  рабочий  день  начинался в  шесть  часов  утра  с обхода  ферм, где  проходила  утренняя  дойка  коров.
Заканчивался  рабочий  день в 10 часов  вечера  на вечерней  дойке  коров.
 В полеводстве большую  помощь в  работе  мне оказывал  Леонид Тимофеевич. С ним мы  объехали  каждую  полоску, и  я знал  наизусть, сколько гектар  в любой  полосе отделения. Благодаря, его помощи  у меня 
не было проблем  в полеводстве. Здесь, мы  с ним начали заниматься  настоящим  севооборотом и  вводом в пашню  старых сенокосных  угодий.
Задачи, поставленные перед отделением, о повышении  урожайности  и надоев  молока мы начали решать с вывоза  органики на  поля, которая не  вывозилась от ферм  еще  никогда. Потом стали организовывать летние  доильные  установки  с зеленым  конвейером,  это было новшеством в животноводстве тех времен.

 
 Вырезка  из   районной газеты  « Ленинская правда» со статьей  обо мне.

Дела стали налаживаться.  В  полеводстве  урожайность  зерновых  достигала   12  центнеров  с  гектара,  в  животноводстве  надой  на  корову  составлял  до  трех тысяч  литров  на  корову.  Знатными  доярками  у нас  являлись:  Логунова  Анна  Прокопьевна, Овсянникова Татьяна Андреевна  и другие.
Хорошие привесы  пошли у  молодняка за счет  добавок в рацион  мучной смеси, которую  готовили  на своей  мельнице. 
Хозяйство  начали  замечать в совхозе  и районе. Часто приезжали  руководители  районного звена и интересовались  делами.
Однажды случился конфуз с  продукцией  животноводства, взятой от лучшей  доярки  Татьяны  Андреевны.
В отделение приехало начальство из района и совхоза с инспекцией  дел.
И вот после  осмотра хозяйство все остановились на отдых  в гостинице, которая находилась в здании  в сельского Совета.
Федор Афонасьевич  Железнов попросил меня,  что бы я привез  парного  молока  с  фермы и угостил  районное  начальство. Я  набрал трех  литровую  банку  молока из  фляги  Овсянниковой  Татьяны  Андреевны, привез  в гостиницу и поставил  ее на  стол.
Во  время  разговора  Федор  Афонасьевич, заметив,  что  секретарь  райкома  Бибик  Александр Демьянович  пьет  молоко  прямо  из  банки, объявил  громким  голосом:  - Александр Демьянович, я то пью такое молоко, потому  что произвожу его, а тебя  кто  заставляет  пить это? -  Я  взглянул  на  банку  и  увидел,  что действительно на  дне банки  находился  мусор!   Случай  был, конечно, неприятный,  но  все  обошлось  шуткой,  так  как  Александр  Демьянович  давно знал меня, и мы  находились с  ним  в  дружеских  отношениях.
Так что,  и  такие, крайне  неприятные  вещи случались в моей  работе.
Вспоминаются  картины   работы  в  полеводстве, когда  завершали весенне-полевые  работы,  и дни  когда  заканчивали  уборку  зерновых,  а также  дни  заготовки  кормов.  Всегда такие события  отмечали  собраниями  и празднеством.  Однажды, завершение  сева,  отмечали  с механизаторами  в  присутствии  районного  начальства  прямо в  поле. Это было на берегу  речки  Корга,  в старой уже  исчезнувшей  деревне - Венера.
Стояла  прекрасная благоухающая весна,  ярко светило солнце, буйно  цвела  черемуха, зеленели уже вдоль дороги и первые  посевы.  Вся  компания  участников торжества  расположилась  под большим кустом  цветущей черемухи, и  начали заниматься  приготовлением  к празднику. Мужики  соорудили  плотик  и  на нем  устроили праздничный  столик. Опустили этот  плотик  на  воду и,  окружив  его,  начали трапезу. Вот тогда с нами были и Александр Демьянович  и  многие начальники из центральной усадьбы совхоза. Пили водку из одной  бутылки и тракторист, и секретарь  райкома. Пили, но не напивались, всего было в  меру, хотя  некоторые мужики  мои успевали, и набраться изрядно. Были и другие положительные  моменты  трудовых подвигов, не побоюсь  назвать их этим словом.
Во время  окончания  уборки  зерновых, помнится,  как  ночью  в  свете  прожекторов от комбайнов мы докашивали последнюю полосу за логом «Медвежка» уже  далеко за полночь. Все механизаторы  вошли  в  азарт, и  никто не  думал  бросать  работу, хотя наступили уже  холода и все время,  что ни будь, да ломалось. На сенокосе, тоже  организовывались  бригады, и  устраивались  соревнования,  кто  больше  смечет скирд за день. Старались  скирды  сделать  высокими,  чтобы  выходил  больше  перекид, так как, при  таком  перекиде, получалось много центнеров, и эти скирды  хорошо  защищены от  дождя.  Вот такие  радостные  будни  случались у меня  на  работе. Всё это воодушевляло, и я был доволен  своим  трудом.  «Да, были люди в наше время….»  Хорошие  слова  сказал  наш  русский  гений, но продолжать дальнейший смысл их я не  хочу.
Время моей работы  в совхозе совпало  со  временем  9-ой  пятилетки  развития  народного  хозяйства страны. Это были годы  подъема трудового энтузиазма  и значительных  перемен   в улучшении   жизни  людей  на  селе.  Руководство не забывало своих  тружеников. За высокие показатели  в  социалистическом соревновании  в  определяющем году  пятилетки администрация  совхоза  наградила  меня  грамотой и денежной  премией.
 В 1973 году награжден похвальной грамотой райкома  комсомола за  хорошую  организацию  и  проведение  весенне-полевых  работ. В  этом  же  году, наградили и  коллектив  нашего отделения,  почетной  грамотой  Парабельского  райкома  партии и районного Совета  депутатов  трудящихся, за хорошую  организацию  труда  в проведении  весеннего  сева  и уборки урожая.  Постановлением обкома профсоюза  работников сельского  хозяйства  и Томского производственного объединения  совхозов, я получил  знак  Победителя  социалистического соревнования 1973 года,  который   учрежден  ЦК  КПСС, Советом Министров СССР ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. В 1974 году за  весенне-полевую компанию также  награжден Почетной грамотой администрацией совхоза.  Все это я вспоминаю, не для бахвальства, а что бы отметить роль руководства, которое умело ценить человека  труда  того  времени, невзирая  на его социальное положение и должность.
Во время работы в отделении в 1972 году, меня направили на курсы повышения  квалификации  в  Томский  сельскохозтехникум,  после  окончания  курсов  выдали  соответствующее  удостоверение, дающее  право  быть  руководителем  сельскохозяйственного  производства. На  курсах  познакомился  со  многими  управляющими  отделений  совхозов области. Васюков из Гришкинского отделения совхоза «Молчановский», Горбунов из  Новосельцевского отделения совхоза «Путь Ленина», Смирнов из села Маркелово  Шегарского района, Васильев из Луговского  отделения совхоза «Нарымский», Гусев Александр из  села Гусево Шегарского района  и другие. Со многими в последствии встречались в их хозяйствах, когда ездили по области с делегациями по обмену  опытом.
В 1974  году  продолжал  работать  в  отделении. В тот год в отделении  велось  большое строительство:  новые  две фермы,  нового здания  аэропорта  и  школы. Этим  занималась опытная   бригада строителей из гуцулов, которые приехали к  нам  на  заработки  специально. Стройматериалы  возили из Пудино и Парабели.
В январе  этого  же  года  меня избрали делегатом  районной  партийной  конференции.  В районной  газете  «Ленинская  правда»  от 5 января  1974  года напечатана  статья  про меня с фотографией  « В ответе перед  родной  землей». Очень приятно было мне сознавать, что руководство района  ценит мой труд, доверяет и возлагает на меня ответственность за дела отделения.
А дел, действительно, хватало.  Люди  в  деревне  все свои доморощенные,  но были  и  ссыльные. Это был  отдельный  контингент и из ленинградских  тунеядцев!  В то время  в стране  работал закон о тунеядстве. Прибывали к нам и  отбывшие длительные сроки тюремного наказания, которым необходимо еще отбыть и сроки ссылки. Вот и приходилось перевоспитывать такой контингент. Внук кулака воспитывал зеков! Знал бы это мой дед!
Из тунеядцев,  помню  Шуру  Лебедева,  Федю  Мильденберга.  Правда,  у  нас стать тунеядцами  быть у них  не получалось,  и  работали  они  со всеми  наравне. В  деревне  они  поженились  на вдовах  и  жили своими семьями наравне со старожилами. Из  ссыльных  фамилии не  помню, они у нас долго не задерживались, но случай  помню, когда  Амбал  убил  Татарина  в  старой  школе. Это произошло  в воскресенье.  Обнаружил  убийство  Коля  Терещенок.  Он  зашел  в  школу,  где  жили  эти  мужики,  и увидел  такую картину:  Амбал  сидит  на  кровати  у Татарина  и бьет  его  ножом  в  грудь  несколько  раз, приговаривая:  «Ставай  Татарин, моя  твоя  резать будет».  Все  это дело  происходило в  пъяном  угаре. Коля  прибежал  ко мне домой,  и мы этого Амбала  скрутили  и посадили  в   пустой амбар. Это получилось у нас по тому, что он был пьян и не смог оказать сопротивления.
 На другой день утром, когда я  поехал  на  ферму, то  увидел  Амбала  гуляющего по тротуару у конторы.  Он,  каким то  образом  вылез  из  амбара, но сопротивления  мне  не оказал.  По моей команде  спокойно  уселся  в  коляску  моего  «Урала»  и  я  отвез его в  другой амбар за речку.
 В этот  же  день  прилетел  Василий  Шегаров,  участковый  из  Пудино, и увез его с собой в каталажку  покрепче  нашего амбара.
Помню  Колю  Кузнецова,  моего  одноклассника. В то  время он работал  в отделении бригадиром полеводом  вместо  выбывшего  Алексея  Тимофеевича Пасаженникова, за его  упорный  характер!
Как-то раз  вечером,  я  послал  его  в  Шерстобитово по каким то  делам. Он  поехал  один на  машине  ГАЗ-52. Я   ждал  его  в конторе до  позднего  вечера,  но  он  не  появился.  Утром,  после  разнарядки,  которую  пришлось  мне  проводить  самому, я сел на  «Урал»  и  поехал   по  Шерстобитовской  дороге. Отъехав  от Львовки  три  километра, увидел на  дороге  машину.  Когда  подъехал  к  ней,  то  увидел  в  кабине   Колю,  он  спал...!
Машина,  видимо  еще  с вечера  застряла, и он  лег  спать  прямо  в  кабине. Вместо  того чтобы  вылезти  и  идти  домой  за  трактором!  Я, ничего, не сказав,  развернулся  и  уехал опять в село. Так вот!  Он  сидел  в  машине до самого вечера этого дня, пока я не послал  за ним трактор. Вот характер!
Зимой  подошла  моя очередь на покупку собственного мотоцикла  «Урал».   Мотоцикл  привезли  во Львовку,  и  я его приобрел в личное пользование.   В то время  у отца  уже  куплен  «Запорожец»  и мы  с братом Славой  ездили  на нем  охотиться на птицу. Теперь я уже на собственном  транспорте мог  ездить на охоту. Тогда развелось в лесу и на полях вокруг  деревни очень  много  дичи. Слава работал  в  отделении  водителем  на машине  ГАЗ-52. Один  раз,  утром,  мы  с  ним  ездили  на  этой  машине   на глухарей. Надо сказать,  что вся  дичь  не пугалась  машин  и  подпускала  на ружейный  выстрел.  Выехав  на одну  полосу,  мы увидели глухарей,  которые  щипали  траву по  краю  поля. Такого  количества, мне  еще  никогда не  приходилось наблюдать, создавалось впечатление, что это  ходит стадо  баранов.
Мы  открыли лобовое  стекло, и  начали стрельбу  по  ним.  Потом  подъехали  на  машине  и стали  собирать  убитых  глухарей,  закидывая   их  на ходу в  кузов  машины. На  обратной  дороге  увидели березу,  на которой  сидела  стая  косачей.  Тут тоже,  мы  хорошо  постреляли, прямо  из кабины   машины.  Дома эту дичь мы  коптили, солили, приносили  её так  много, что  мама  не  успевала  теребить.
Вот так и текла повседневная  жизнь в деревне. Общее благополучие и спокойствие  чувствовалось во всем. Это успокаивало и в то же время  настораживало, какое то беспокойство иногда возникало в мыслях.
 Вот и наступило для Львовки  второе  «Царствие  Божие на  земле» как  говорил  Калистрат Львович.
 Всё, казалось бы,  закономерно, но отношение к земле уже появилось другое. Поля начали уменьшаться в размерах, а некоторые и вообще забрасывались. Все это стало противоречием, непонятным старожилам села. Казалось бы, при такой  современной технике, которой никогда ранее на полях не видели, где раньше обрабатывались конями и штыковой лопатой, должна  бы возрастать культура их возделывания и увеличение урожайности!
Но все, происходило наоборот. Оказывается, никакого противоречия здесь нет! Чем больше обесценивался труд человека, тем меньше у него ответственности за него. Изменилось сознание людей.  Началась так  называемая  ПЕРЕСТРОЙКА.
Вот!Отсюда, можно бы и начать отсчет времени гибели села. Среди работников совхоза, начал появляться контингент из мест «не столь отдаленных», о которых я говорил выше. Начались прогулы по причине запоев. Местные «карагазы» всё более и более тоже стали, приобщатся к этому. Не все, конечно! Те жители, которые всегда стремились к труду, старались  улучшать свои условия жизни.  Другим  было все равно.                Безмятежность своего  существования в  деревне  подкреплялась  заботой   государства о сельском хозяйстве. В деревне  продолжали  строить  новые  дома для  работников  села, животноводческие фермы, школу, пекарю, административное  здание сельского Совета с гостиницей   и почтовым  отделением связи. Люди  стали  жить  на  «широкую  ногу», как  тогда  говорили.  Стали появляться  у  людей  транспортные  средства, мотоциклы, автомобили. В  совхозе  можно   выписать   продукты  для   собственного потребления; масло, молоко, сметану. Можно  выписать бензин  на совхозной  заправке для  бензопил и для  личного  автотранспорта.  Частники выращивали скот и сдавали его заготовителям. Это тоже был хороший доход для семей. Благо, появились выпаса и покосы для частного сектора,не то, что раньше при колхозах, когда частнику разрешали покосы только между полями, да у дороги. Жизнь в селе всё более и более принимала современный, цивилизованный образ  «Большой земли». Начали регулярно летать самолеты АН-2. В расписании  полетов появились рейсы в районный центр - Парабель, в областной центр – Томск, а так же выполнялись рейсы за болото - в Новосибирск и Барабинск.  Необычная  картина  наблюдалась, когда  народ со всей  деревни  спешил на аэропорт при звуке приближающего самолета к аэропорту. Бежали туда со всех сторон все, и мал и стар!  Всем хотелось посмотреть, кто прилетел  в деревню, безразлично кто, свой или какой либо начальник!  Весь день у небольшой избушки аэропорта находились не только пассажиры, но и просто любопытные зеваки. Забор у аэропорта ломился от народа! Пассажиров, тоже  всегда достаточно во все направления каждый день, иногда и не хватало мест на рейс. Стоимость билета на самолет совсем небольшая. Так, например, билет на Томск стоил 13 рублей, а в Парабель 7 рублей. Лететь до Томска надо 2,5 часа, а до Парабели один час. Так что, летали «кто куда, и зачем»! Выполнялись и грузовые рейсы трудягой «Аннушкой». Из деревни вывозили масло сливочное топленое в деревянных бочках, а также масло пихтовое в больших металлических бочках. Бывали случаю, что возили даже коров из Львовки в Лавровку. Многие товары с « Большой земли» тоже стали попадать в магазин через аэропорт. Во время сухого закона, многие любители «зеленого змия» умудрялись за один день слетать в Барабинск и отоварится этим продуктом на много дней вперед. От этого и получила  Львовка  новые  названия - «Пьяная  деревня», « Веселая  деревня» Все удобства появились для жизни в селе, ничуть не  хуже чем за болотом. Наступило беззаботное и всеобщее  благоденствие. Вскоре  свалилось еще одно счастье на мою деревню!
Оказывается болото то, Васюганское, которое  окружало Львовку, оказалось не простое, а золотое! Узнали, что под  ним  лежит огромное богатство, так  называемого черного  золота! В  начале 80  годов  на просторах  Васюганского  болота  началась промышленная  разработка  нефтяных и  газовых  месторождений, обнаруженных  здесь  еще  в  далекие 60-е годы.
Нашли нефть рядом  и со Львовкой,  и по всей  Пудинской  округе, и назвали   эти месторождения  Пудинским  нефтегазовым  районом.
В октябре 1985 года на совещании у первого секретаря обкома партии А.Г.Мельникова обсуждался вопрос о мерах по оказанию помощи новому нефтегазовому району. Начальник Томского территориального управления строительства Б.А.Мальцев заверил, что в текущем году здесь строители введут в эксплуатацию общежитие и один восьмиквартирный дом, а в следующем году - три общежития и один крупнопанельный дом. Говорил также о создании треста «Северстрой», в состав которого войдут два ПМК и управление комплектации. Начальник управления сельского хозяйства В.И.Егоров заявил о готовности совхоза «Пудинского» увеличить производство продукции по заявкам нефтяников. Колпашевским авиаторам было поручено в недельный срок организовать пассажирский вертолётный рейс Томск-Кедровый, а облздравотделу — наладить выездное медицинское обслуживание нефтедобытчиков. Конкретные задания были даны геологоразведчикам, речникам, лесозаготовителям, снабженцам, строителям дорог, связистам, областным управлениям народного образования и культуры. Так  что жизнь закипела   новыми  делами и  заботами и начала искать новые приключения.  В регионе начинаются новые условия жизни. Известие о том, что началась промышленная разработка открытых месторождений нефти, придало уверенности в дальнейшем развитии села. Рядом с центральной усадьбой совхоза начали строить город Кедровый. Недалеко от Львовки  пробурены первые газовые скважины. Механизаторы совхоза сразу же нашли здесь свою выгоду от близости этих скважин к селу. Они срочно переоборудовали местные котельные под газоконденсат.  Приспособили тракторные повозки для доставки его со скважин в село. Абсолютно бесплатное топливо, пошло в близлежащие деревни. Начали работать недра земли и  на человека села. 
В четырех километрах от Пудино нефтяники построили большой аэропорт, который начал принимать тяжелые самолеты АН-24 и другие. В глухой тайге, через непроходимые болота стали строить нефтепроводы, и линии электропередач. Закружили в округи многочисленные вертолеты. Потянулась  и высоковольтная линия ко Львовке.  Все, вроде бы закономерно, но вот для села, вместо радости, наступила долгая  черная полоса.
Новое развитие региона начало вытеснять сельское хозяйство. Тяжелая техника  нефтедобытчиков напрочь  уничтожила все  деревенские  дороги в округе.  Началось брожение у народа. Люди растерялись от нежданно  свалившегося на них счастья. Как жить дальше?  Молодежь начала склоняться к  новому,  думают, как устроится  на работу к нефтяникам.  Другие думают о новом месте жительства, о более комфортном жилье.
Эта неразбериха в умах и определила  дальнейшую   судьбу  села.
 
       Мои  родители  Георгий  Иванович  и Валентина Егоровна

Коснулась она  и моих родителей – отца Георгия Ивановича, и мамы -Валентины  Егоровны, которые остались одни во  Львовке.
Казалось  бы,  все  теперь есть, дом, хозяйство, пенсия.  Можно  жить  да  радоваться!  Однако,  начинают  давать  о  себе возрастные  болезни  у моих  родителей,  да и обстановка в  селе тревожная, где  начинаются    выезды  жителей из деревни, такие  мысли в голове   целый день и ночь.  Кроме этого,  все  дети  у них  тоже  уже  имеют  свои семьи  и в  деревне  не  живут.
Я,  в 1975 году  уехал  в с. Алатаево  женившись, второй раз. Николай окончил  железнодорожный  техникум в Томске, женился  и уехал в Зеленогорск  Красноярского края,  Тамара  вышла  замуж  и  живет в
г. Омске.   Вячеслав отслужил в  армии,  женился   и  уехал к брату  Николаю  в Зеленогорск. Такие  плюсы к переезду  находились в мыслях у  моих родителей. В то же время  жалко бросать такой дом и  хозяйство.
В 1984  году   принимается  решение  выехать  из с. Львовки.  Очень  не   хотел  отец  бросать свой дом  и все  нажитое  здесь. Только  под  большим  давлением  мамы  и  моего, мы  почти  насильно   уговорили его о смене  места  жительства. Сначала  поехали  посмотреть  возможности  переезда   ко мне в Парабель.   А весной  перевезли   домашние вещи и  корову  на  грузовой машине Парабель. Лето пожили в Парабели, но  климат  для  мамы  не подходил,  и   решено  ехать  в г. Омск  к  дочери  Тамаре.  Так и остался  отцовский   дом во Львовке  сиротой, единственным  уцелевшим за  речкой, но  не  надолго.  После  того как  уехали  родители из него там  жили  еще  некоторое  время   работники  совхоза.  Когда  опустел  он навсегда и стал  бесхозным, появились  любители наживы.
 

Если бы не снял  крышу  Виноградов, то  сегодня  дом  был  бы пригоден  для   жилья! Всю  кровлю, Георгий  Иванович,  каждое   лето  перекрашивал, поэтому железо  нигде  не проржавело, чем и  привлекло  внимание  предприимчивого  охотника  тех мест!
Вот  так  человеческая жадность, наглость,  и  губит  целые  поколения!
Никакого греха  не боятся  любители  легкой наживы от  беззащитных  людей!  Так  поступают  они и по отношению к природе.
Наступил  1991 год!  Закончилась  «перестройка» и  наступил  «дикий  капитализм»!  Все  сразу  изменилось! Приостановили  строительство   электролинии  до Львовки,  оставалось  каких- то 4  км. Собственная  дизельная  электростанция работала с перебоями.  Топливо для нее  завозили  из  Пудино.  Пошли  перебои  с  подвозом  солярки  для электростанции.   Совхоз  «Пудинский» стал акционерным обществом.  Все  стало  частной  собственностью, кончились колхозы  и совхозы.                Казалось бы, присутствие хорошо отлаженного сельскохозяйственного производства  для нефтяников дали бы друг другу большую выгоду.
 Деревня обеспечивала бы нефтяников продуктами, а нефтяники обеспечивали бы селян техникой, топливом и т. д. Однако в условиях частного бизнеса это оказалось невыгодным.  Ажиотаж, быстрого обогащения за счет государства, затмил разум нефтяным боссам. Зачем им возиться с какой - то деревней, если есть возможность приобрести и доставить на месторождения всё необходимое из-за границы, не забывая и про свою выгоду?  Нефтедоллары тоже позволяли это делать! Вот и осталась деревня со своим мясом и молоком без рынка сбыта. Все! Вот и тупик!
 Что делать карагазу ?   К нефтяникам устроится на работу не так, то просто - нет образования…. В совхозе (ЗАО) перестали платить зарплату,  из-за отсутствия денег. Начали оплачивать труд здесь натуроплатой. Вместо денежных выплат стали предлагать зерно, мясо и молоко. Эти продукты у любого сельского жителя всегда свои. Зачем им ещё и совхозное?  Вопрос о необходимости села уже не стоял. Село стало обузой и властям и нефтяникам. Вопрос стоял - куда пристроить народ? Народ же не стал дожидаться решения своей судьбы чиновниками. Принимается решение ликвидировать акционерное общество. Возможность  поживиться  за счет общей  собственности  появилась и у селян. Раздали паи общества, и каждый начал устраивать собственную жизнь самостоятельно.  И вот пошли обозы карагазов в Пудино, в Кедровый и в Тавангу. Те, кому на паи выдали технику, грузили свой скарб и выезжали на постоянное место жительство в основном в Пудино и близлежащие  деревни – Калининск, Лушниково и Останино.   Львовка  же  держалась,  до того  времени,  пока там  работала  электростанция.  На один год продлил  жизнь  деревни  Сергей  Анатольевич   Жвачкин ,  нынешний  губернатор Томской области, а в то время  он  работал генеральным  директором  ОАО Томскгаз  ВНК.  Однажды  он  принимал  участие  в  выборах в  депутаты  областной  думы и отчитывался перед  народом в г. Кедровый.  Кто- то  из  участников  собрания  попросил  его оказать  помощь   жителям  с. Львовка  в  завозе  солярки  для  электростанции.  Сергей Анатольевич обещал  помочь и свое обещание выполнил.  Через  некоторое время   туда  отправлены  два  бензовоза во Львовку с соляркой.  Этой  солярки  хватило  ещё на одну  зиму. Когда  же  остановилась  работа  электростанции,  быстро совсем опустела деревня . Некоторое время оставалась там семья Голева Валерия Никитовича. Галина его жена жила еще некоторое время там одна, после гибели Валерия. Вот и всё! На этом и прервалась жизнь в деревне. Теперь, только в зимнее время, приезжают сюда бывшие жители села, что бы посмотреть на свою малую Родину. Через бывшую деревню проходит зимник на промыслы, этим и пользуются дети и внуки тех самых карагазов, которые жили и творили свои подвиги в островке цивилизации среди Васюганских болот. Удивительное совпадение, или какое- то пророчество появилось в последний год. Слово карагаз,  которым  наградили весь львовский  народ, оказывается напрямую связано с Турцией. Ведь в 2015 году, правительством России, было принято решение направить газ Сибири на турецкий берег. В 2018 году завершается  строительство  газопровода  «Турецкий поток »  Какой был прозорливый человек, который применил это слово к сибирякам столько лет назад!
 Какие бывают повороты того же  быстро текущего  времени!
Судьба же деревни  как  населенного пункта Львовка закончена! Вопросом   стоит и дальнейшая жизнь в  регионе, где шумела, когда-то жизнь как в «Царстве Божьем только на  земле». Возникший недавно рядом город Кедровый, из-за того, что там  сгорело здание  вокзала  аэропорта, и перестали   летать  пассажирские самолеты в  областной  центр, тоже начал рассыпаться. Закрыт давно уже аэропорт в Кедровом,  но нет, как и не было транспортного сообщения по суше с Большой землей.  Строительство  дороги  тоже  давно  было уже заброшено. Закрыли больницу в Пудино.
 В Кедровом, тоже оставляли только  два врача. Главная задача каждого жителя - это продать квартиру за любую цену и выехать на новое место жительства из Кедрового. Квартиры же покупают только пудинские жители, в основном пенсионеры, у которых свои лачуги стали непригодными для дальнейшего проживания. Вот такая грустная история длится здесь уже не один год.  Такая  история пролетела над Васюганским болотом  за  время одной человеческой  жизни.
Сегодня  из  всех деревень в  этом  регионе  остались только  Пудино,  Останино,  Калининск, да  Таванга, а так же  новый город  Кедровый. 
Парабельский район, отказался  от  этих  поселений, оставил у себя  только изчезнувшие  деревни -Львовку и Шерстобитово.                Основным  центром  сегодня является  муниципальное  поселение город Кедровый.
 Так вот из-за  позиции  руководства  Парабельского  района и возник вопрос  о целесообразности  существования города  как такового. Это висело  в  воздухе ни один год ! С приходом к власти  нового  губернатора Томской области  Жвачкина  Сергея Анатольевича  были прекращены  разговоры о развале  города.  Появились  ежегодные  вложения  денег на  ремонт  дороги  из областного  центра. В областной  думе  рассматривались  варианты  авиарейсов в 2019 году.   В 1920 году  эти рейсы  выполнялись  некоторое время.  Кто знает, что  будет  дальше с этим краем?  Надежда еще теплится.  Несмотря  на то что,  давно принято  решение  Парабельского  района о ликвидации  населенного пункта Львовка,  и рекультивации земель, там все  еще  сохранились старые  дома.  Живут там сезонно  любители  охотники в основном  старые  жители села. Через  деревню проходит  хорошая  зимняя   дорога в  сторону Барабинска.  Деревня как  таковая  все-таки  зрительно  присутствует на земле, не так как  соседнее село Шерстобитово,  где  ничего  уже не указывает на то, что здесь находилось  жилье. Помнят старожилы,  которые  живут  рядом  в Кедровом и Пудино еще свое село, иногда бывают там, где  лежат в вечном покое их предки. Лежит там и мой  дед Иван  Мартемьянович  Лавров под небольшим железным  крестом. 
Помнят  благодарные  потомки  своих родных. Знают и мои  родные  дети и внуки, где  похоронен их прадед. Осенью 2020 года правнучка  его Екатерина  Вулих  приезжала  из Рязани и пыталась повторить  путь  Ивана в  ссылку  через болото, но  безуспешно. Болото не пропустило ее туда! Это ее не испугало  и она не оставляет  надежды  побывать на его могиле  в будущем. Мечтаю об  этом и я, внук его. Ведь я теперь уже единственный  потомок,  который   помнит его  живым  в том  далеком  прошлом веке. Нет в нашей семье его фотографии, но память о нем  всегда  жива!
                Достойно  нес свой крест  ты  до  могилы.
                Не  сломлен  был в Дальлаге  ты!
                Властям Советов  отдал все –  родной свой дом и силы.
                Иван России, тебя потомки помнят, да кресты!
 
                Память! Что нам еще остается? Безжалостное время,  как и  наш Чузик смывает творения рук человеческих  в своем русле, так же сметает  и целые деревни  по его берегам!  Величие его и могущество неоспоримо, но вот память человеческую смести ему не под силу. Как бы человек ни прожил свой  век, хорошо или не очень, бедным или  богатым, но то, что обогатился  памятью каждый, это - неоспоримый факт! 
Выходит время не так уж и всесильно! Памятью человеческой можно его остановить и повернуть назад! Вот и пользуемся мы этим Божьим даром  на  склоне своих лет. Кто знает, что еще может сотворить это неумолимое время?  Каким станет человек под его влиянием?  Поэтому все наши  воспоминания  сегодня  актуальны  и востребованы  будут потомками.
Понятно, что  всё  это пока остается  без должного внимания, уж очень оно занятное нынешнее время.  Невиданное и загадочное!  И все - таки  каждому человеку когда-то оно напомнит о его памяти. Вот  и  скажут  потомки  спасибо нам за  наш труд, за память. За то, что  всё это мы, оставили  для них в своих  скрижалях!
   


                Апрель   2021  года г. Томск.