Марковальдо - 16 Супермаркет - Зима

Итало Кальвино
(перевод с итальянского)

Ровно в шесть часов вечера город целиком отдавался во власть Потребителя. Целый день важнейшим делом всего работоспособного населения было производство товаров народного потребления. Но в определённый момент работа внезапно, будто выключали общий рубильник, прекращалась и, вперёд! - все бросали работать и устремлялись потреблять. Магазины встречали многоцветьем красок ярко освещённых витрин: гирлянды свисающих красных сосисок; башни фарфоровых тарелок, поднимающиеся до потолка; драпировки тканей, раскрытые хвостами павлинов. И вот уже врывающиеся толпы потребителей всё это хватают, теребят и щупают, выбирая подходящий товар.

Очередь бесконечна. Извиваясь по тротуарам и крылечкам, протянувшись через стеклянные двери универсамов и вокруг прилавков, она колышется от тычков локтями, метящих непременно в ребра. Работа локтей ритмична, как размеренные удары поршня. Потребители. Хватают товар и кидают назад, если тот рвётся в руках, и снова хватают. Потребители. Вынуждают бледных от ужаса продавщиц снова и снова раскладывать на прилавке скомканное постельное белье.
Потребители. Клубки цветного шпагата крутятся юлой, листы яркой упаковочной бумаги взмывают вверх крыльями куропаток, покупки упаковываются в пакетики, пакетики в пакеты, а пакеты в пакетищи, обязательно завязываемые на бантик. И затем все эти пакетищи, пакеты, пакетики, сумки и сумочки кружатся в водовороте возле кассы. Руки роются в сумках, пытаясь отыскать кошельки. Пальцы, ковыряются в кошельках, ища нужную мелочь. Затем сумки возвращаются вниз, в лес незнакомых ног, где дети, выпустившие из рук фалды верхней одежды родителей, теряются и плачут…

В один из таких вечеров Марковальдо вывел на прогулку свою семью. Будучи обычно без денег, занятием их было смотреть на других, делающих покупки. Всё дело в том, что, чем быстрее циркулируют деньги, тем больше находится тех, кто уже не надеется, что «рано или поздно, в конце концов, они пройдут хоть немного и через мои карманы». Зарплата Марковальдо была мизерной, семья многочисленна, нужно было платить за кредиты, и от того она утекала ещё быстрее. Но, в любом случае, всегда приятно гулять по супермаркету, ходить и смотреть, тем паче, что за просмотр денег не берут!

Супермаркет работал в режиме самообслуживания. Возле входа можно было взять тележку - большую железную корзину на колёсиках. Каждый посетитель брал одну из них и толкал перед собой, наполняя всякой всячиной. Марковальдо взял одну тележку себе, одну жене и по одной своим четырём детям. И так они шли процессией, важно катя тележки прямо перед собой между прилавками, заваленными грудами вещей и снедью, показывая друг другу на колбасы и сыры, и раскланивались, узнавая в толпе лица друзей и знакомых.

– Папа, а мы можем взять вот это? – спрашивали дети каждую минуту.

– Нет, это трогать нельзя, запрещено, – говорил Марковальдо, памятуя, что в конце маршрута их ждёт неумолимый кассовый аппарат.

– А почему тогда эта синьора их берёт? – продолжали дети выпытывать, разглядывая опрятных женщин, пришедших купить пару морковок и сельдерей.

Они не могли устоять перед пирамидами банок и - бум! бум! бум! - нечаянным движением позволяли банкам очищенных помидор, консервированных персиков и анчоусов в масле падать барабанной дробью в тележку.

Замечено, что если твоя корзина пуста, а у других - полная, ты можешь держаться лишь до определенного момента. Потом тебя обуревает зависть и сердечная тоска, и ты более не способен сдерживаться. Вот и Марковальдо, после рекомендаций жене и детям не трогать ничего, быстро свернул в проход между стойками, дабы скрыться из поля зрения домочадцев, молниеносно взял с полки коробку фиников и положил в корзину. Он хотел испытать удовольствие от обладания ею в течение хотя бы десяти минут, чтобы другие увидели, что он не хуже их и, как и они, тоже делает покупки, и только затем положить обратно на место эту коробку. А также бутылку красного острого соуса, пакет кофе и пачку спагетти ярко голубого цвета. Марковальдо, делая это незаметно от семьи, мог, по крайней мере, с четверть часа ощущать вкус радости от того, что знает, как выбрать продукт и не платить за это ни копейки. Но горе, если бы дети в этот момент его увидели! Тотчас они принялись бы ему подражать, и кто знает, к какому хаосу это бы привело!

Марковальдо заметал следы, идя зигзагом от секции к секции, следуя то за сосредоточенными домработницами, то за господином в шубе. И едва кто-то из них поднимал руку, чтобы взять жёлтую, ароматную тыкву или коробку с треугольными сырками, он делал то же самое. Из динамиков неслась бодрая музыка: Потребители двигались и останавливались в такт ритму мелодий, в нужный момент протягивали руку, брали очередной товар и синхронно с музыкой помещали в корзину.

Тележка Марковальдо была забита товаром, но ноги уже несли его вглубь отделов мало популярных. Товары, с названиями всё менее и менее поддающимися расшифровке, были упакованы в коробки с картинками, из которых не ясно, было ли это удобрение для салата-латука, или семена салата, или собственно салат, или отрава для гусениц, поедающих салат, или же корм для привлечения птиц, которые едят этих гусениц, поедающих салат, или же это приправа - то ли для салата, то ли для жарки птицы. Однако Марковальдо брал их и по две и по три коробки.

Так он оказался в проходе между двух высоких ограждений. Внезапно проход закончился и открылось длинное пустое пространство с неоновыми огнями, сверкающими и отражающимися от блестящего пола. Марковальдо очутился там один со своей доверху нагруженной тележкой.  В глубине этого пустого пространства был выход к кассе.

Инстинктивно возникло желание броситься бежать с опущенной вниз головой, толкая тележку впереди себя, как танк, и выбежать из супермаркета с добычей прежде, чем кассир успеет подать сигнал тревоги. Но в этот самый момент из другого прохода возникла телега, нагруженная ещё больше, чем его, и тот, кто её толкал, оказался его женой Домитиллой. С другой стороны появилась ещё одна - Филиппетто толкал её изо всех сил. Это было то место, в котором проходы из многих отделов соединялись, и в каждом из выходов появился ребенок Марковальдо, толкая трёхколёсную тележку, как тяжело нагруженное торговое судно. Каждый из них имел такую же идею о прорыве через кассу, оказавшись в некотором замешательстве, характерном для большинства людей, считающих супермаркеты примером доступности для всех.

– Папа, наконец-то мы богаты! – изрёк Микелино. – Еды у нас теперь хватит на целый год!

– Назад! Быстро! Прочь от кассы! – воскликнул Марковальдо, поворачивая назад, и, согнувшись вдвое, будто спасаясь от вражеского обстрела, кинулся со своей добычей за стеллажи, возвращаясь к дальнейшему блужданию по отделам.

Грохот раздался за его спиной - он обернулся и увидел всех своих с тележками, выстроившихся в длинный поезд и галопом следовавших за ним по пятам.

– А правда, что здесь будет счёт на целый миллион?

Супермаркет был громаден и походил на запутанный лабиринт: здесь можно было бродить часами. С таким количеством провизии семья Марковальдо могла провести здесь всю зиму, не выходя на улицу. Но динамики неожиданно прервали трансляцию музыки, и из них донеслось:

– Внимание! Внимание! Через пятнадцать минут супермаркет закрывается! Приглашаем всех к кассам!

Наступило тяжёлое время избавления от груза: сейчас или никогда. На призыв диктора толпу потребителей охватило неистовство, как если бы это были последние минуты работы последнего супермаркета в мире. Было непонятно, что делать: хватать то, что ещё было на полках или же, довольствуясь малым, прорываться к кассе.

Кружа вокруг стоек, Марковальдо с Домитиллой и детьми потихоньку стали выкладывать товар обратно на полки, не гнушаясь, впрочем, незаметно смахивать его в тележки других покупателей. Возврат товара на место осуществлялся несколько хаотично и во многом случайно: липкая бумага от мух легла на полку с ветчиной, кочан капусты водрузился между тортами. Некой синьоре, вместо тележки толкавшей коляску с младенцем, незаметно подложили оплетённую бутылку вина "Барбера".

Это добровольное лишение себя вещей, которыми даже ни разу не удалось воспользоваться, было сопряжено с мучительными страданиями, доводящими до слёз. Когда выкладывался обратно пакетик майонеза, случалась под рукой гроздь бананов, и рука непроизвольно брала их в корзину; или жареная курица оказывалась в корзине вместо нейлоновой щетки - таким образом, их тележки то опорожнялись, то снова загружались вожделенным товаром.

Семья Марковальдо со своей добычей то поднималась, то спускалась по эскалаторам, и на каждом этаже, на выходе из отделов находился кассир-контроллёр, как пулемётчик стрекотавший на арифмометре по всем тем, кто намеревался выйти из магазина. Марковальдо всё более чувствовал себя то ли зверем, запертым в клетке, то ли заключенным в залитой светом тюрьме со стенами из красивых разноцветных панно.

В одном месте стенные панели были сняты, стояла стремянка, валялись молотки и разные другие инструменты плотников и каменщиков. Видимо какая-то бригада занимались расширением супермаркета, рабочий день закончился и рабочие, побросав всё, ушли. Марковальдо осторожно прошёл в дыру в стене. Там было темно. Он продвинулся дальше. Вся семья с тележками последовала за ним.

Прорезиненные колёса тележек скакали по неровной поверхности грунта, временами то утыкаясь в песок, то наезжая на какие-то балки. Марковальдо, удерживая равновесие, провел тележку по одной из балок. Остальные домочадцы прошли за ним.

Вдруг они увидели впереди и сзади, выше и ниже себя много света, там и сям разбросанного в пространстве, а вокруг - непонятную пустоту.

Они оказались на строительных лесах на высоте восьмого этажа. Город лежал под их ногами, освещаемый яркими огнями вывесок и электрическими вспышками искр проходящих внизу трамваев. Над ними было бездонное небо, усыпанное звёздами и красными огоньками антенн радиостанций. Леса дрожали, прогибаясь под тяжестью груза.

Из темноты надвинулась тень. Она казалась огромным разинутым беззубым ртом, поворачивающимся на длинной металлической шее. Микелино прошептал:
 
– Я боюсь!

Тенью оказался строительный кран. Опустившись сверху, он замер на их высоте, нижней челюстью как раз напротив самого края лесов. Марковальдо наклонил тележку, вывалил содержимое прямо в железную пасть, и прошел вперед. Домитилла проделала то же самое. Дети последовали их примеру. Кран закрыл свою пасть, унося внутри себя всю добычу из супермаркета, и довольно кряхтя, вытягивая шею, отошёл. Далеко внизу зажигались, гасли и снова зажигались разноцветные огни рекламы, призывающие делать покупки на распродажах в бо-о-ольших супермаркетах.