Москвич

Каждая советская женина мечтала о шубе, Марина Гамурина была советской женщиной, следовательно, тоже мечтала о шубе, помимо этого она ещё мечтала о стенке и даче.
Однако, до их розовой свадьбы шуб в свободной продаже не было, а уже потом, когда шубы появились в изобилии, у честных людей исчезли деньги, а Гамурины были людьми честными.
К тому времени, когда у них появились деньги на приобретение шубы, она так раздалась в области бёдер и таза, что желание носить шубу было вытеснено несбыточной мечтой похудеть, потому что никакая шуба уже не смогла скрыть её полноту. К тому времени и стенки потеряли своё культовое значение, в мечтах оставалась лишь дача.
В этом вопросе супруги были, как это ни парадоксально, единодушны, потому что родились и выросли в деревне и с детства были приучены к работе в огороде, употреблению собственных овощей, поэтому деньги, накопленные на шубу, муж потратил на приобретение подержанного автомобиля «ВАЗ-2104», что сильно огорчило жену, не понимавшую, что дача без автомобиля совсем не то, что автомобиль без дачи.
Жена категорически отказалась финансировать покупку, что не сильно расстроило мужа, который до предела урезал свои расходы, а по вечерам и выходным таксовал, так что довольно таки скоро без посторонней помощи воплотил свою мечту в виде домика в деревне, неподалёку от краевого центра, до которого езды было всего пятьдесят минут, из которых полчаса приходилось на движение по городу.
Деревенский домик имел неоспоримые преимущества перед дачей, где больше хозяйничал маргинальный элемент, вынося всё, что можно было куда-нибудь сбыть, в том числе и созревший урожай, устраивая погромы, а порой и пожары.
Теперь с начала марта, когда снег уже начинал таять, супруги по вечерам в пятницу отправлялись в свой домик и готовились к очередной битве за урожай, а возвращались лишь в воскресенье вечером уставшие, но довольные.
И так продолжалось до уборки капусты, потом, пока снег позволял загнать машину во двор, Гамурин один приезжал, понемногу готовя огород к следующему сезону. Тут он наслаждался тишиной и одиночеством, засыпал быстро и спал хорошо. Здесь не было городской суеты с его вечным шумом, смолкающего лишь глубоко за полночь, возни соседей за стеной многоэтажной хрущёвки, рёвов автомобильных моторов, порой дополняемых воем сигнализаций.
Гамурин не позволял себе здесь бездельничать, работа всегда его ждала, и они были взаимно злые друг на друга. Телевизор сюда он не привёз принципиально, чтобы не отвлекала от активного отдыха, ему нравился физический труд, которого не доставало в городе, он с радостью таскал воду, колол дрова, воевал с сорняками, копал землю, расходуя при этом массу килокалорий.
Вот и на этот раз, едва приехав, он первым делом взялся за вёдра и стал опорожнять бочки от дождевой воды, чтобы они были готовы к приёму новой порции дождя. Он заполнил все имеющиеся ёмкости в бане, в доме, пустые фляги, в общем всё, что могло вмещать воду было наполнено доверху, а остатки он заливал в резервный пятикубовый бак, в котором хранилась вода на случай возможной засухи.
Гамурина занесла в дом привезённые продукты и пошла управляться в огород, снимать урожай огурцов, редиса и прочей зелени, воевать с сорняками, поливать и удобрять.
Гамуриным были разделены сферы влияния: двор, дом и маленький огород под ягодные кустарники были под его юрисдикцией, а то, что за забором – сфера жизненных интересов супруги, которая прекрасно знала огородную работу.
- Ну что ты мучаешься будто в колхозе, - обратилась она к супругу, - включи насос и качай воду, не лень тебе?
- Нет, отозвался муж, - мне же нужен физический труд, чтобы держать мышцы в тонусе. Да и бочки надо же опростать, чтобы к следующим выходным была свежая дождевая вода, - потом добавил с укоризной, - а вам бы только кнопки нажимать, а на большее вы не способны. 
Потом хозяйка пошла управляться в дом, а хозяин, взяв лопату и тяпку, пошёл в малый огород уничтожать подросший сорняк. «Надо же, как вымахал, - думал он, неделю назад был совсем крошечный». Сорванные стебли он складывал в бочку, где хранился компост, туда же попадали и все пищевые отходы, образуя удобрения, подкормку для грядок.
Ну следующее утро он проснулся потому, что было уже светло, он открыл глаза, взглянул на часы, потянулся и встал, прикрыв жену одеялом. Не обуваясь, он вышел во двор, ему с детства доставляло удовольствие ходить босиком по траве, справив естественные потребности, он принялся делать утреннюю зарядку, на которую уходило минут десять - пятнадцать, для этого у него имелись всевозможные железяки, импровизированные брусья, турник и приспособление для развития брюшного пресса.
После зарядки он пошёл в баню помыться, нажал на выключатель, но свет не загорелся, вывернутая лампочка была исправна, «порыв где-то», - огорчился Гамурин, понимая, что его поиск отнимет не менее получаса. Он чистил зубы, глядя на закопчённые стены и потолок, думая, что надо было их побелить весной, да и в доме давно не белено, но из года в год побелка откладывалась ввиду наличия более срочной работы. Назавтра, перед отъездом предстояло принять баню, а дров было мало.
Вдоль забора возле бани бурно росла малина, а ведь прошлым летом Гамурин, выкроив время, всю её выкорчевал, так нет же, опять вымахала в человеческий рост, а заняться ею некогда, другой работы невпроворот, и помощников нет: старший уехал с друзьями на рыбалку, а младший с «тёлками» поехал на Ману отдыхать.
Ведь нарочно пытаются на выходные куда-нибудь свалить, чтобы не горбатиться в огороде, хотя оба не работают, младший ещё не закончил техникум, а старший даже не стремится устроиться, оправдываясь, что его нигде не берут, и это он считает достаточным основанием, чтобы сидеть у отца на шее. Когда отец принимался стыдить своих потомков, не стесняющихся класть себе в рот то, что заработано чужими руками, мать всегда вставала на их защиту, Гамурин оставался в меньшинстве, а те, нахально ухмыляясь оправдывались, что едят не папино, а мамино.
«Хоть бы в армию призвали, что ли, - сокрушался Гамурин, - всё-таки легче было бы. А ведь поначалу он планировал снести старый дом и поставить новый, для трёх мужиков задача вполне выполнимая, а с этих какие работники, лодыри и бездельники, даже ягод себе набрать не хотят, жрут то, что отец соберёт.
Дома его ждал нехитрый, но сытный завтрак, приготовленный супругой, в основном преобладала зелень со своего участка. Супруги ели не спеша, беседуя о предстоящих домашних делах, об урожае и прочем. После утреннего чая, Гамурин взял свой «поминальник» и вышел во двор.
Чтобы не упустить всякую мелочь, он всегда при себе носил блокнот с ручкой и заносил в него работу, которую предстояло сделать, где доску прибить, где штакетник заменить, спилить ветку, покрасить бочку, наточить топор, забить гвоздь, что увезти, а что привезти в следующий раз, а потом по мере выполнения, вычёркивал, поэтому никакая мелочь не оставалась без внимания.
Предстояло ещё оставшиеся поленья натаскать в баню, в дом, а потом ехать за следующей порцией топлива в лес. Он не покупал дрова, а обходился иначе: в своей «четвёрке» он возил всегда топор и ножовку и когда встречал где-нибудь в городе кучу бесхозных досок или прочего горючего материала, он их тут же пилил до необходимых размеров, складывал в салон и увозил к себе. Когда ездил к брату в Тойловку, то там нагружал полную машину угля, который тоже доставлялся сюда.
А уже будучи здесь, он брал бензопилу, ехал в ближайший лес, пилил там валежник, привозил домой, пилил, колол, и складывал для сушки под навес.
Он открыл свой поминальник. «Так, погреб просушить, корпус от старого холодильника отвезти на свалку, - читал он, - выкорчевать жимолость давно не плодоносившую, дверь во времянке просела, не открывается». Он стоял в раздумье, не зная с чего начать.
В добавок ко всему клапана у автомобиля стали стучать подобно бабушкиной прялке, надо было отрегулировать, работа хотя и не сложная, час работы, но, согласно закону Мерфи, каждая работа требует больше времени, чем кажется, поэтому считай – часа полтора по минимуму.
 Отец Гамурина работал шофёром на «ГАЗ-69» и научил сына регулировать клапана: вставляешь в храповик на шкиве коленвала «кривой стартер», поворачиваешь, пока не совпадут метки распредвала, потом отпускаешь контрагайку, регулируешь зазор и зажимаешь её. Потом таким же способом проворачиваешь коленвал на 90 градусов и проделываешь ту же процедуру с другой парой клапанов и так далее.
Ключ на 17 есть, а на 13 кажется, нет, ещё прошлый раз искал, накидной есть, торцевой есть, но ими туда не подлезть, а рожкового нет, может в сарае есть, но там света нет, обрыв надо устранить, а на всё время надо.
Но на современных автомобилях кривой стартер не предусмотрен совсем, а крутить аккумулятором дело бесперспективное, шкив вращается быстро, не угадаешь. Если бы ещё пару мужиков, чтобы толкали машину на скорости, тогда можно было бы совместить метки, но где эти два мужика? Один на рыбалке, второй на Мане.
- Серёжа, - послышался голос жены, - ты можешь здесь мне помочь?
- Я никогда не делаю то, что могу и не всегда делаю то, что хочу, - сердито отозвался муж, - а делаю лишь то, что в данный момент необходимо делать, опираясь на познание объективной необходимости.
- Сюда надо колышки вбить, чтобы помидоры привязать, мне же тяжело одной.
- Некогда мне этим заниматься, - огрызнулся Гамурин, - у меня своей работы с избытком. Кто её будет делать кроме меня? Ты же не поможешь.
Он занёс дрова в баню, сложил их под полок и вышел за очередной охапкой, подбирая с земли полешки он не расслышал, что бурчала жена себе под нос, не довольная отказом, лишь последняя её фраза резанула слух.
 - …тогда жрать не будешь.
Конечно, она сказала это шутя, но если бы она задумалась о возможных последствиях, то язык бы прикусила.
- Как это не буду?! – возмутился Гамурин и выпрямился, сбросив поленья на землю. – Все будут жрать, а я нет?! Это вы не будете, если я не позволю. Я купил этот дом, эту землю, один. Никто из вас ни копейки не вложил. Это моя земля, всё, что на ней растёт тоже моё, каждый червяк в земле, каждая гусеница на траве – тоже мои.
Тут его прорвало, видимо, всё, что накипело за все последние годы, нашло выход и выплеснулось наружу бурным грязевым потоком, сметая всё на своём пути.
- Сколько я тут пота пролил, крови? Хоть одна падла помогла? Где у меня сын – помощник, о котором я мечтал? На Мане отдыхает с тёлками? Уработался, бедненький… Если не отцу, то хотя бы матери помог колышки вбить, сорняки полоть.
Гамурина притихла, притаившись за огуречной грядой, стараясь быть как можно незаметнее, пожалев о своих словах; когда муж выходил из себя и распалялся, она всегда затихала, не вступая в пререкания, стараясь не допустить дальнейшую эскалацию конфронтации. Муж обычно выпускал пар из котлов, избавлялся от анионов и, не встретив возражений, постепенно успокаивался.
- Им лишь бы в бане тут помыться с дружками, шашлыки пожарить, а отец чтобы услужил им, а мама потом за ними убрала. Никогда от них «спасибо» не слышал.
Он вновь скрылся в бане с новой охапкой дров, сложил их там и вышел уже с очередной порцией обвинений в адрес «подсудимых».
- Столбы тут ставить Марат мне помог, в доме ремонт сделать Олег помогал, крышу крыть Улугбек помогал, а где сынки – помощники? Себе помощницу не родила, мне помощника не воспитала, - и он стал несостоявшихся помощников называть всякими бранными словам, самые безобидные из которых были: бездельники, лодыри, дармоеды.
Гамурина могла услышать ещё много всевозможных эпитетов в адрес своих чад, но муж, скинув дрова на пол, хотел загрузить их в печь, а она оказалась полна золы, оставшейся с прошлых выходных, поэтому ему пришлось отвлечься на чистку печи, бурча себе под нос всевозможные оскорбления в адрес потомков.
В это время супруга, улучив момент, взяла ведро с сорванными овощами и прочей зеленью и быстренько удалилась в дом.
Очистив печь, Гамурин вышел из бани с тазиком, полным золы, глянул в огород, но, не увидев внимательно слушающей аудитории, пошёл со двора, дабы высыпать содержимое таза в придорожную канаву. Проходя мимо палисадника, он обратил внимание, что и там сорняк вымахал уже выше пояса, а к следующим выходным вырастет ещё выше и старую рябину следовало спилить, пока она не упала. А уж для рябиновой настойки ведро рябины в любом месте можно собрать.
Опростав таз, он вынул свой поминальник и записал в него и сорняк в палисаднике и рябину.
Он с сожалением посмотрел на черёмуху, «видать опять черёмуху придётся в лесу собирать, - с огорчением подумал Гамурин, трогая листья, густо облепленные тлёй, – хотел же по весне обработать её ядохимикатами, да и разросшиеся ветки обрезать не мешало бы, а ведь всё это у меня записано». 
Вернувшись во двор, он не стал входить в дом, чтобы не видеть «мать двух бездельников», а, загрузив в салон бензопилу, топор, лопату, завёл двигатель и пошёл отворять ворота.
Домой он приехал уже вполне «остывший», пока разгружал из салона добытую древесину, на дворе показалась супруга и чуть ли не с порога сообщила:
- Санька Каликулин звонил, интересовался здесь ли мы.
- А что это он вдруг ни с того ни с сего? Давненько не звонил.
- В город едет, племянника провожает в аэропорт, помнишь Василия, его брата? Ты ещё к ним заезжал, когда в Москву ездил. Так это его сын, бабку приезжал навестить.
Ещё бы не помнить. Лет восемь тому назад пришлось ему посетить столицу, так жена просила навестить кузена, гостинцев завезти: орехи кедровые, мёд, земляничное варенье, хариуса солёного и много ещё чего. Намучавшись от скитания по московским улицам, натолкавшись в общественном транспорте, основательно вымотавшись, Гамурин наконец-то добрался до места в надежде отдохнуть, выспаться и поутру отправиться по своим делам. Но он был о жителях столицы такого мнения, которого они никогда не заслуживали.
Жена Василия приняла гостя из провинции весьма недружелюбно, за присланные гостинцы не поблагодарила, хотя пригласила на кухню и угостила чашкой чая, кажется даже с сахаром.
Попив чая, гость прошёл в зал и расположился на диване в надежде отдохнуть от дальней дороги и дождаться Василия, с которым можно было бы просто побеседовать по душам. Но не тут-то было. Через полчаса в зал заглянула хозяйка и сказала:
-  Я сейчас Олега поведу на тренировки, а Вы пока идите, погуляйте, по магазинам походите, может купите себе чего-нибудь.
Гамурин опешил от такого гостеприимства и робко спросил:
- А дома побыть мне пока нельзя? Отдохнуть с дороги хотя бы.
На что хозяйка категорически и безапелляционного возразила:
- Нет, нельзя. Я не позволю остаться в моём доме незнакомому мужчине.
Он оделся, обулся, пытаясь сообразить, куда ему теперь деваться, бродить несколько часов по слякотным улицам столицы у него и сил не осталось. Собравшись, он машинально взял свой чемодан и сумку, которая была уже пуста. Хозяйка, правда, немного смилостивилась, сказав:
- Ну, чемодан и сумку могли бы и оставить, никто их не украдёт.
На что Гамурин съехидничал:
- Нет, я не рискну оставить свои вещи без присмотра, мало ли, вдруг что пропадёт…
Уже выйдя на улицу, он подумал, что следовало и гостинцы забрать тоже, зачем он их привёз, чтобы угостить эту московскую жидовку?..
И вот её сын Олег, видимо, уже повзрослевший, приехал навестить свою бабушку.
- Так он один едет? – поинтересовался Гамурин.
- Нет, - не поняла жена, - я же объясняю, что с племянником.
Понятно, что Олег едет без мамы, как же, поедет москвичка к родне мужа, которую презирала от всей души, иначе бы Гамурин вернул бы ей старый долг гостеприимства, но с пацаном, который в то время был ещё совсем мальчишкой, сводить счёты посчитал вовсе не допустимым.
Пока хозяин чистил салон автомобиля, искал ключ на 13, жена успела отварить картошку и яйца для окрошки, ближе к ужину и гости подъехали. Сашка сердечно, по-братски обнял кузину, радушно поприветствовал зятя, Олег тоже узнал хозяина, возможно, что и вспомнил, как они его приняли, за прошедшее время он вырос, возмужал и стал видным, весьма привлекательным хлопчиком.
Хозяин, как это обычно бывает у дачников, повёл гостей показывать свои владения, где что у него растёт, какие изменения планирует внести и прочее. Олег без восхищения осматривал владения Гамуриных, двигаясь осторожно, чтобы ненароком не запачкать свои белые брюки и фирменные кроссовки «Аддидас», и на его лице можно было прочесть некий оттенок снисходительного отвращения к сибирской глубинке, которую они презрительно называют Мусохранском. Хозяйка вышла из дома с огромным тазиком в руке.
 - Сейчас зелени принесу для окрошки, - сказала она и последовала в огород, вскоре уже она возвращалась назад, в тазике виднелись огурчики, редиска, листья салата, зелёный лук, петрушка, укроп и прочая зелень, обильно произрастающая в огороде. Возле бочки с дождевой водой она тщательно прополоскала всё собранное и вошла в дом.
- Папа подсчитал, что дача себя не оправдывает, - произнёс молодой житель столицы, - затраты на покупку, потом бензин на дорогу, инвентарь, налоги, труд. И всё ради пучка укропа и редиски? Потраченное время, которое можно провести эффективнее.
- Так ведь всё своё, прямо с грядки, - возразил ему дядя.
- Зачем? Пошёл в супермаркет и купил что надо, не надо возиться всё лето в навозе, как жук навозный.
- А зачем покупать, если своя растёт? – возразил Гамурин. – Бесплатно, экологически чистая, без химии, вышел в огород и сорвал.
- У нас в Москве никто такой фигнёй не станет заниматься.
«Да он, оказывается, совсем не знает Россию, хлыщ московский, - подумал Гамурин, - тем более Сибири, москвичи – не россияне, а инопланетяне какие-то», и ответил:
- А отдых на природе, физический труд, баня, грибы, ягоды, речка, рыбалка, всё же предпочтительнее шумного человечника в каменных джунглях с ужасной экологией.
- У нас тётка живёт в Европе, так они на своём участке кроме цветов ничего не садят, - вновь не согласился молодой москвич.
Сашка показал на черёмуху и спросил племянника:
- Теперь ты знаешь, что это за ягода?
Олег лишь криво усмехнулся, видимо, у бабки уже успел познакомиться с ней.
- Представляешь, восемнадцать лет прожил, а никогда не видел черёмухи, у бабки спрашивает «что это за дерево?», рябину не знает.
- А что, в Москве не растёт черёмуха? – удивился Гамурин. - А на каком дереве морковка растёт знаешь? А на каком заводе яйца делают?
На предложение попариться в бане, шурин ответил категорическим отказом, мотивируя это недостатком времени, надо было ехать в аэропорт, билеты были уже куплены и планы были лишь навестить родных, немного подкрепиться с дороги и следовать к пункту назначения.
- Эх, - огорчился хозяин, остановившись подле автомобиля, - а я надеялся, что ты поможешь мне клапана отрегулировать, ты же знаешь, что вдвоём это плёвое дело, а одному мороки много. Ведь сколько раз планировал отрегулировать, но как затеешь какую-нибудь неотложную работу, так сразу появляется другая, работа, которую следует выполнить ещё скорее. 
- Да рад бы, - сочувственно ответил Сашка, - да времени нет совсем. А что, ты один не справишься что ли? Дело-то пустяшное.
- Так был бы храповик, как на батином «газоне», крутанул кривым стартером сколько надо и нет проблем, а тут как?
- И не знаешь, что делать? – рассмеялся шурин, - заднее колесо подними домкратом, включи прямую передачу и крути колесо понемногу, пока метки не сойдутся.
- Хэ, - усмехнулся Гамурин от такого простого решения вопроса, - а я тут голову ломаю, кто бы толкнул, на тебя уже рассчитывал.
- Карту купи, лапоть, - продолжал смеяться шурин, - правда, побегать придётся туда-сюда, или жену попроси, чтобы колесо крутила.
- Да ну её…она накрутит.
Наконец хозяйка пригласила гостей к столу. Гамурин чтобы не толкаться возле рукомойника, пошёл мыть руки в баню, а гости отправились к рукомойнику, Олег больше воды расплескал, видимо не привык ещё к сельским рукомойникам, наконец все расселись за столом. На столе стояло огромное блюдо с салатом, заправленным растительным маслом, нарезанная колбаса, сыр, отдельно лежали свежие огурчики с пупырышками и полная тарелка виктории, хозяйка принялась разливать окрошку по тарелкам.
- Нет, - отказался от первого Олег, - я суп не буду.
- Почему? – удивилась Гамурина, не ожидая услышать отказ.
- Не ем я окрошку, - последовал ответ, - не люблю.
- Ну, ты же и утром ничего не ел, только кофе попил? – обратился к нему дядя.
- Аппетита, чего-то нет, - оправдался Олег, скривив физиономию.
- Нет ничего на свете, - назидательно произнёс Гамурин фразу, смысл которой и сам до сих пор не понимал, - чего нельзя было бы не вылечить отсутствием аппетита.
- Вот так, - стал рассказывать Санька, - и у бабушки ничего не ел, она уж и не знала, чем тебя потчевать. Сходит в магазин, купит какой-нибудь «Сникерс» или чипсы. Разве это еда?
 - Вот салат поешь, - пыталась угодить гостю хозяйка, - вот свежие огурчики прямо с грядки.
- Не, не надо, - отнекивался Олег, зыркая в то же время по столу голодными глазами.
- Ну, тогда хоть колбаски поешь, - не унималась Гамурина, подкладывая в его тарелку нарезанную колбасу.
Тот взял с тарелки кусок хлеба, положил на него кусок колбасы и стал уплетать. Гамурин, не отвлекаясь от приёма пищи, периферическим зрением всё-таки следил за гостем, обескураженный подобным поведением. Не больной же он всё-таки, если даже у бабки ничего не ел. «Что-то за этим кроется», - думал он.
- Вот, хотя бы ягодой угостись, - хозяйка придвинула к гостю вазу, полную спелой виктории, одну из которых, самую верхнюю, тот взял осторожно двумя пальцами за плодоножку и, кисло морщившись, отправил в рот.
Тем временем остальные сотрапезники расправились с окрошкой, а хозяйка принялась разливать чай по чашкам. Олег придвинул к себе чашку, потом взял с вазы печенье, намазал на него толстый слой масла, положил на него ломтик сыра и стал его есть, запивая чаем.
Видя, что аппетит у гостя всё-таки есть, Гамурин догадался в чём дело и его догадка его очень покоробила, настолько, что он даже хотел высказать всё это гостю в глаза при всех, но передумал, не стал портить настроение Сашке и супруге.
Наконец ужин завершился, Сашка чуть ли не в одиночку опростал вазу с викторией, и гости, поблагодарив за угощение встали из-за стола.
- Пора ехать, - как бы с сожалением произнёс Сашка, - езды ещё часа полтора, к регистрации успеем.
- Может огурчиков возьмёте или морковочки? – пыталась Гамурина угодить гостям. – Поедите в дороге,
- Возьмём? – поинтересовался Сашка у племянника.
- Нет, - повертел головой Олег, - не надо.
Наконец гости распрощались, сели в машину и тронулись в путь.
- Надо же, - сокрушалась Гамурина, глядя им во след, - почти не ел ничего, только чаю попил.
- Да брезговал он твоим угощением, - решил Гамурин поделиться своими наблюдениями, -  скотина столичная, все они там такие. Не зря их в родном отечестве не любят.
- Ну, скажешь тоже, - не поверила жена сказанному, - с чего бы ему брезговать?
- А с того, - стал он объяснять, - они же там даже бананы и апельсины перед чисткой с мылом моют, я сам слышал, будучи у них в доме, воду пьют лишь бутилированную из супермаркета. А ты тут зелень с грядки сполоснула в грязной воде из бочки и выложила на стол.
- Почему грязной? – возмутилась хозяйка, будучи от природы весьма чистоплотной. – Дождевая вода, в деревне где другую возьмёшь, бутилированную?
- А он-то видел, и бабка не поняла, почему он ничего не ест, и Сашка не допетрил. А тут ещё огурцы, которые выросли на коровьих говёшках ты тоже, сполоснув, выложила на стол. Ага, будет он это жрать. – с нескрываемой неприязнью к столичному жителю продолжал он. - А вот магазинное, печенье, сыр, колбасу ел с аппетитом. Вот так вот, дерёвня, - закончил он свою тираду, - все они такие москвичи.
Гамурин со злостью сплюнул на землю и пошёл в дом.