Ремнём по жопе

Я наверное была плохой мамой, я воспитывала своих детей,
как могла, как считала правильным. Меня воспитывали в строгости,
С ремнём, шнуром от утюга, за меня всё решали, многое запрещали
и я всегда знала, что своих я бить не буду!

В тот период, в мои юные годы, я, как и все девочки, вела
дневник, в котором, после очередной порки, было записано:
" Я никогда не стану бить своих детей, это унижает и
уничтожает человека, как личность, а если я нарушу это,
то пусть у меня отсохнут руки!"

Наивно, но я так думала. Я стала читать Макаренко,
Ушинского, Михалкова, Чуковского. Я хотела быть хорошей мамой.
Я знала, что выйду замуж, рожу и буду с детьми вместе делать
зарядку по утрам, ходить в походы, петь песни и читать сказки.

Хоть папа и лупил меня сильно, но на рыбалку и на охоту
я ходила с ним и многому он научил меня. Поэтому я и мечтала,
что у меня с детьми будет полное взаимопонимание и без ремня.
Впоследствии и зарядку делали, и походы, и песни, и сказки,
но и ремнём пришлось слегка, хоть это и было пару раз. А тогда... 

Мне уже было 18 и у меня были парни, а отец продолжал меня
воспитывать со шнуром от утюга. И вот после очередной порки
отец в сердцах и во злобе сказал, что бы я убиралась из дома.
Нет, конечно он не хотел этого, но я всё восприняла всерьёз.

Сентябрь. Мама и сестра младшая гостили в Симферополе у родни.
А я утром пошла в райком комсомола и попросила путёвку на
комсомольскую стройку. Мне сразу дали в город Тольятти и
через неделю я должна была уехать из дома. Я пришла домой
и положила путёвку на стол, так, что бы отец увидел её.

Сама зашла в свою комнату и легла спать. Я весь вечер
просидела в комнате, боялась, что если выйду, то отец
снова изобьёт меня. В 11 вечера я выглянула, папа стоял
у окна и не оборачивался. А утром я вышла и увидела,
что он так же стоит у окна, я собралась и ушла к подруге.
Максималистка, мне было невдомёк, что папа всю ночь стоял
у окна и конечно переживал. О чём он думал тогда?

Через два дня мне позвонили и сказали прийти в райком.
Когда я пришла, то оказалось, что мне поменяли Тольятти на
город Ростов на Дону, где была реконструкция завода "Ростсельмаш".
Мне объяснили, что в Тольятти палатки и никаких условий,
тогда как в Ростове хорошие условия и общежитие,
а я закончила курсы токаря и сверловщицы, поэтому я там нужнее.
Через очень много лет я поняла, что это папа всё устроил.

Через два дня я уезжала. С отцом мы не разговаривали и на
вокзал я уехала сама на автобусе. Денег у меня почти небыло,
а у папы я не хотела просить. Я уходила из дома в новую жизнь.
На вокзале нас было 7 человек, три девушки и четыре парня.
Поезд подошёл и мы заняли свои места. Комсомольская стройка
ждала нас. Нам было весело. Мы пели под гитару и радовались жизни.

Выпорхнула я из-под опеки родителей. А потом, как тот птенец,
который из-за своего любопытства вывалился, летит и
отчаянно машет крылышками. Летела и я, и ничего, не упала.
Правда глупости много было в голове, потому через пол года
на спор отбила парня у подруги и вышла за него замуж.

Надо сказать, что муж у меня был очень красивый и очень
умный. С золотой медалью школу окончил. Чем я покорила его
сердце не знаю, может характером весёлым, может песнями, может
стихами, но поженившись, свили мы с ним гнёздышко и стали жить.

Третьего марта была комсомольская свадьба.
Расписались в Ростовском дворце счастья, а потом со всеми
гостями полетели в Донецк, билеты мы с мужем заранее купили
на самолёт для гостей. В Донецке сестра мужа жила и
свадьбу у неё гуляли.

Мама и сестра приехали на свадьбу заранее и остановились
у маминой подруги, которая жила в Ростове.
Надо сказать, что письма домой я регулярно писала и когда
получила подъёмные деньги, то сразу посылку собрала.
Купила ярко-красную куртку Болонью для сестры, конфеты,
что ещё не помню, но отправила.

Очень я хотела что бы папа тоже приехал, потому, что в моём
сердце уживались и страх, и злость, и обида, и любовь к отцу.
Когда уехала, то любовь заняла большее место, а всё остальное
отошло на задний план и постепенно совсем пропало!

И вот третье марта. После регистрации все вместе сначала заехали
к маминой подруге, там выпили за молодых, то бишь за нас
и сразу в аэропорт. В Донецке было объявлено, что в самолёте
таком-то и таком-то летят молодожёны и встречающих просят
подготовится, ибо самолёт приземлился.

Всё происходило, как в красивой сказке. Дождь омыл улицы Донецка
и что бы я не намочила ног, муж от самолёта и до дверей аэропорта
нёс меня на руках. Цветы, шарики, крики поздравления...
Мы были очень красивой парой и все смотрели на нас, желали счастья.

Мы с мужем и свидетелями сели в украшенную куклой и кольцами
машину, а все гости в автобус, который тоже был украшен цветами
и шариками. До дома сестры надо было ехать чуть более часа.
Солнце светило на верхушки терриконов, которые гордо возвышались
то тут, то там. Но день уже здоровался за руку с вечером.

Мы подъехали к дому и как только я вышла из машины, то сразу
у калитки я увидела отца. Бросив руку мужа, я бегом
побежала к нему и бросилась в его объятия. Счастью моему небыло
предела! Потом вышла свекровь, благословила нас иконой
и все вошли в дом, где стояли накрытые столы....

Так началась моя взрослая и самостоятельная жизнь.
Потом мы вернулись в Ростов, муж снял для нас флигель
во дворе большого дома, а осенью я вышла в декрет и
мы уехали в село Белогорье, Воронежской области,
где в конце декабря у нас родился сын.

Красивое начало не всегда сказочная жизнь. Моя жизнь
сказкой не оказалась, но в ней было и плохое, и хорошее.
Муж не ладил с матерью своей и нам пришлось уехать
к моим родителям в Гомель, там через время я родила ещё и дочь.
А ещё через год мы снова вернулись в село, где прожили шесть лет.

Когда у сестры моего мужа в Донецке погиб муж, то она
предложила нам переехать к ней в Донецк, что мы и сделали.
Три месяца сын уже ходил в первый класс, но в Донецке
мы сразу его перевели тоже в первый класс, а дочь ещё год
сидела дома, потому, что в садик попасть было не реально без блата.

И я, и муж пошли работать в совхоз "Комсомолец Украины"
на окраине города возле станции Рутченково и через три месяца
нам дали двухкомнатную квартиру только что отстроенного дома.
К весне муж поставил забор, мы стали сажать деревья плодовые
кустарники и цветы.

Прошло ещё четыре года и мой муж ушёл от нас. Это был тяжёлый
период, но мы пережили. Мои дети поддерживали меня. Была зима.
Сыну было 12 лет, а дочери 10,5 и они, как могли, так и помогали.
Я кроме основной работы в совхозе, устроилась на почту разносить
утренние газеты и со мной ходил сын. Мой помощник и моя защита.
Раза два и дочь с нами была, но вдвоём они больше играли,
и времени уходило много, поэтому у неё была своя работа дома.

Мы в 4 утра поднимались и бегом через мост и ещё дальше,
два километра до почтового отделения. Там забирали свои
газеты и назад, на участок, куда надо было доставить и
разбросать по ящикам, это четыре улицы. Сын бежал по одной
стороне, а я по другой. Мы вдвоём быстро разносили почту и
опять бежали уже домой, где нас ждала моя дочь.

Она сама поднималась, застилала постели, подметала и даже
готовила нехитрый завтрак - чай и яичницу.
Так мы и жили до весны, а когда стало тепло, я купила на рынке
сотню цыплят, а потом двух козлят.

Воспитывая своих детей, я старалась быть хорошей мамой.
Детей своих я не била. Строгой была, но и любила их, старалась
хоть раз в две недели выделить немного денег на выходной.
Мы ехали в парк, там в кино, потом на карусели, машинки
и конечно мороженое, и прочие детские развлечения.

Мои дети были дружные и самостоятельные. Я работала до 5 часов
и, когда приходила, траву уже нарывали для козлят,
в небольшом огороде поливалось всё  и мне оставалось
только приготовить обед. Конечно они баловались и носились,
и прыгали, и даже дрались иногда, но к моему приходу был
наведён порядок, что бы я ничего не заметила.

И вот однажды я пришла домой и сразу стала готовить обед.
Дети сидели в своей маленькой комнатке за кресло-кроватями,
которые составили вместе и подвинули к стене таким образом, что
получилось небольшое отделённое пространство.

Я старалась не лезть в их игры, поэтому сразу не обратила
внимания на них. А потом мне стало интересно, что они затихли
и что-то шепчут. Подкравшись на цыпочках, я заглянула за кресла.
То, что я увидела,  поставило меня в тупик.

Дети держали в руках довольно ёмкую пачку этикеток от спичечных
коробок и на каждой этикетке был написан от руки мат!
Они перебирали этикетки и передавали их из рук в руки.
" Ух, ты! " - невольно вырвалось у меня. Дети подскочили.

Я взяла этикетки в руки и в ту минуту все мысли в моей
голове побежали одновременно и все в разные стороны.
В нашей семье матов небыло. Что делать? Я не знала.
" Так, изучаем русский язык! " - произнесла я.
Дети молча стояли у стены. Минута тянулась долго.

Затем я взяла цыганскую иглу, ею я подшивала обувь иногда,
и ремень, который остался от мужа и висел забытый на гвоздике.
" Ну что? " - сказала я - " Выбираем: либо я, что бы никогда
не слышать гадких слов от моих детей, наколю вам языки
этой иглой, либо ремнём по жопе! Матов в нашем доме не будет!
Выбираем! "  Я знала, что бить их не буду и уж тем более иглой...

Я не знала, как правильно объяснить детям, что маты
не только загрязняют речь, но и душу и что это плохо в любом
случае. Поэтому применила психологический приём давления.
Дети молча стояли у стены и только посматривали на ремень и иглу.

Пока я раздумывала, что делать дальше, моя дочь произнесла:
" Лучше ремнём по жо-о-о-пе! " Сын хихикнул: " Выбрала! "
Мне тоже стало смешно, но я не имела права смеяться, иначе
весь педагогический урок пойдёт насмарку. " Ах, так тебе весело!"-
произнесла я и шлёпнула-таки его ремнём по мягкому месту
ну за компанию и дочери, правда не сильно, а больше для острастки.

" И запомните раз и навсегда: Если я услышу мат в доме или
узнаю, что вы ругаетесь, мало вам не покажется! "- сказала я.
Момент воспитания был закончен. Этикетки с матами я забрала
и ушла к соседке, что бы потом с ней насмеяться до слёз
над всей этой ситуацией. Правильно я сделала или нет, я не знаю,
но дети мои никогда не ругались матом ни тогда, ни потом.

Сейчас, когда я уже не только бабушка, но и прабабушка
И дети мои вполне благополучные, и семьи у них хорошие,
уже их дети взрослые, я иногда вспоминаю методы воспитания
и раздумываю правильно или нет поступала. В любом случае
мне грех жаловаться на моих детей. Их уважают люди,
а значит мои уроки были не напрасными.