Глава 22. Совет Безопасности

Потапкина распирало от противоречивых чувств. Чувство потери кормильца среди них было, наверное, самым сильным. Сиротливость, бесперспективность, конец карьеры... Другие чувства тоже напирали и давали ему право считать себя выдающимся государственным деятелем великой страны, имя которого навечно будет записано в историю. Он имел на то право, потому что именно он вчера взял на себя историческую ответственность и подписал приказ об аресте заговорщиков, а теперь именно ему предстояло объявить всей стране о заговоре и о том, что она осталась без президента. Но сначала нужно было сообщить это элите — членам Совета Безопасности. В момент, когда отдавал распоряжение о созыве Совета, он уже знал, что операция полковника Волина по обезвреживанию заговора выполнена успешно.
За пятнадцать минут до назначенного часа заседания, Потапкин сидел в президентском кресле и покусывал карандаш. Чтобы не думать о переменчивости судьбы, он думал о предстоящем Совете. Он прекрасно знал, кто входит в его состав, чего можно от этих людей ожидать. Среди них не было ни одного деятеля масштаба Василия Васильевича, да и откуда им взяться, если он назначал их сам? Ему нужны были послушные и сговорчивые. Они никогда не принимали государственных решений, их сажали за длинный стол Совета Безопасности ради телевизионных камер и просили делать серьезные лица; решения же лидер принимал с личным аппаратом «мозговиков». Совету Безопасности оставалось только «дакнуть» и разбежаться по своим синекурским задачам. Всего этого было достаточно, чтобы считаться частью политической элиты. Им никогда не удавалось, да они и не хотели особенно, сделать что-то путное для страны, тем более что для спокойной жизни им было достаточно оправдать перед президентом провалы крупных государственных проектов нехваткой финансовых ресурсов и неизбежной коррупцией, а при положительных результатах — сказать на телекамеру, что к этому результату причастны не они, а что это плод мудрых решений президента.
Члены Совета Безопасности постепенно заполняли зал заседаний, не догадываясь, что в этот раз он пройдет без Сытина. Они должны были занять места не позднее чем за десять минут до начала и дождаться, когда в зал неуклюжей, застенчивой походкой войдет президент.
Объявленный час пробил. Но Сытина не было, отсутствовал и министр обороны. Через несколько минут Потапкин встал и, распираемый важностью своей миссии, покраснев от волнения, сказал:
— Уважаемые дамы и господа! Василий Васильевич на сегодняшнем заседании присутствовать не будет! Совет Безопасности, ввиду крайней необходимости, созвал я, чтобы сообщить вам, что вчера, 17 октября, была осуществлена попытка захвата власти группой заговорщиков. Она была предотвращена благодаря смелым действиям спецгруппы, находящейся в подчинении самого президента. Самое ужасное, однако, состоит в том, что во время этих событий исчез Василий Васильевич. Его нигде нет. По мнению руководителя спецгруппы, исчезновение — часть плана заговорщиков.
Воцарилась полная тишина. Стало слышно, как проурчало в животе у Рюрика Графоманского, сидящего на противоположном конце стола от Потапкина. Молчание прервала председатель Совета Федерации:
— Дмитрий Андреич, такими вещами не шутят. Объясните толком, для чего всех нас здесь собрали?
Потапкин не сдержался и вспылил:
— Галина Ивановна! Здесь никто не шутит! Еще раз повторяю! Василий Васильевич исчез! Его нигде нет. Заговор тоже налицо. Заговорщики арестованы! Какие шутки?!
Весь зал заседаний вмиг забурчал, забубнил, зажужжал. Каждый высказывал свое возмущение, недоумение, беспокойство. Осиротевшие, испуганные души представителей политической элиты заметались, оказавшись вдруг в ситуации, когда мир покачнулся и готов был распасться на куски без единого, склеивающего все и вся клея, каким был их всемогущий покровитель. Один только Пчельников, директор ФСБ, сидел онемевший, будто примороженный к месту.
Премьер поднял руку.
— Прошу внимания, от всех нас сейчас потребуется принятие ответственных государственных решений! Прошу вас, меньше эмоций!.. Да, я понимаю, что в это трудно поверить. Я сам вчера был в шоке, когда руководитель спецгруппы мне предъявил неопровержимые доказательства наличия заговора против законной власти. Президент знал о них и вчера должен был дать приказ об аресте заговорщиков... Но именно в это время он исчез. Поэтому, познакомившись с материалами, доказывающими бесспорную вину заговорщиков, вместо него такой приказ отдал я. При этом у меня не было возможности проинформировать Совет Безопасности, потому что один из его членов оказался предводителем заговора.
Как один общий выдох, в зале прозвучало:
— Кто-о-о?
Потапкин чувствовал, что сейчас ошеломит зал еще одной сенсацией, поэтому чуть помедлил, оглядев присутствующих, для важности нахмурил брови и наконец сказал громко и ясно:
— Сергей Аргачал.
Предвосхищая неверие и негодование присутствующих, перекрикивая нарастающий шум в зале, он сразу же поспешил добавить:
— Доказательства неоспоримые! В его распоряжении находилось тридцать тысяч штыков его личной гвардии, армия головорезов, готовая по его сигналу расправиться с политической элитой страны, начиная с самого Сытина.
Зал стих.
— Двое других участников заговора — это Печин Игорь Петрович и Ванько Виктор Иванович. Печин был идейным вдохновителем, Аргачалу прочили место диктатора, а Ванько, как говорится, до кучи... Впрочем, все подробности с заговором и его ликвидацией вам сейчас доложит полковник ФСБ Волин Петр Алексеевич, который руководил группой «Антизаговор» по личному поручению Василия Васильевича Сытина.
Пчельников все также оставался неподвижным, но при упоминании фамилии Волина лицо его вдруг вытянулось в удивлении — у него за спиной подчиненный создал целую спецгруппу, а он, как говорится, ни ухом ни рылом...
Волин уверенным шагом вошел в зал. Все развернулись к нему и, выглядывая один из-за другого, стали с любопытством рассматривать героя, спасшего вчера страну от заговора. Перед членами СБ стоял сорокадвух-сорокатрехлетний офицер крепкого телосложения, с изрядной выправкой, с открытым честным лицом. Его светлые глаза излучали спокойствие и уверенность.
— Полковник Волин по вашему приказанию прибыл! — заметив Пчельникова, Волин добавил, соблюдая субординацию: — Товарищ директор, разрешите доложить?
Директор взглянул на него с таким видом, будто только что попробовал кусочек протухшей колбасы, и, недовольный, отвернулся, после чего, махнув безразлично рукой, сказал:
— Докладывайте...
Пчельников злился на Волина, но все же понимал, что здесь виноватых нет; Сытин имел право возложить свое тайное задание на любого. И все же досада была — главный усомнился в нем, не поверил и не доверил...
Волин изложил суть вопроса по-военному кратко, ссылаясь на обширный материал, который его люди собрали во время слежки за заговорщиками. Он не комментировал исчезновение президента, а лишь сослался на него как на факт, побудивший приступить к аресту заговорщиков без промедления.
— Все факты, уличающие вышеназванных граждан в подготовке к перевороту, находятся на этой флешке и в этой папке, — он положил папку с докладом и собранным досье на стол перед Потапкиным. Сверху аккуратно пристроил флешку. — Заговорщики арестованы, находятся под охраной моей группы. Прошу дальнейших указаний, — завершил Волин свой доклад.
— А где Василий Васильевич? Почему вы его не уберегли? — не выдержала Дубенко. Ее покрасневшее от волнения лицо казалось обрюзгшим и неухоженным, словно ее только что вытащили из постели.
— Василий Васильевич находился под охраной ФСО на территории Кремля в своем рабочем кабинете. Моей задачей было только выявление и нейтрализация заговорщиков, — спокойно парировал Волин.
— Что вы можете еще доложить по существу? — спросил Волина Потапкин.
— Могу сказать только, что, судя по поведению заговорщиков, нам удалось застать их врасплох. То есть они еще не приступили к осуществлению заговора. Это дает основание предполагать, что исчезновение президента не связано с заговором, а было случайным совпадением. Предстоят следственные действия, которые окончательно прояснят наличие такой связи или ее отсутствие.
— Петр Алексеевич! — перейдя вдруг на «батюшку», возмутился Потапкин. — Вы нас запутываете! Как так не они? А кто же?
— Не могу знать!
— «Не могу знать», «не могу знать»… а кто будет знать? Кто вообще у нас что-нибудь знает и за что-нибудь отвечает, — сказал Потапкин, глядя в сторону Пчельникова. За ним и остальные посмотрели на Пчельникова с упреком.
У того заходили желваки на щеках, он опустил голову, сжал кулаки.
— Полковник, если у вас все, вы свободны! — процедил он сквозь зубы.
— Да, да, вы свободны, полковник! Благодарю вас и вашу группу за энергичные действия по обезвреживанию заговора! Идите! Но не уходите, будьте в здании Сената, может быть, еще понадобитесь.
Волин вышел.
— Хочу сделать завление, — Пчельников встал. — Прошу освободить меня от занимаемой должности в связи с тем, что служба, находящаяся под моим началом, не справилась со своей прямой обязанностью и не обеспечила президенту необходимую защиту.
— И не просто снять с должности, а надо будет следственным органам еще разобраться: ваша, так сказать, халатность, не связана ли она с преступным умыслом, — подала свой зычный голос Дубенко.
— Кстати, и выяснить, нет ли тут прямого участия американских спецслужб, — добавил Лаврушкин.
— Это вы в чей огород камень бросаете? — неуверенно возразил шеф внешней разведки Фардыкин.
— В чей, спрашиваете? Вы вот сидите, набрав в рот воды. А у нас ведь не велосипед угнали, у нас украли президента! — продолжил атаку Лаврушкин.
За длинным столом Совета Безопасности снова стало шумно. Одни ухватились за «американский след», другие еще более рьяно набросились на Пчельникова. Разгорался сыр-бор.
Потапкин снова встал.
— Господа! Прошу вас, успокойтесь!.. Господа!.. Господа! Не будем спешить. Все выясним. Есть следственные органы… Все проверим... Отставку вашу мы, разумеется, примем. Но это потом... Сейчас нам надо решить главный вопрос!
Все, как послушные ученики, мигом утихомирились и повернули головы к говорящему.
— Нам нужно выбрать главу государства... временного...