Немного о бабушке

               
1.
 
Единственный точный документ о бабушке Анне – это свидетельство о её смерти. В нём указано, что Антонова Анна Антоновна скончалась в городе Ленинграде 24 июля 1942 года.
Причина смерти указана та, которую врачи обязаны были ставить всем жителям блокадного Ленинграда старше 50 лет, умершим от голода, –  гипертоническая болезнь и атеросклероз.
Вероятно, связано это было со шпиономанией – чтобы враг не узнал, что город вымирает.
В той справке указано, что бабушке Анне на момент смерти было 62 года. Это ошибочная цифра: по воспоминаниям её старшей дочери Антонины, которая пережила блокаду,  её маме было всего 52 года…
Сохранилась единственная семейная фотография бабушки, сделанная в 1910 году, где она сидит с дочкой-первенцем – той самой Антониной, рождённой 23 февраля 1909 года. Дочке чуть больше года. А очень красивой маме не больше 20 лет. Рядом с ней муж – наш дедушка Андрей. Он тоже молод и хорош собой. Ему не больше 30 лет.
Ещё на снимке очень пожилая женщина – на вид лет семидесяти, может быть, и больше. Чья-то мама или бабушка?...( Это моя прабабушка или пра-пра-бабушка – чужих людей на семейных фотографиях не бывает). Наверно, уже никогда не сможем узнать…
Детей у бабушки родилось четверо: 3 дочки и один сын. Молодость её совпала с очень бурным предреволюционным временем, революцией и гражданской войной. Муж умер от тифа в 1920 году. Самой младшей дочери Наташе тогда не было и года…
Как она смогла вырастить и поднять всех детей на ноги, я почти не знаю. Когда была ребёнком,  не спрашивала,  а потом спросить было некого…
До войны у бабушки Анны родились 2 внука и одна внучка.  Внуков и невестку Ольгу – жену  сына Дмитрия –  война застала на даче в деревне Ломы Псковской губернии. Летом бабушка каждый год тоже выезжала на дачу. Почему в тот страшный год она задержалась в Ленинграде, не известно…
Немцы очень быстро захватили Псков и всю Псковскую область. Деревня Ломы была сожжена дотла. Всех жителей захватили в плен и толпой погнали в сторону Прибалтики для последующей отправки в Германию. По дороге часть жителей была отбита партизанами. Почти чудом удалось спастись Ольге с двумя детьми: Валентином 6 лет и Тамарой 5 лет. Ольга стала связной в партизанском отряде. Кроме того, она с детьми ходила по соседним деревням, собирая милостыню, а заодно и сведения о немцах – их количестве и вооружении. Благодаря этим сведениям, партизаны совершили много удачных налётов на деревни, занятые немцами, добывая оружие и продовольствие…
Было очень много опасных эпизодов в жизни Ольги и детей. Многие дороги были заминированы. Дети навсегда запомнили страшные раны бойцов отряда, подорвавшихся на минах. Уходя с детьми в разведку, Ольга никогда не была уверена, что они вернутся живыми. Они ходили по тем же дорогам.
В лесу было голодно и холодно,  жить приходилось в землянках и шалашах. Как же мечталось тогда о Ленинграде, где,  по детским представлениям, было очень тепло и сытно! Где была бабушка… Но дети знали, что лес – это спасение! Немцы очень боялись российских лесов и никогда туда не заходили. Детей потом всегда раздражали кадры фильмов, где показывали, как немцы гоняются за партизанами по лесу… Они знали, что этого не было!
В самом конце войны партизанский отряд смог соединиться с действующими частями Красной Армии. Ольга с детьми осталась в одной из близлежащих деревень, где была школа. Там Тамара и Валентин пошли в первый класс – с большим опозданием.
В деревне тоже было голодно. Тамара вспоминает, что есть хотелось всегда.  И сейчас она с благодарностью говорит о своих одноклассниках, которые отдавали им тогда свои бутерброды…
В Ленинград они смогли вернуться только в 1946 году. Я не знаю,  почему. Приходилось слышать, что всех, кто в войну был на оккупированной территории, очень тщательно проверяли по линии НКВД. Эта вынужденная задержка с возвращением в Ленинград обошлась семье очень дорого.
До войны Дмитрий – сын бабушки Анны – работал мастером цеха на знаменитом Кировском заводе. Жена Ольга работала на тюлевой фабрике, дети ходили в садик. Жили недалеко от Кировского завода. С первых дней войны Дмитрий был на Ленинградском фронте. Везло долго. Потом было несколько ранений, одно очень тяжёлоё. При сортировке раненых его посчитали убитым. Выжил чудом. А похоронку родным уже успели отправить. Потом была и вторая похоронка. Осколок от ранения в руке остался с ним навсегда,  почему-то удалить его было невозможно. Лечиться его отправили в далёкий тыл –  в Свердловск. Туда же в самом начале войны был эвакуирован его Кировский завод, который влился в местный УРАЛМАШ и сыграл огромную роль для победы, потому что  выпускал оружие и танки.
Выздоровление Дмитрия почти совпало с окончанием войны. Свою семью он стал искать там, где её застала война, – в деревне Ломы Псковской области. Деревня была пустой и разрушенной полностью. Только спустя несколько лет туда вернулись очень немногие жители, уцелевшие в плену и на фронте. Дмитрий решил, что семья погибла. Дом в Ленинграде, где они жили до войны, был тоже разрушен. Мать умерла от голода,  была только её могила на Серафимовском кладбище. Но состоялась очень тёплая встреча с сестрой Антониной, которая в блокаду выжила. Долго плакали…
Дмитрий решил вернуться в Свердловск и продолжить работу на почти родном заводе УРАЛМАШ, где у него было много друзей. Ему было 33 года. Потеряв почти всё, решил обзавестись семьёй. Новую жену звали Юлия, она была немного старше его. А Ольга, вернувшись с детьми в Ленинград в 1946 году, стала искать мужа через военкомат. Ей сразу вручили две похоронки. Она не поверила ни одной. В Ленинграде было несколько военкоматов. Она стучалась во все. Сердце подсказывало ей, что муж жив. И однажды ей вручили Свердловский адрес живого мужа!
Ольга с детьми полетела в Свердловск, как на крыльях! У Дмитрия началась жизнь на две семьи. Перед обеими женщинами он был без вины виноват. Очень мучился своим непонятным положением. Ранняя смерть всю вину списала…
Я думаю, что его догнала война. Не заживающая рана в руке, пережитые потрясения, семейные неурядицы…  Он умер 18 июля 1965 году,  ему было 52 года …
Наверное, наименее драматичная судьба досталась средней дочери бабушки – Марии, 1911 года рождения. Тоже красавица, как и все женщины в роду бабушки, перед войной вышла замуж по любви за журналиста Балаева Александра Александровича. В 1939 году у них родился сын Шурик –  очень обаятельный и шустрый мальчишка. Мужа направили работать во Владивосток.  Мария с сыном, конечно, поехали вместе с ним.
С первых дней войны муж был на фронте – работал корреспондентом военной газеты,  всегда на передовой, в тылу не прятался. Вернулся живым, со многими наградами. Его имя тоже есть на сайте «Подвиг народа»…
После войны его сразу пригласили на работу в Москву редактором газеты «Красная звезда». Жили в районе метро Сокола. Правда, жили, как большинство,  в коммуналке,  в двухкомнатной квартире.
В 1951 году у них родилась дочь Наташа. Но в 17 лет Наташа осталась круглой сиротой: родители, измученные войной, часто болели и ушли друг за другом. Наташа выживала достойно: сама себя выучила, вышла замуж, родила сына Володю. Только «лихие» 90-е годы сократили жизнь и бабушкиному внуку Шурику, и правнуку Володе.
 
2.
Я с детских лет считала, что в нашей семье очень крепкие крестьянские корни со всех сторон – по линии отца и линии матери. Меня это вполне устраивало. Сомнения о чистоте нашего крестьянского рода внесла двоюродная сестра Тамара.Это случилось 3 февраля 2006 года. В тот год она готовилась к семидесятилетнему юбилею и решила устроить встречу всей родни.
Мы с ней виделись только в детстве, мельком.
Она рассказала, что её отец – сын бабушки  Дмитрий – в юности сообщил ей, под большим секретом,  что бабушка – будто бы – из дворян и что у неё с мужем в Петербурге до революции  была обувная фабрика, которая снабжала своей продукцией почти всю Псковскую губернию. Находилась та фабрика на улице Гороховой. Во время революции фабрику национализировали. А в деревне Ломы Псковской губернии у них была усадьба, которую они добровольно отдали в колхоз. В молодости бабушка с друзьями любила ездить в село Михайловское. Музей-усадьба Пушкина от них находилась в 25 верстах. Ездили в коляске,  на лошадях,  в праздники и в выходные дни.
Тайну о дворянских корнях семьи Дмитрий рассказал дочери Тамаре вскоре после войны. Тогда ещё не было моды искать эти корни. Это случилось позже – в 90-е годы. А до  и после войны  эти корни скрывали. И не зря: многие семьи были вырублены за них под корень.
Тайну происхождения бабушки и деда Андрея, умершего от тифа в 1920 году, наверное, узнать не придётся: все архивные сведения о деревне Ломы в войну сгорели… Где находится могила деда Андрея, неизвестно. Во время эпидемии тифа всех умерших хоронили в общей могиле, тщательно заливая её дезинфицирующим раствором. Старшей дочери Антонине тогда было 11 лет,  она не запомнила, где находится та могила.
Бабушка вырастила очень достойных детей. Все они участвовали в войне, все вернулись живыми. Но мать их не встретила...
Мне стыдно, что в имении Пушкина я побывала, а в имении бабушки – в 25 километрах от него – нет. Сейчас та деревня исчезла, как исчезли тысячи деревень России. По воспоминаниям родственников, в доме бабушки всегда было очень чисто, просторно и светло. Она была очень строгой и справедливой. Но внучка Тамара на неё немного обижалась, ей казалось, что двум внукам-мальчишкам она прощала больше шалостей, чем ей. Один из внуков – Валентин –  очень похож на своего деда Андрея. Наверно, в мальчишках видела бабушка Анна своего любимого мужа Андрюшу…
Из четверых детей бабушки Анны больше всего потомков оказалось у сына Дмитрия. Старшая дочь –  Антонина –  выжила в блокаду. Каждый день она пешком добиралась до работы и возвращалась обратно  почти через весь город –  с Петроградской стороны до Нарвских ворот,  где работала ткачихой на фабрике. Она смогла похоронить свою мать в отдельной могиле  на Серафимовском кладбище. Тогда такие захоронения стоили сверхчеловеческих усилий.
Своего жениха Антонина с войны не дождалась. Была она очень статной и красивой женщиной, но замуж ни за кого не пошла. Прожила 74 года. После войны помогала выживать младшей сестре Наташе, которая, пройдя войну в партизанском отряде и дождавшись мужа с фронта, вскоре осталась одна с тремя маленькими детьми: мужу в 1950 году ни за что дали 10 лет лагерей. В 7-метровой комнате в коммуналке удавалось разместиться впятером. Гостили по нескольку раз в год –  спасались от голода. Детей часто забирали к себе на ночь две такие же одинокие соседки. Вероятно, вдовы. У них комнаты были побольше.
Коммунальная квартира была очень дружной. Судя по их почти родственным отношениям, я решила, что они вместе выживали в блокаду. До последнего дня,  28 марта 1983 года, Антонина прятала в эмалированном ведре сухари – на случай блокады и голода. Периодически этот запас свой она обновляла. Умирала в здравом уме и памяти. Но ни разу не смогла подробно рассказать, как она переживала блокаду: с первых слов начинала плакать. Я не могла её долго мучить,  сама начинала плакать вместе с ней...
Бабушка не дожила до рождения трех внучек и двух внуков. А всего у неё было 4 внука и 4 внучки. 90-е годы не пощадили многих потомков бабушки. Трагически погибли 2 внука и 2 правнука…
 
 
3.
Старшая дочь бабушки – Антонина Андреевна,  тётя Тоня, –  помогала выживать не только младшей сестре Наташе с тремя ребятишками.  В её маленькой комнатушке в голодные послевоенные годы находила временный приют почти вся родня из Псковской и Новгородской областей, уцелевшая в войну. В Ленинград стекались пассажиры "колбасных" поездов –  вся ближайшая периферия, в которой долгие послевоенные годы прилавки продуктовых магазинов были пустыми. За едой ехали утренними поездами, а вечерними обычно возвращались домой. И Ленинград, почти опустошённый войной и блокадным голодом, сразу стал спасать от голода людей из ближней провинции!
В коммунальной квартире останавливались родственники и других соседей, приехавших "колбасными" поездами,  но чемпионом по гостеприимству была тётя Тоня! И я ни разу в детстве не услышала в этой квартире фразу: "Понаехали тут!»  Низкий поклон тебе, тётя Тоня! От всех понаехавших тогда.
Сейчас она на Серафимовском,  рядом со своей матерью. Недалеко от них в 2000 году легли ребята с " Курска". А чуть раньше – с "Комсомольца". Серафимовское кладбище не простое –  это мемориальное кладбище.
Дом на Зверинской улице под № 42 сейчас признан памятником архитектуры,  он построен в 1910 году, в войну не пострадал. Там долго сохранялись красивые витражи на окнах.
 
 

 
 
 От дома до зоопарка было не больше 200 метров,  поэтому самым частым развлечением для всех детей из этой коммунальной квартиры было посещение зверинца. Наверное, этих походов было слишком много,  времени возиться с оравой детей было мало. Помню, что мне не всегда хотелось туда идти. А вот на набережную Петропавловской крепости (10 минут ходьбы до неё) все ребятишки бежали охотно,  особенно летом:  песок, пляж, вода...
 
               

20 минут ходьбы до Эрмитажа через два моста. Красота! В Эрмитаж ходили часто, и интерес к нему никогда не пропадал.
Восторженные чувства от катания в метро... Именно катания,  нас туда водили, как в музей: линии метро после войны только-только начинали строиться. Первая ветка метро была открыта в ноябре 1955 года. В Ленинграде-Петербурге  очень много красивых станций метро. 3 апреля этого года был чудовищный удар по красоте и душе города – взрыв в вагоне на Синей линии метро,  ближайшей ветке от дома на Зверинской. Много погибших и раненых. Та война ещё не закончилась?!..
Все ленинградцы очень любят свой город,  он завораживает. Бабушка Анна город обожала! Но город её не спас. Трудная судьба ей досталась и трагический конец в любимом городе. Судьбам детей тоже не позавидуешь. А почти все внуки и внучки хлебнули сиротского горя. Будь проклята война! Основные страдания связаны именно с ней. Со всеми войнами 20 века и революцией 1917 года. История жизни бабушки Анны – это история всей страны. В ней было столько тяжелейших испытаний! Страна жива, наверное, потому, что у жителей её крепкие корни – такие, как в роду бабушки Анны.
Светлая ей память!
 
 
4.
В нашей квартире проживали евреи, русские и украинцы. Русских и украинцев относительно евреев  было в процентах 50 на 50. Я не помню ни одного конфликта на национальной почве. В детстве я не знала, что евреев зовут жидами, украинцев – хохлами, русских – кацапами… Я ни в одном страшном сне не видела, что русские и украинцы станут врагами!
В далёкие 60-е годы прошлого века судьба забросила Валентина – любимого внука бабушки – в Одессу. Родились сыновья, внуки, правнуки. Теперь у них другая страна, другая родина,  которая воюет с нашей общей родиной. Но мне и всей остальной родне, оставшейся в России, нечего делить ни с Валентином, ни с его потомками! А связи рушатся,  их трудно поддерживать на человеческом уровне, когда вожди стран воюют друг с другом чужими руками, проливая чужую кровь за какие-то свои интересы.  Может быть, хорошо, что бабушка Анна до этого не дожила…
 
 
5.
В своём районе я ходила только пешком. И не только в своём... До Финляндского вокзала, откуда я 6 лет ездила на работу в Зеленогорск, отрабатывая свою постоянную городскую прописку, – тоже  только пешком! Это занимало 50 минут. Плюс почти  час электричкой.
 На Зверинской улице у меня долго были «птичьи права».  Официальное разрешение проживать в этой квартире на законных основаниях мне дал Суд Петроградского района только в 1984 году –  после смерти тёти Тони,  через 42 года после смерти бабушки. Тогда в Жилищном Кодексе была статья, которая признавала за конкретным человеком юридическое право жить на жилплощади родственников при длительном фактическом проживании. Сейчас этой статьи нет. Так что мне хорошо знакомо понятие «лимитА»! Это по сути – крепостное право в России в 20 веке.
Без постоянной прописки в Ленинграде невозможно было никуда устроиться. А ее (после временной), дающую право поменять работу  с вынужденной на желаемую, оформляли только через 5 лет работы в учреждении, которое предоставило временную прописку – по лимиту. Могли не давать и дольше. Имея служебную жилую площадь, человек вынужден был работать на условиях, которые диктовала администрация. А они для всех были,  как правило,  очень жёсткие.  Именно там, в Зеленогорске,  в красивейшем природном уголке земли,  я наслушалась слов обо всех «понаехавших» и насмотрелась, как их "учили жить" –  за очень плохое служебное жильё. Обычно предоставлялось койко-место в общежитии очень старого жилого фонда. В общежитии процветало пьянство, были частые драки…

В колхозах крепостной труд имел свои особенности...Крестьяне были  обложены непомерными налогами... Лишённые паспортов, они  не могли свободно перемещаться по стране и не могли чувствовать себя свободными людьми...Рабский труд не эффективен...Деревни приходили в запустение  ещё при советской власти, - я это помню!..
И  до сих пор не могу понять ностальгии многих,  очень близких мне и дорогих людей,  по советскому строю. Там было всякое! Да, не было жутких контрастов между богатыми и бедными…Медицина была также очень бедной, но сохраняла человеческое лицо.. И не было такой масштабной организованной преступности.
Новый строй не лучше старого. Это новая  дорога НЕ ТУДА! Мне кажется, что большинство людей просто хотят вернуться в свою молодость…

Зеленогорск входит в состав Петербурга – в его Курортный район. Это на Карельском перешейке (бывшая Финляндия).  Весь Карельский перешеек,  жемчужину  юга Финляндии, присоединили к России сразу после финской  войны…
 
 
6.
В дорогом уголке Серафимовского кладбища –  рядом с могилой бабушки Анны – сейчас находятся ещё 4 могилы близких родственниц, которые выжили в блокаду, но прожили не долго. Это её племянницы (двоюродные сёстры дочери Антонины):
Алексеева Варвара Алексеевна,
Алексеева Аграфена Алексеевна,
Михайлова Наталья Михайловна,
Алексеева Прасковья Алексеевна.
Все они работали во время блокады на разных фабриках и заводах, вынесли все тяготы блокадной жизни,  награждены медалью «За оборону Ленинграда».
До войны в Ленинграде проживало очень много родственников бабушки. Я не обо всех успела узнать: тема блокады, как я поняла, была почти запретной,  потому что память о блокаде надрывала душу. Знаю, что в братской могиле на Пискарёвском кладбище похоронена племянница бабушки Иванова Наталья Ивановна, которая умерла в апреле 1942 года. У неё осталась круглой сиротой дочь Иванова Анастасия Ивановна, 1931 года рождения. Она оказалась в детском доме, потом была эвакуирована в Вологодскую область.
В голодные послевоенные годы наша тётя Тоня подкармливала,  чем могла,  и девочку Настю, которая  всегда с благодарностью вспоминала об этом. Вместе с Настей –  Анастасией Ивановной – мы ухаживали за могилами близких. Год назад Настя умерла...
БОльшая часть родни бабушки Анны были простыми русскими людьми – фабричными и заводскими работницами. Яркой звёздочкой среди них выглядела внучатая племянница Нина Николаевна Демидова – дочь Алексеевой Прасковьи Алексеевны,  артистка балета, 1940 года рождения. Она чудом пережила блокаду. В 40 лет, перестав танцевать, стала работать в фирме ЛЕНКОНЦЕРТ. Проявила себя очень талантливым организатором концертов в Ленинграде-Петербурге и выездных гастролей очень многих артистов и культурных деятелей – наших и зарубежных. Высоко оценили её организаторские способности Мирей Матье, Алла Баянова, Урмас Отт, Юрий Антонов, Михаил Боярский и многие другие. С Михаилом Боярским она исколесила пол-России, организуя встречи с поклонниками его таланта. Урмас Отт в своей книге посвятил с благодарностью ей несколько страниц.
Умерла Нина Демидова 5 июня 2006 года,  покоится в том же уголке Серафимовского кладбища. А когда-то (31 марта 1983 года) она и прилетевший на похороны внук бабушки  Валентин  помогли выполнить просьбу Антонины –  похоронить её в могилу матери. Взяточников в России всегда было много. Чтобы выполнить последнюю волю Антонины, много денег ушло. В могилу к своей матери смогли похоронить и саму Нину Николаевну Демидову. Не знаю, за сколько. Помню, что незадолго до смерти она продала свой «Жигулёнок»...
Разлетелись потомки бабушки Анны по разным городам и разным странам...
Внучка Галя успела родиться в Ленинграде до высылки отца в Новгород... Сейчас  город называется Великим Новгородом...Потом судьба занесла её в город Пензу – отрабатывать образование, полученное в Ленинграде. Там появился Саша (правнук бабушки Анны), потом – пра-правнук Антон.  В Екатеринбурге,  бывшем Свердловске,  до сих пор, очень скучая по Ленинграду, живет внучка бабушки Анны  Тамара. Там же живут многие потомки бабушки: один правнук, 3 пра-правнучки  и 6 пра-пра-правнуков.  В Москве продолжает жить внучка Наташа. Мы за неё не переживаем –  реновация ей не грозит:  её ещё 10 лет назад,  без всякого шума,  переселили из очень уютного 3-этажного домика в районе Сокола чуть подальше. Равнозначно  –  в жилых квадратных метрах не обидели. Правда,  раньше до станции метро она ходила 5 минут, сейчас едет трамваем полчаса. Но она привыкла к новому дому. Человек почти ко всему привыкает.
В 90-е годы куда-то за дальнюю границу улетел московский правнук бабушки Анны. Имя его не помню. Жив ли?..
В Петербург потомки бабушки сейчас приезжают редко. Но кто-то приходит к родным могилам из тех, кого я не знаю. 19 октября 2016 года мы с сестрой Галей увидели на могиле тёти Груши (Алексеевой Аграфены Алексеевны) огромную, в 60 цветков, охапку красных гвоздик. Тёти Груши нет ровно 60 лет. Все могилы ухожены,  и не только мной.  На всех могилах – цветы. Оставленные мною цветы кто-то тоже видит. Так хочется встретиться с благодарными потомками рода Андреевых – Антоновых: фамилия деда Андрея – Андреев, фамилия бабушки – Антонова. Они были в официальном браке и венчаны. Но почему-то в роду бабушки женщины, выходя замуж, сохраняли девичью фамилию...
Вспоминая корни своего рода, я пообщалась с помощью компьютера со многими потомками бабушки Анны. Мы пытались сообща вспомнить о разных событиях в жизни наших родственников из разных поколений. Выяснилось, что очень многого не знаем, а спросить некого. Никто не научил нас хранить память о своём роде. Так хочется, чтобы моя статья помогла объединить потомков нашего рода. А также попытаться найти побольше сведений о наших родовых корнях –  вместе всё получается лучше и быстрее.
Я давно всем разослала приглашения приехать в гости, побывать на Серафимовском кладбище, почтить память близких, кому мы обязаны своей жизнью. Хорошо бы порыться в архивах города. В годы той страшной войны мы победили только потому, что весь народ объединился. А нынешнее разъединение всех и вся не даёт плодов – страна рушится...
 
 
7.
Бабушка Анна пережила очень холодную блокадную зиму 1941 – 1942 годов. Но жаркий июль 1942 года пережить не смогла. Климат в Ленинграде очень неблагоприятный. Особенно плохо переносится влажная июльская духота. А тогда ещё и голод был. Одну из внучек бабушки через 70 лет включили в июльский «конвейер смерти», чтобы отнять квоту. Внучка выжила. Через два года «операцию» повторили. Выжила снова. Придти на помощь и спасти  могла только БАБУШКА!  3 года внучка правду ищет. То ли дворянские гены покоя не дают, то ли гены родителей-победителей…

На недавнее обращение в Комитет по защите прав  -  с просьбой восстановить инвалидам  права на жизнь и медицинскую  помощь, - получен ответ, что нарушений прав не выявлено...Вероятно, придуманный медицинскими чиновниками г. Санкт-Петербурга способ сокращения  тяжёлой  жизни пожилым инвалидам признан гуманным...

Недавно Ангеле Меркель удалось заметить нарушение прав сексуальных меньшинств в республике Чечня. В связи с этим она попросила нашего Президента помочь жителям Чечни, чьи права нарушаются. И эту проблему сейчас в нашей стране пытаются решить! Мне кажется, бабушка надеется, что когда-нибудь,  в этом или следующем десятилетии,  перед каждой больницей, в которой поработала пятёрка членов комиссии по отбору пациентов на плановые июльские операции, будут установлены памятные обелиски с именами всех членов этой пятёрки и именами их жертв. Имена палачей будут высечены на гранитной плите и окрашены в чёрный цвет, а имена жертв – в красный. И когда-нибудь будет принят закон, запрещающий назначать летом плановые операции нищим инвалидам России и предусматривающий суровое наказание за его нарушение. 
Без подсказки Ангелы Меркель…

Бабушка Анна  была истинно верующим человеком...
Она была прихожанкой Князь-Владимирского собора. Во время блокады он не был закрыт.