МЭИ, М-9-75

МЭИ, М9-75 (1975-1981)

       Когда возник вопрос – куда мне поступать, то гуманитарные вузы не рассматривались. По русскому языку у меня всегда была оценка между четверкой и тройкой. Я бы не смогла поступить в МГУ. Кроме того, все гуманитарные вузы в то время были идеологизированными.
       Поэтому наш выбор очертился кругом естественных наук. Папа и мама – физики, они мне и предложили идти по их пути. Мама работала физиком-оптиком в институте Академии наук. Папа работал в «почтовом ящике» и советовал идти в электронику. Я согласилась с ними. Почему нет? Естественные науки для меня всегда были интересны. Выбрали МЭИ.
       МЭИ очень крупный институт. Кроме 4 учебных корпусов (если я не ошибаюсь, может быть их было больше), был еще Дом культуры, стадион, небольшая поликлиника, общежития и дома для преподавателей.
       Учеба в институте вспоминается довольно радужной. Было интересно и учиться, и общаться (сейчас бы сказали «тусоваться») с ровесниками.  В памяти остались различные яркие моменты. Из всех дисциплин мне более всего нравились инженерная графика, сопромат (сопротивление материалов) и ТОЭ (теоретические основы электротехники).
       Первый курс запомнился лучше всего, хотя там были общие дисциплины. Проводились лабораторные по химии, лабораторные по сварке. Одевали на себя маску и сваривали два листа метала. Электрод периодически приставал к листам так, что приходилось его отдирать. Было довольно весело видеть друг друга в этих защитных масках.
       Проходили мы тогда на первом курсе и математический анализ. Хотя сам предмет мне не нравился, но преподаватель Марья Николаевна, ведущая семинары, мне очень запомнилась. Она была необычной женщиной. Поджарая, худощавая, невысокого роста, лет пятидесяти. Общительная и живая, она любила курить вместе со студентами в курилке. Одна комната на этаже была выделена для курящих. Как-то прямо перед самым новым годом 31 декабря мы сдавали ей зачет. Все хотели поскорее сдать и бежать к праздничному столу. Но Мария Николаевна оставалась невозмутимой и продолжала мурыжить нас. В аудиторию периодически заглядывала голова с прической. Это была ее коллега. В конце концов, она зашла и спросила разочаровано:
-Марья Николаевна, а когда вы закончите? Сегодня же Новый год. Мы уже все собрались идти праздновать.
-Ну так идите, я потом подойду.
-Но мы же у вас празднуем!!!
Все с изумлением переглянулись и улыбнулась.
       Во всех институтах и организациях 31 декабря был рабочий день, и мы учились или работали до вечера. Сокращали только на час предпраздничный день.
       Однажды Мария Николаевна пригласила нашу группу к себе на дачу. Что она в нас нашла, я даже не знаю. Группа у нас была разрношерстная, но, однако, мы к ней поехали. Огорода у нее не было. Дача была куском соснового бора с деревянным домом. Она предложила поиграть в большой теннис. Каждый из нас начинал с ней играть, но вскоре бросал. Она же играла до тех пор, пока мы все не устали. Настоящий асс в теннисе. Угощали нас чаем с вареньем.
       Марью Николаевну многие боялись и, когда пришло время экзаменов, одна студентка решила, что лучше на экзамен не идти. После мытья головы, она специально села под окно. На улице был январь и морозный воздух дул в форточку. В результате она заболела и ей даже пришлось брать академ, из-за чего она кончила институт позже. Из-за математики несколько студентов отсеялись с первого курса.
       На более старших курсах мне запомнился преподаватель по Теоретическим основам электротехники ТОЭ. Как-то он рассказывал об электромагнитных волнах, распространяющихся вокруг провода с током:
- волны распространяются кругами, хотя один раз в году они распространяются квадратами.
       Мы все остолбенели от его слов. Как это возможно? Что это значит?
— Это бывает только 1 апреля, - продолжил спокойно говорить преподаватель, не реагируя на наше изумление.
Другую шутку физиков я услышала на лекции по полупроводникам.
-приходит девушка - отличница в магазин и говорит:
- дайте мне, пожалуйста, сопротивление.
-какое вам? - спрашивает продавец
- а вон то, красненькое.
       Понятно, что это был выпад против женщин, но в целом остроумно. Всем известно, что сопротивление отличалось омностью, а вовсе не цветом.
       Этот же преподаватель со своим коллегой на экзамене после моего ответа на билет, стал пытать меня не по теме. А так спрашивал о том, о сем. Его интересовали мои знания в области литературы и музыки. Вроде на все я ответила правильно. Но на один вопрос я ошиблась. В каком городе родился Чайковский. Я ответила, что в Клину. Они рассмеялись. Тогда я от них узнала, что он родился в Воткинске. Но я все равно это так и не запомнила.
       Вместо физкультуры, у нас были разные секции. Я ходила на художественную гимнастику, где выполнялись разные движения с мячом, лентами и упражнения с обручами: так пускать его вперед, чтобы он возвратился назад.
       Училась я в среднем на четверки и пятерки, хотя были и несколько «удов».
Один раз я не смогла сдать экзамен с первого раза и получила неудовлетворительно. Это была зимняя сессия. Тогда стояли зашкаливающие морозы, трамваи не ходили, и я вынуждена была идти пешком, из-за чего пришла к концу экзамена. Преподаватель косо посмотрел на меня и все-же дал билет, но поставил «неуд». Это был первый и последний «неуд» в моей учебе. Через три дня к нему пришла и пересдала на "хорошо". Но в тот семестр стипендия уже сорвалась.
        Я старалась не списывать, было стыдно попасться. Были у меня случаи списывания, но очень редко – буквально несколько формул могла написать на линейке. Одно «удовлетворительно» я помню очень хорошо, связанный с нежеланием списывать. Это были «численные методы». Различные числовые ряды и их закономерности. Они представляли собой сплошное нагромождение формул. Мне поставили трояк, так как я до конца не могла все ряды запомнить.
        Конечно же многие пользовались шпаргалками. Как-то на экзамене по химии, когда все сидели и писали ответы на билеты, один однокурсник достал шпаргалку. Преподаватель заметила это, и тот лихорадочно спрятал ее в карман. Она строго спросила: «Ну-ка покажите,  что у вас в руке?».
       Студент замялся, но встал и с вытянутым кулаком пошел к преподавателю. На лице не было ни движения. Все замерли. И вот кулак раскрылся, а на ладони лежал бумажный рубль!
       Среди преподавателей я ближе всего сошлась с преподавателем экономики Викторией Александровной по линии Общества книголюбов. Она устраивала литературные встречи. На них приглашали литературоведа Лакшина и других интересных людей. А я продавала билеты на эти встречи. Это общество занимало маленькую комнатку в доме рядом с МЭИ.  Мне даже немного платили за это. В обществе можно было купить разные книги, в нагрузку к которым предлагались и другие неинтересные политические – типа решения съездов.  Так я купила Василия Шукшина.
       Но более всего мне запомнилась встреча с Окуджавой. Было удивительно увидеть того, чьи песни я слушала с раннего детства в своем доме. Виктории Александровна удалось договориться с Домом офицеров, чтобы проводить встречу в их большом зале.
       Билеты были распроданы мгновенно. Но из-за ажиотажа вокруг этой встречи многим удалось проникнуть без билетов, а люди с билетами, стояли у входа. Администрация Дома офицеров запретила пускать тех, кто подошел позже, так как в зале сидеть было уже негде. И тогда Виктория Александровна попросила меня пустить тех из ее знакомых, кто пришел позже через служебный вход.
Я вышла на улицу накрывшись шерстяным шарфом, так как тогда была зима и было довольно холодно. Перед дверями стояла разъяренная толпа. Помню этот ажиотаж, эту толпу, эти горящие негодующие лица людей. Я нашла в толпе знакомых, и нам удалось проникнуть в здание. Когда начался концерт, я, как один из организаторов, сидела на сцене и собирала записки из зрительного зала. Это было потрясающе. Тогда я взяла у Окуджавы автограф.
       Как-то Виктория Александровна пригласила Юнну Мориц с Никитиными. Они пели песни, концерт прошел удачно. Потом читали вопросы. Юнна Мориц вдруг выпалила: «Мне здесь передали записки. В одной написано «Я вас очень люблю», а в другой «Вы мне не нравитесь»».
       Я остолбенела, Виктория Александровна покраснела. А Юнна стала эмоционально на это отвечать.
       После концерта Виктория Александровна мне тайком сказала: «Представляете, эти записки, скорее всего, Юнна достала из своей сумочки. Перед тем как отдать записки из зала, я прочитывала их. И таких там не было».
Так и не известно – передали ей записку или она их подготовила заранее.
Все эти вечера и просто общение с Викторией Александровной дало мне много нового опыта.
       Институт расширял наш кругозор и за счет того, что в Вузе училось много иностранцев. Мы могли ездить по Советскому союзу, но за границу ездить было нельзя. И эти знакомые косвенно знакомили нас с другой культурой и другой ментальностью.
       Бросались в глаза студенты из Африки. Отношение к черным было нормальное. Их было мало, но когда черный начинал ухаживать за белой девушкой, кто-то из наших ребят мог его и побить. Кроме африканцев у нас училась молодежь из Индии. Мы с ними дружили. Я стала даже увлекаться индийской музыкой и дома слушала часами эти однообразные мелодии на пластинке. Индусы привозили различные деревянные бусы и другие поделки и продавали их на ярмарках, посвященных дням Индии. Как-то они нас пригласили к себе в гости в общагу и приготовили какое-то национальное блюдо, чтобы нас угостить. После первой же ложки съеденного риса, у меня во рту все горело от приправ. И когда я стала запивать лимонадом, то сладости во рту не чувствовала. А наши друзья смеялись. Оказалось, что ради нас они положили в блюдо очень мало специй. В Индии они говядину не ели, а приехав в Россию, стали есть, так как тогда в СССР особо с едой не разбежишься. В столовых в основном были - гуляши и котлеты. По четвергам, правда, был введен рыбный день. И тогда в столовых продавали только рыбу, причем довольно невкусную. Как-то мы ходили на дни Индии в Дом дружбы народов. После окончания вуза у нас пути разошлись, с ними я уже никогда не встречалась.
       Из-за того, что у нас учились технари, в ВУЗе было много всего автоматизированного. Контроль знаний иногда проводили на электрических машинах. На экране появлялся вопрос и четыре варианта ответов, из которых нам надо было выбрать правильный. Наши мальчики смекнули, как можно обмануть машину. И они загораживали тетрадкой свет в аппарате, когда нажимали при ответе кнопку, и машина засчитывала ответ как правильный. Я и другие тоже так стали делать, но в какой-то момент нас засекли, и все это прекратилось.
       В студенческом кафе все было тоже автоматизировано. Кофе наливали автоматы в бумажные стаканчики. Бутерброды с сыром и колбасой двигались вниз по цепочке, а мы кнопками выбирали себе нужный.
       Наш факультет находился на 4 этаже главного корпуса, а наша кафедра в «Бастилии» - десятиэтажном здании с пандусом. Лестниц не было, а лифт без дверей непрерывно двигался. Один слева вверх, другой справа вниз. Он назывался («патерностер»). Заходить в него можно было, когда он равнялся с уровнем этажа. Кафедра находилась на 3 этаже и мы, как правило, ходили по пандусу. Это было быстрее, чем ехать на лифте.
       Тогда в молодежной среде были популярны записи западных рок-групп. Среди отечественных групп, конечно, мы все знали «Машину времени», которую крутили на магнитофонах. Также была очень популярна рок опера «Иисус Христос суперстар», но не имели возможность ее посмотреть. А в это время на Горбушке (ДК им.Горбунова) шла опера «Алые паруса», и ее мы смотрели. Это была настоящая рок-опера в театре. Конечно, сравнивать музыку было никак нельзя, но красочные декорации, мелькание огней, подсветки — это было ново и интересно. В тот же период мне открылся мир художников авангардистов. Он отличался от того, который был представлен в музеях. Я ходила смотреть их картины в салон на Малую грузинскую улицу. Мои родители покупали книги по искусству в комиссионных магазинах с различными направлениями живописи. Наиболее всего меня привлекал сюрреализм. Из них я особенно выделяла   Сальвадора Дали и Рене Магритта.
       В нашей группе М-9-75 было много девушек, так как специальность наша полупроводники была связана с микроскопами и вакуумными камерами, белыми халатами и чистотой. Я дружила с Катей. Мы просидели за одним столом все пять с половиной лет пока училась. Простодушная и открытая девушка. Мы с ней всюду ходили вместе: на лекции, в кафе-автомат или в столовую. Она для нас в группе некоторое время брала стипендию в кассе и раздавала. Обычная стипендия у нас была 55 руб. а в остальных группах 40 руб. Любила она на лекциях записывать на листочке разные каверзные вопросы типа: "Твое представление о счастье" или, "Что тебе мешает жить?" Подсовывала этот листок мне и просила ответить. А я, в свою очередь, писала вопросы ей.
       После тридцатилетнего расставания мы вновь встретились на вечере однокурсников. В перестройку она с мужем уехала из Литвы обратно к себе в Павловский-Посад. Катя рассказывала о своей жизни и вспомнила одну историю, связанную с ее мужем. В СССР паспорта сельских жителей хранились в сельсовете. Выдавали их только в исключительных случаях. Когда же ее муж окончил школу, то всем выпускникам отдали паспорта, чтобы они смогли поступить в училища и техникумы. Муж не поступил учиться на механика из-за конкурса и решил не возвращаться, а поехать устроиться строителем. Так он вырвался из этого рабства.
       Среди ребят мне всегда были симпатичны друзья Андрей и Сергей. Я приносила в ВУЗ книги с репродукциями Сальвадора Дали, и они фотографировали картины на слайды, а потом мы приходили к Сергею домой и смотрели эти картины под рок музыку.
         Но более близкие и теплые отношения у меня сложились с Андреем. Он был добродушным и незлобивым. Лицо его было не эмоциональным, но глаза и весь облик показывал беззаботность и доброжелательность. Это всех подкупало. Поэтому, возможно, он смог доучиться до последнего курса. Хотя он учился без рвения, и интересы его находились совершенно в другой сфере, но преподы ему все же ставили трояки, вместо неудов. Однокурсники же давали списывать.
        На экзамене по химии, когда мы все сидели и писали ответы на билеты, Андрей попросил у сидящего рядом студента шпаргалку. Тот ее ему передал под партой. Преподаватель заметила это, а Андрей ее лихорадочно спрятал в кармане. Она строго спросила,
- Ну-ка что у вас в руке, покажите?
         Андрей замялся, но встал и с вытянутым кулаком пошел к преподавателю. На лице Андрея не было ни движения. Все замерли.
          И вот кулак раскрылся, а на ладони лежит бумажный рубль. Были и еще разные моменты связанные с Андреем, которые я запомнила.


***
       
      В нашей группе учились: Белощина Лариса; Бобкова Люда; Грехова Лена;  Дорофеева Лена; Каткова Люба; Козлова Ира; Корякин Григорий; Морозов Юра; Никитина Наташа, (после окончания работала инженером на опытном заводе ВЭИ, в 1995г. поменяла специальность и стала работать с детьми и подростками педагогом-психологом); Никишина Люда; Новоторкин Сергей; Свилюк Катя, (была распределина на завод Экситон, с октября 1996 года по профессии не работала. В настоящее время охранник ЧОПа); Сугоняко Галя; Попов Андрей; Потемкина Валя; Устинова Таня; Фетисов Сергей; Шишков Сергей; Щиголева Наташа.