Музеализация культуры Финикии

Финикия – греческое название части полосы на восточном берегу Средиземного моря. Самое правдоподобное объяснение этого названия – «страна красного солнечного божества Финика». По имени страны греки называли её жителей финикиянами. Сами они себя называли хаананеями и под этим именем неоднократно упоминаются в Библии. Будучи передовым отрядом ханаанского переселения, финикияне заняли прибрежную полосу и острова; за ними шли амореи и евреи.

Библейское название «Ханаан» соответствует Леванту, в частности, областям Финикии, Филистии, Израиля. Этимология его неясна. Раннее объяснение выводит термин «Ханаан» (или Кнан) от семитского корня kn; «быть низким, смиренным, порабощенным». Возможно, это подразумевает первоначальное значение слова «низины» (в отличие от «Арам», то есть Сирия, которое тогда означало бы «нагорье»); по другой версии это означает «порабощенные» как название провинций Египта в Леванте. Альтернативное предложение было выдвинуто Эфраимом Авигдором Шпейзером: термин «Кнан» происходит хурритского «кинахху», якобы относящегося к пурпурному цвету, так что «Ханаан» и «Финикия» будут синонимами («Страна пурпурных»). В текстах табличек из города Нузи, написанных на хурритском языке, похоже, использовался термин «кинахну» как синоним красного или пурпурного красителя, который еще в 1600 г. до н. э. кропотливо производили жители восточного побережья Средиземного моря из murex моллюсков и побочного продукта стекловарения. Таким образом, название «Финикия» стало известным по экспортному товару хаананеев.
 
Крайней северной точкой Финикии было устье реки Оронт, а южной –  гора Кармель. Эти пространства прерывались высотами, о которые бились волны Средиземного моря.
 
Климат Финикии умеренный. Приморское положение, обилие влаги и западные ветры смягчали противоположности двух времена года подтропического пояса. Дождливое время с октября длится 3/4 года; в сентябре бывают жары; зимой редко бывает менее 10°; средняя температура лета 25°–28°. Вообще климат приближается к алжирскому к сицилийскому, равно как и растительность: и здесь те же роскошные кустарники, то же обилие лилейных пород, орхидей, вечно зеленых лавров, мирт и кактусов. На предгорьях Ливана в Вуссуте растут маслина, смоковница, виноград. Плоды их, равно как гранатового и тутового деревьев, были предметом торговли. Не меньшую важность в этом отношении имели леса, которыми в древности славился Ливан и от которых вследствие хищнического истребления уцелели лишь жалкие остатки.

Многочисленные речки обязаны происхождением таянию горных снегов «белого» Ливана: речная вода орошает Финикию и обусловливает её роскошное плодородие благодаря приносимому ей и отлагаемому известковому мергелю. Сам берег отчасти состоит из этих аллювиальных отложений и, таким образом, также может быть назван до известной степени даром рек и горных цепей. После сезона дождей воды рек, насыщенные илом, принимают красноватый цвет, и море окрашивается им на далекое пространство. Древние видели в этом кровь Адониса, растерзанного вепрем.  Все эти реки не годны ни для судоходства, ни для сообщения с внутренними странами Сирии; они, напротив, еще более дробили береговую полосу. Благодаря им и горным отрогам последняя никогда не могла сделаться единым политическим целым. Единственным средством сообщения было море, но и оно не объединяло, а разъединяло жителей, так как пользование его дарами вызывало конкуренцию.

 История Финикии полна соперничества и недоброжелательства городов, забывавших о своём национальном родстве во имя торговых выгод и взаимно предававших друг друга. Из четырех государств: Арвада, Библа, Сидона и Тира ни одно не распространило своей власти дальше принадлежащей ему прибрежной области.
Значительнейшие из четырех государств – Сидон и Тир; они поэтому всегда соперничали друг с другом. Это соперничество привело на некоторое время к подчинению одного государства другим (царство «сидонян» со столицей Тиром). Но до объединения хотя бы всех финикиян или до покорения ими внутренней стороны материка никогда не дошло. Единого финикийского государства никогда не существовало.

Не будучи в состоянии сделаться единым государством, способным к последовательной оборонительной политике, Финикия еще менее могла быть носительницей наступательных планов, имевших в виду Восток: море отвлекало интересы в противоположную сторону. К тому же береговой рельеф благоприятствовал развитию мореходства: характерное для него сочетание крутых и плоских берегов встречается по всему Средиземному морю, вызывая скопление населения на известных пунктах, необходимость искать пропитания путем рыбной ловли или морских экспедиций, скученность городов, сообщение последних морем, более безопасным от разбойников и враждебных племен. Поэтому поселения появляются на островах и носят соответствующие названия: Цор (Тир) – скала, Арад – убежище. Знаменитые финикийские гавани сами по себе не сделали бы из финикиян мореходов: давая приют от северных и южных ветров, они были беззащитны против западных. Во всю длину берега прибой достигает иногда глубины 84 м и, стирая вдающиеся в море каменные породы подпочвы, засоряет рейд и заносит песком гавани. Наконец, гавани до крайности малы.
 
Страна финикиян была гористой, земель, годных для обработки, не хватало. Финикийцы наносили в корзинах почву на склоны гор и на образовывавшихся террасах сажали виноградные лозы и оливковые деревья. Но и это не могло прокормить возрастающее население. Все чаще и чаще взоры жителей прибрежных поселений обращались к морю. Из кедров, покрывавших вершины гор, финикийцы выдалбливали челноки и с них ловили рыбу в бухтах. Постепенно финикийцы научились строить небольшие, но крепкие корабли и стали совершать далекие плавания по морю.

Письменными источниками знакомства с Финикией являются Библия, классическая литература (включая в последнюю и «Финикийская историю» так называемого Санхуниафона – финикийского мудреца, жреца и писателя, жившего в Тире «до Троянской войны»), а также весьма ценные данные египетской и ассиро-вавилонской письменности (среди них, кроме египетских путешествий в Азию, военных надписей фараонов и летописей ассирийских царей, особенно важны документы, найденные в Телль-Амарне). Что касается туземных финикийских источников, то почти все они относятся уже к позднему времени персидского, эллинистического и римского владычества. Сюда относятся довольно многочисленные надписи, находимые как на финикийском берегу, так и на Кипре, в Египте, Афинах, Сицилии, Сардинии, Мальте, Африке и даже Южной Франции.
 
В распоряжении науки имеется значительное количество вещественных памятников: остатки религиозных сооружений, некрополи, гробницы и саркофаги (по всей области распространения финикиян, не исключая Испании) с их содержимым в виде скелетов, амулетов, статуэток, посуды. Кроме того, на плитах, содержащих надписи, иногда бывают барельефы с изображениями или символами божеств или им молящихся. Важным подспорьем для исследователя являются монеты финикийских городов: изображения на многих из них представляют местные храмы, святыни, богов. По монетам можно проследить и поступательное движение эллинизма и романизма (монеты римских колоний).

О финикийской архитектуре, к сожалению, нельзя составить себе ясного представления, так как города, некогда процветавшие в их стране и колониях, теперь исчезли почти бесследно. Из построек в самой Финикии сохранились только укрепления берегов и молы в Амрите (Марафе) и на острове Арваде (Ареке), поражающие своей массивностью и прочностью кладки правильно тесаных камней. На острове Мальте и на соседнем с ним Гоццо находятся остатки храмов, приписываемых финикийцам; это – неправильные по плану сооружения без потолка и крыши, сложенные очень грубой циклопической кладкой из огромных каменных глыб и представляющие собой соединение нескольких полукружий (апсид).

По части скульптуры финикияне были столь же слабы, как и по части архитектуры. Образцы их пластики, найденные в Сидоне, Библе, Тортозе и др. пунктах, свидетельствуют, что эта отрасль искусства находилась в Финикии на низкой, младенческой ступени развития. Мраморные саркофаги, привезенные в Луврский музей в Париже – грубые подражания гробам египетских мумий. Самый древний из них, саркофаг сидонского царя Эшмуназара, изображает его совершенно египтянином, но в искаженном виде, с донельзя плоским, как бы раздавленным лицом. Другие саркофаги, сохраняя вообще египетский характер, представляют лица греческого типа. Во всех этих памятниках выказывается отсутствие художественного вкуса и малейшей оригинальности. Крышки некоторых саркофагов украшены рельефами, изображающими то сфинксов с египетскими колпаками (псхентами) на голове, то двух львов с птичьими головами (чисто ниневийский мотив), поднявших вверх одну из передних лап к стоящему между ними жертвеннику или вазе.
 
То, что сохранили нам побережья Сирии и берега Средиземного моря, доказывает, что финикияне развили довольно большую художественную промышленность, но их мастера всецело находились в зависимости от Египта, Ассирии и даже хеттов; комбинация заимствованных элементов дала смешанный стиль, по которому не трудно определить финикийское происхождение многочисленных серебряных и бронзовых чаш и небольших блюд, рассеянных от дворца ассирийских царей в Нимруде до Италии (Пренеста), рельефных пластинок из слоновой кости, также находимых от Ниневии до Испании, раковин с орнаментом и резными изображениями и т. п. Развитие этой техники падает на XIII в. до н. э., когда финикийские мастера ценились даже в странах древних самостоятельных культур и когда их влияние было велико не только в Иудее (финикийские зодчие строили храм Соломона), но и на Балканах – греки многим обязаны финикиянам.

В древнем мире финикияне считались самыми лучшими мастерами в различных ремесленных и промышленных производствах. Так, предание рассказывает, что изобретателями стекла были финикийцы. Однажды финикийский торговый корабль, везущий груз соды, пристал к песчаному берегу. Купцы решили пообедать, развели огонь, достали котелки, но не нашли камней, на которые можно было бы их поставить. Тогда они вместо камней использовали взятые с корабля куски каменной соды. Огонь был сильным, сода расплавилась и смешалась с песком и ракушками: от костра потекли струи прозрачной жидкости. Эта жидкость и была стеклом.  Трудно сказать, насколько правдив этот рассказ, однако известно, что стекло на самом деле можно сварить из соды, песка и ракушек (извести), а финикийцы, действительно, одни из первых научились делать прозрачное стекло.

Финикийские ремесленники научились окрашивать шерстяные ткани особой пурпурной краской. Как добывали пурпурную краску? Финикийцы ныряли на дно моря и доставали оттуда маленькие раковины с моллюсками «мюрекс трункулус». Из каждой раковины можно было извлечь всего несколько капель густой жидкости – это и была знаменитая в древности пурпурная краска. Если краску замешивали пожиже, то ткань приобретала розовый или алый цвет, если погуще – она становилась лилово-красной. Ткани, выкрашенные пурпурной краской, сверкали на солнце, они не выгорали и не линяли при стирке. До наших дней в городе Сидоне сохранился холм высотой почти 50 м, а длиной – около 100 м., образовавшийся из разбитых раковин. Цена на пурпурные ткани была огромной, поэтому их покупали только очень богатые люди: цари, жрецы и военачальники. Один грамм пурпура в те времена ценился в 20 граммов золота.
Финикийцы были искусными ремесленниками и отважными мореплавателями, но, как народ торговый и практический, деятельность которого была направлена главным образом к утилитарным целям, они были мало одарены способностью творчества в области изящных искусств. Заимствуя художественные формы от народов, с которыми им приходилось вести сношения, преимущественно от египтян и халдеев, они не были в состоянии перерабатывать эти заимствования в своем собственном, национальном духе, не создали из них ничего оригинального и до конца своего существования оставались эклектиками и компиляторами. Культура Финикии не могла быть самостоятельной: промежуточное положение между великими цивилизациями Египта и Месопотамии сделало финикиян не только народом морским, каковым были многие племена берегов Средиземного моря при тех же географических условиях, но и культурным; то же промежуточное положение осудило их на роль компиляторов и передатчиков элементов древневосточных культур.
 
Одной из самых обширных коллекций древностей на всем Ближнем Востоке обладает Национальный музей Бейрута – главный исторический и археологический музей Ливана. Обширная коллекция нынешнего музея когда-то начиналась лишь с небольшого количества древностей, собранных французским офицером Раймоном Вайлем; в 1919 г. его коллекция была выставлена в Бейруте во временном музее в здании Кайзерсвертских дьяконесс на улице Жоржа Пико. В 1923 г. для сбора средств на строительство постоянного здания Национального музея был создан «Комитет друзей музейного дела» во главе с премьер-министром и министром образования и изящных искусств Бешарой Эль Хури. До 1928 г. консервация музейных коллекций была отдана в руки директора Службы древностей Шарля Виролло и консерватора Национальной библиотеки Филиппа де Тарацци. В период 1930-37 гг. здание музея в стиле «египетского возрождения» спроектировано французскими архитекторами Пьером Лепринс-Ринге и Антуаном Нахасом и построено из ливанского известняка на земельном участке улицы Абдаллы аль-Яфи (недалеко от Бейрутского ипподрома). Открытие музея планировалось на 1938 г., но было отложено из-за напряженной политической ситуации накануне второй мировой войны. 27 мая 1942 г. Национальный музей Бейрута был наконец официально открыт президентом Альфредом Наккаче. Под руководством главного хранителя Мир Мориса Чехаба коллекции музея постоянно пополнялись и в последующие три десятилетия он стал самой известной музейной институцией Ливана.

В 1975 г., в начале гражданской войны в Ливане, Бейрут был разделен на две противоборствующие территории – христианскую и исламскую. «Музейная аллея» примыкала к Зеленой демаркационной линии, разделявшей враждующие ополчения и армии. Боевые действия велись в непосредственной близости от музея, здание которого подвергалось обстрелам и бомбежкам, а также служило казармами. Вскоре «Музейная аллея» превратилась в контрольно-пропускной пункт, контролируемый различными ливанскими ополченцами, сирийской или израильской армиями. В связи с кризисной ситуацией власти Ливана приняли решение закрыть музей.

 Должностные лица взяли на себя инициативу по защите редких музейных коллекций. Первые защитные меры внутри музея были инициированы Миром Морисом Чехабом. Одну из секций закрыли толстым слоем из армированного бетона, а другую – передали за пределы музея в здание Банка Ливана. Уязвимые небольшие артефакты были удалены из витрин и спрятаны в подвале, который затем был замурован, закрыв любой доступ на нижние этажи. На первом этаже мозаика была покрыта слоем бетона. Статуи и саркофаги защищались мешками с песком. Когда в 1982 г. ситуация достигла своего пика, крупные артефакты были заключены в дерево и бетон.
 
Однако, несмотря на все меры предосторожности, музей понес большой урон. Артобстрелы разрушили здание, музей был залит дождевой водой, что проникла через трещины в зазорах и достигла внутренних коридоров помещения. Внешний фасад сильно пострадал от пуль и снарядов. Ополчены, что находились внутри помещения, покрыли граффити внутренние стены здания. Состояние музейной коллекции также вызывало очень серьезные опасения: мелкие предметы более пятнадцати лет оставались в запасниках в обстановке, абсолютно неподходящей для хранения музейных фондов. Прежде всего дело в том, что Национальный музей был построен на высоком уровне грунтовых вод и это вызвало опасное повышение влажности и скопление воды в кладовых. Крупные каменные артефакты остались в аварийных футлярах без вентиляции, а на нижних краях каменных памятников появились следы коррозии от солей. Крыло, прилегающее к Главному управлению древностей, было разрушено снарядами. Пожары уничтожили такие документы, как карты, фотографии и записи, а также 45 ящиков с археологическими объектами. Было утрачено все лабораторное оборудование. Многие предметы Национального музея Бейрута были похищены и вывезены за границу: сейчас некоторые из них выставлены, в частности, в музеях Турции и ливанские власти требуют их возвращения, а другие распроданы на аукционах. По иронии судьбы, они были украдены из внешних складов, в основном в Библе и Сидоне, где они хранились, чтобы избежать повреждений и грабежей. 
С окончанием гражданской войны в Ливане в 1991 г. Главное управление древностей предприняло ряд мер, связанных с восстановлением Национального музея – ремонтом здания, разбором наличных коллекций, их индексированием и реставрацией. Первые планы по восстановлению музея были сделаны в 1992 г. министром культуры и высшего образования Мишелем Эдде. Впрочем, предложение снести бетонные стены и шкафы, которые защищали национальные сокровища, было отклонено генеральным директором отдела древностей Камиллом Асмаром, поскольку в музее все еще не было дверей и окон, чтобы предотвратить дальнейшее его разграбление.  Ливанский журналист и политик, вице-президент Фонда национального наследия Гассан Туэни пожертвовал средства на строительство новой массивной главной двери музея. Только после того, как были вставлены двери и окна, последовало решение снести бетонную стену, защищавшую вход в подвал.

Реставрация Национального музея была проведена Министерством культуры, Главным управлением древностей и Фондом национального наследия по планам французского архитектора, градостроителя и дизайнера Жана-Мишеля Вильмотта. Реставрационные работы начались в 1995 г. и были сосредоточены как на самом здании, так и коллекции. Официально музей был открыт президентом Элиасом Храви 25 ноября 1997 г., но на то время были доступны только части первого этажа и подвала, так как остальная часть здания все еще находилась на ремонте. В июле 1998 г. музей снова был закрыт для посещения в связи с проведением реставрационных работ. Новое здание было построено с внутренними перегородками, звукоизоляцией, лифтами и системой кондиционирования воздуха, предохранявшей экспонаты от тепла и влажности. 8 октября 1999 г. под патронатом президента Эмиля Лахуда музей вновь открыл свои двери для публики.

В 1999 г. правительство Ливана начало масштабную кампанию по возвращению древностей, которые были украдены во время гражданской войны. Многие артефакты были обнаружены на складах или в частных домах и переданы в музейную коллекцию.
В 2011 г. для публики открылся новый выставочный зал, названный в честь Мориса Чехаба. Открытие подземной галереи, запланированное на ноябрь 2010 г., было отложено из-за технических и финансовых трудностей. Дальнейшие реставрационные работы были продолжены в 2014 г. по инициативе министра культуры Ливана Рони Араиджи и проводились при поддержке со стороны итальянского правительства, выделившего на проект 1,2 миллиона евро. Наконец, 7 октября 2016 г., после окончательного завершения капитального ремонта, под председательством премьер-министра Ливана Таммама Салама и министра иностранных дел и международного сотрудничества Италии Паоло Джентилони, состоялась официальная церемония открытие музея.
 
На сегодняшний день Национальный музей Бейрута состоит из подвала, цокольного этажа, антресоли и террасы; центральный блок накрыт стеклянной крышей над антресолью, дающей естественный верхний свет. Вся площадь составляет приблизительно 5 500 м2, а выставочная площадь – 6000 м2. Пристройки и административные помещения занимают около 1000 м2.

В музее экспонируется 1300 артефактов коллекции, всего насчитывающей около 100 000 предметов. Экспозиции музея следуют хронологической схеме, начиная с доисторических времен и заканчивая османской эпохой. Маршрут начинается на первом этаже, где выставлены 83 крупных объекта, в том числе саркофаги, мозаичные статуи и рельефы. На верхнем этаже представлены 1243 артефакта малого и среднего размера, упорядоченные в хронологическом порядке и по тематике в современных витринах с мягким освещением и увеличительными стеклами. Национальный музей Бейрута включен в Генеральный директорат древностей Ливана, который ведет раскопки, что позволяет коллекции постоянно пополняться.

Миссия Национального музея Бейрута заключается не только в том, чтобы показывать найденные артефакты, но и сохранять, восстанавливать и документировать их. Уникальные коллекции музея являются ценным источником исторической информации для исследователей, граждан страны и туристов.

Отделы музея поведают о различных периодах истории Ливана: предыстории, бронзового и железного веков, эллинистическом, романском и византийском, а также арабского завоевания и мамлюкском периодах. Наиболее полно в Национальном музее Бейрута представлены предметы по истории и культуры Финикии.

В коллекции Национального музея Бейрута есть доисторические артефакты ранних обществ охотников-собирателей, от нижнего палеолита (1-150 000 до н. э.) до неолита (9000-3200 до н. э.), демонстрируются  наконечники копий, кремни, крючки и керамика, найденные в пещерах и каменных убежищах по всей территории Ливана, а так же несколько перенесенных в музей древних захоронений, относящихся к 6000-4500 гг. до н. э. В эту эпоху людей хоронили в специальных глиняных сосудах (такая традиция в разное время прослеживается археологами в разных районах Ближнего Востока). В архаических погребениях Библа были найдены кремнёвые ножи и скребки, а также архаическая керамика, сделанная без помощи гончарного круга. Около 500 доисторических памятников было исследовано в Ливане в целом и около 50 памятников в самом Бейруте.

Бронзовый век (3200-1200 до н. э.) Ливана, видевший рождение первых укрепленных поселений Ливана, развитие коммерческой и морской деятельности, изобретения первого в мире  алфавита, в коллекции Национального музея Бейрута представленный археологическими находками из Храма Обелисков в Библе, а также в Камид аль-Лоз, В ходе раскопок в запечатанных глиняных кувшинах вместе с инструментами, оружием, ювелирными изделиями и другими ритуальными предметами найдены около 1 500-2 000 вотивных статуэток божества войны и чумы Решефа, изготовленных из бронзы, серебра и медного сплава; большинство фигур носят конусообразные шляпы, напоминающие египетский хеджет, а другие – шлемы; некоторые из них голые, а другие носят короткие килты; многие фигуры вооружены палкой, кинжалом, булавой или топором. Статуэтки были описаны как «грубые, стереотипные, массового производства».

В числе экспонатов Национального музея Бейрута представлен найденный в Храме Обелисков известняковый обелиск Абишему I (правил между 1820-1795 гг. до н. э.), высотой 1,25 м – единственный пример полного обелиска с настоящей пирамидией; большинство других были грубыми стелами. Обелиск украшен двумя строками надписи египетскими иероглифами: «Возлюбленный Херишефа, Абишему, князь Библа, обновленный в жизни, его... Кукун, сын «ликийского» оправдан».

 Царские гробницы Абишему I и его сына Ипшемуаби I выявлены в ходе раскопок некрополя Библа. Захоронение царя Абишему I сохранилось почти полностью. Был найден большой неукрашенный саркофаг царя, выдолбленный из белого известняка; вокруг него были расположены различные предметы, ранее находившиеся в глиняных сосудах: позолоченное оружие и украшения, а также частично позолоченная ваза из обсидиана с именем египетского фараона Аменемхета III. Возможно, серебряные изделия были изготовлены в Египте. Никаких останков самого Абишему I обнаружено не было. Имени «Абишему» нет ни на одном из найденных в склепе предметов, однако оно упоминается в соседнем захоронении (гробница № II), принадлежавшем его сыну и наследнику Ипшемуаби I. На обнаруженной здесь печати Абишему I наделён египетским титулом «хатийя» («правитель города»). Сделанные в захоронении Абишему I находки свидетельствуют о сильном египетском влиянии на Библ при этом царе и его ближайших преемниках. Вероятно, они рассматривались фараонами только как наместники, однако использование правителями Библа картушей для записи своих имён свидетельствует о их значительной самостоятельности в управлении принадлежавшими им владениями.

Захоронение царя Ипшемуаби I (правил между 1795-1780 гг. до н. э.) сохранилось почти полностью. В нём обнаружены несколько ценных археологических находок, ныне экспонирующиеся в Национальном музее Бейрута: выдолбленный из белого известняка саркофаг, золотой венец, позолоченное оружие, зеркала (вероятно, египетского происхождения), золотое украшение с драгоценными камнями и картушем с именем Ипшемуаби I, отделанный золотом ларец из обсидиана, с нанесённым на нём именем фараона Аменемхета IV, а также серебряный сосуд. Возможно, эти предметы были изготовлены в Египте, или сделаны в самом Библе, но по египетским образцам. Тело царя сохранились только частично. Имя Ипшемуаби I содержится на двух артефактах, при этом на одном из них он упомянут как «сын Абишему». Он наделён египетским титулом Hati-a-en-kupna (;3.tj-;-n-kpn), то есть «градоправитель Библа».
 
Железный век в Ливане (1200-333 до н.э.) видел кульминацию финикийской цивилизации. В течение этого периода, после эры автономии, города-государства Финикии находились под гегемонией Ассирии, Вавилона и Персии. Оккупационные цивилизации оказали влияние на финикийскую керамику, ювелирные изделия и изделия из слоновой кости, статуи и саркофаги.

Немалый интерес у посетителей Национального музея Бейрута вызывает уникальная коллекция мраморных антропоморфных финикийских саркофагов (около 500 г. до н.э.). Все 31 саркофаг имеют вырезанные из мрамора лица, показывая нам как именно выглядели те, кто были в них погребены. В древности лица эти были раскрашены, к примеру, волосы изображений были покрашены в рыжий цвет (финикийцы зачастую были именно рыжеволосыми), зрачки глаз также были нарисованы краской, губы также были покрашены красноватым цветом.
 
Эта коллекция включает в себя каменный саркофаг Ахирама (длиной в 2,3 м); в 1923 г. французский египтолог Пьер Монте обнаружил его одном из склепов Библа. Интерес представляет техника захоронения в склепе. В шахту глубиной 11 м засыпали доверху песка, поверх которого поставили саркофаг. Затем песок выгребали, пока саркофаг не опустился на дно в погребальную камеру.

Рельефы двух длинных сторон саркофага изображают бородатого правителя, сидящего на троне с крылатыми сфинксами по бокам и с процессией из семи слуг и почитателей, приближающейся к столу с едой; сверху мы видим фриз из лотосов. Стиль в основном египетский, хотя люди одеты в типичные левантийские туники с поясами. В углах – четыре обнаженные плачущие женщины. Стремясь передать атмосферу траура, древний художник запечатлел плакальщиц с руками, воздетыми над головой и сложенными щепотью. Он явно подразумевал, что женщины посыпают себе голову земным прахом, как и многие библейские персонажи. Четыре льва поддерживают саркофаг, и еще два лежат по краям крышки, рядом с ними – фигуры бородатых мужчин. На крышке – барельеф царя в полный рост, а по краю идет надпись, которая опоясывает крышку и выполнена финикийскими буквами, вырезанными поверх более ранней стертой надписи, остатки которой сохранились. Исследователи относят её к XI-X вв. до н. э., опираясь на фонетическую конструкцию, архаичное написание букв и сравнение с известными финикийскими надписями библских царей Абибаала (X в. до н. э.) и Элибаала (IX в. до н. э.). Надпись гласит: «Гробница, которую Иттобал, сын Ахирама, царя Гвала [Библа], сделал отцу для его обители в вечности. И если какой-нибудь царь или иной правитель, или любой военачальник нападёт и откроет гробницу, пусть его властный скипетр сломается, пусть его царский трон перевернется, и пусть мир покинет Гвал; что до него самого, пусть от него не останется даже надписей».

Эта надпись породила споры в научных кругах о зарождении и эволюции фонетического алфавита. Финикийский алфавит состоит из 22 простых по написанию букв. Все они – согласные, потому что в финикийском языке основную роль играли согласные звуки. Чтобы прочитать слово, финикийцу достаточно было видеть его костяк, состоящий из согласных букв. Писали финикийцы справа налево. Свои торговые записи они делали чернилами на черепках. Таких черепков найдено немного. Лучше сохранились надписи, высеченные на камне: надгробные (на саркофагах царей и жрецов) и строительные, рассказывающие о сооружении дворцов по повелению финикийских царей.

Начиная с IX в. до н. э. финикийский алфавит стал быстро распространяться во многих странах. Греческий историк Геродот писал, что древние греки научились письму от финикийцев. И действительно, даже сами названия греческих букв – это финикийские слова. Например, название буквы «альфа» (А) происходит от финикийского слова «алеф» – бык (первоначальная форма этой буквы напоминала голову быка). Название греческой буквы «бета» произошло от финикийского слова «бет» – дом (первоначально эта буква была упрощенным рисунком плана дома). Само слово «алфавит» – по существу сочетание финикийских слов «алеф» и «бет».

Буквы в финикийском алфавите располагались в определенном порядке. Этот порядок был заимствован греками. Но в греческом языке, в отличие от финикийского, большую роль играют гласные звуки. Вместе с тем в финикийском языке было много гортанных звуков, чуждых грекам. Соответствующие этим звукам финикийские буквы греки использовали для обозначения гласных звуков. Кроме того, они придумали и некоторые новые буквы.

Некоторые ученые предположили возможную связь Ахирама с царем Тира Хирамом I (969-936 гг. до н. э.), который упоминается в Библии, носит титул «царя Сидонян», ему платит дань израильско-иудейский царь Соломон, он покоряет на Кипре Китий, переименовывая его в Карфаген, ходит усмирять непокорную африканскую Утику, украшает город сооружениями и постройками. Но внук Хирама Абдаштарт был свергнут с трона своими молочными братьями.  Греческая традиция сообщает о «финикийских несчастиях», в частности, о восстании рабов в Тире, по преданию закончившимся полным уничтожением мужской части господ и распределением их женщин и детей между восставшими. Воспользовавшись междоусобицами, в Финикию ворвались ассирийцы, ассирийский царь Ашшурнасирпал II (883-859 гг. до н.э.) хвастался в наскальной надписи, что Тир, Сидон и Арвад приносили ему дань – золото, серебро, свинец, бронзу, ткани, чаши. Финикийские города готовы были скорее платить дань материковым государствам, при условии, что те не будут мешать их торговле, чем вести долгие войны за независимость.

 После захвата финикийских городов сначала ассирийцами, а затем персами множество финикийцев, спасаясь от гнета ассирийцев и персидских завоевателей, переселилось на берега Северной Африки. Здесь они построили несколько городов, самым богатым и многолюдным из которых был Карфаген. Постепенно правители Карфагена распространили свою власть на все западные финикийские колонии. К началу V в. до н. э. карфагеняне захватили западную часть Сицилии, Корсику, Балеарские острова, юго-восточное побережье Испании. «Столбы Мелькарта» (Гибралтар) также были в их руках.
 
В 350 г. до н. э. карфагеняне выпустили золотую моменту с изображением, на которой имеется рисунок, интерпретируемый как карта Средиземноморья и Америки, показанной к Западу через Атлантику. Собственно, нет нечего невозможного в том, что карфагеняне плавали далеко на Запад в поиске новых рынков и колоний, и клад на Азорских островах (находящихся примерно на середине пути между Америкой и Европой) доказывает это. Финикийские корабли могли плавать годами. Но и подтверждений, доказывающих плавание карфагенян или финикийцев в Америку не существует – якобы найденные в Америке финикийские надписи считаются подделанными.

Во время падения Ассирии Финикию пытались, но безуспешно, подчинить себе фараоны XXVI династии, затем она была принуждена Навуходоносором к подчинению халдейским царям Нововавилонского царства. Незаметно прошла в Финикии замена вавилонского владычества персидским в 538 г. до н. э. Персидские цари понимали важность обладания береговой полосой с ее богатыми торговыми городами и флотом. Подобно тому, как ассирийский царь Синаххериб, ведя войну у Персидского залива, не мог ничего другого придумать, как заставить финикийских мастеров строить на Евфрате флот, морское могущество персов также зависело исключительно от финикийского флота. У обоих народов общими врагами были греки; поэтому Кир оставил финикийским городам самоуправление, Камбиз не настаивал, когда финикияне наотрез отказались поставить ему флот для похода на Карфаген: ослабление последнего было бы на руку грекам. Зато финикияне охотно несли морскую службу во время греко-персидских войн. Ослабленный ассирийскими и вавилонскими осадами Тир теперь сошел на второстепенную роль: гегемония перешла к Сидону; его царь, непосредственно подчиненный персидскому адмиралу, стоял во главе финикийского флота, имея под собой царей Арада и Тира. Благодаря всему этому и при сравнительно умеренной дани (350 талантов) Сидон скоро достиг большого благосостояния. Здесь персидские цари имели свой парк (парадис).

В Национальном музее Бейрута экспонируются капители персидского типа, обнаруженные в Сидоне. К их числу относится фрагментированная мраморная капитель с протомами быков. Среди всех провинциальных капителей этот памятник является единственным, который полностью копирует классические ордерные формы Ахеменидов V в. до н. э. Это в равной степени относится как к изобразительным, так и к конструктивным элементам.  Капитель из Сидона представляет характерную ахеменидскую композицию из двух сросшихся протом быков. Благодаря высоким шеям между спинами быков появляется «седло» – пространство для поддержки продольной балки. К сожалению, нижняя часть блока не сохранилась. Животные представлены в характерной позе с поджатыми под себя передними ногами и немного опущенными головами. Шеи быков украшает декоративный пояс из чередующихся квадратных ячеек, заполненных розеттами и геометрическим декором. Поджатые ноги животных изображены тщательно и достаточно натуралистично. Примечательна декоративная трактовка шерсти быка в виде горизонтальных рядов волнистых прядей, которые завершаются завитками. Обращает внимание наличие сетки линеарных складок на мордах быков из Сидона, очерчивающих нос, глаза и передний абрис головы.  Находка столь репрезентативной капители позволяет предположить, что она предназначалась для колонного зала или портика провинциального дворца ахеменидского типа в Сидоне.
В северном предместье Сидона обнаруженный храм бога Эшмуна, построенный царем Эшмуназаром II. В храм было принято приносить статуэтки с изображениями тех, кто хочет исцелиться. Таких статуэток найдено немало, среди них очень много изображений детей, лежащих на боку и держащих в руках домашнее животное или небольшой предмет. Эти вотивные скульптуры, по-видимому, были намеренно разбиты после посвящения Эшмуну, а затем церемониально брошены в священный канал, вероятно, имитируя жертвоприношение.
 
В IV в. до н. э. после антиперсидского восстания сидонцы возводят новый храм Эшмуна, выполненный в греко-персидском стиле. В нём обнаружена капитель персидского типа с четырьмя протомами быков из известняка.
 
В 333 г. до н.э., решающая победа, одержанная Александра Македонского над персидским царем Дарием III, открыла Финикию греческому завоевателю. Примечательна осада македонцами Тира, что длилась год, в ходе которой с обеих сторон широко применялись военные машины; при этом военные технологии тирийцев не уступали машинам Архимеда. Среди применяемого тирийцами оружия стоит особо выделить горючие средства, редкие для античной эпохи.

После падения города победители перебили 8 000 мужчин, 2 000 юношей распяли на крестах или повесили, остальных горожан – 30 000 женщин и детей по Арриану, 13 000 по Диодору – продали в рабство. Курций уверяет, что примерно 15 000 тирийцев было спасено жителями Сидона, которые тайно переправили тирийцев в свой город.  Александр заселил Тир населением из окрестных мест, назначил им нового царя – Абдалонима, а сам двинулся в Египет.

После смерти Александра (323 г. до н. э.) Финикия сначала попала под власть Птолемеев из Египта, а затем, после битвы при Панионе (200 г. до н. э.), оказалась под властью Селевкидов, которые упразднили местные монархии и назначили губернаторов для управления финикийскими городами. Во время междоусобий последних Селевкидов финикийским городам удалось приобрести полную автономию; многие из них вместо селевкидской эры вводят новую со времени освобождения: Сидон и Триполь – с 111 г. до н. э., Тир – с 126 г. до н. э.; Арвад еще раньше принял автономную эру 259 г. В то же время на Ливане появились арабские разбойничьи племена, опустошавшие области городов; в последних была анархия и появлялись «тираны» (в Библе и Триполе). Тяжёлым ударом для финикийской торговли стало падение Карфагена, взятого штурмом римлянами и стертого ними с лица земли (146 г. до н. э.); в 86 г. до н. э. до н. э. Финикия была завоёвана царём Великой Армении Тиграном Великим.
 
В результате распространения эллинизации возник греко-финикийский симбиоз искусства и архитектуры, лучше всего иллюстрируемый таким артефактом Национального музея Бейрута как алтарь Эшмуна, более широко известный как «Трибуна Эшмуна» – сооружение из белого мрамора, 2,15 м в длину, 2,26 м в ширину и 2,17 м в высоту, датируемое IV в. до н. э., что стоит на известняковом цоколе с мраморными блоками, что опираются на подпорную стену. Алтарь украшен эллинистическими рельефными скульптурами и обрамлен декоративными лепными украшениями, одно из которых делит алтарь на два отдельных регистра симметричной композиции. Верхний регистр изображает 18 греческих божеств, в том числе двух возниц, окружающих греческого бога Аполлона, который изображен играющим на кифаре (разновидность лиры). Нижний регистр чтит Диониса, который шествует в танце под музыку дудки и кифары.
 
Влияние греческого искусства на местных мастеров демонстрируют представленные  в экспозиции Национального музея Бейрута так называемые престолы Астарты – примерно дюжина «херувимов», найденных в древних финикийских храмах в районах вокруг Сидона, Тира и Умм-эль-Амад, а также мраморная статуя Афродиты и терракотовые фигурки греческих богов из Хараеба.

В 64 г. до н. э. военная экспедиция римского полководца Помпея положила конец анархии, царившей в империи Селевкидов, и Финикия стала частью римского мира. Римское владычество признало городские автономии; но римские гражданские войны продолжали разрушать Финикию до 31 г. до н. э., после чего, во время правления Августа, pax romana окончательно распространился на этот регион. Римляне истребили разбойников и «тиранов». В Финикии стояли легионы и устраивались римские колонии ветеранов. При императоре Адриане Тир получает титул «метрополии финикиян», вероятно, в религиозном отношении (этот титул сохраняется до Александра Севера); появляется высшее духовное лицо «финикарх», о функциях которого ничего неизвестно. Финикийское происхождение имел основатель римской императорской династии Северов Септимий Север.Жители главных финикийских городов Библа, Сидона и Тира удостоились римского гражданства. Эти города являлись центрами гончарной, стекольной и пурпурной промышленности; их гавани служили складами для товаров, импортируемых из Сирии, Персии и Индии. Финикийцы экспортировали в Рим кедр, благовония, украшения, вино и фрукты.
 
Римский период представленный в Национальном музее Бейрута мраморными   саркофагами из города Тира II в. н.э. («Ахилла» и «Пьяных Купидонов»), мраморным бюстом Диониса (Тир, III в. н.э.), а также мозаиками – «Похищение Европы» (Библ, III век н. э.), «Каллиопа и семь мудрецов» (Баальбек, III в. н.э.). После длительной и сложной реставрации доступен для осмотра перенесенный в стены музея римский гипогей – украшенная фресками подземная гробница, найденная недалеко от Тира.
 
Один из каменных саркофагов римского времени, найденных в захоронениях сидонцев, донес до нас изображение одномачтовой ладьи, нос которой украшен гордо вскинутой деревянной головой лошади. Трапециевидные паруса наполнены ветром, рядом пенятся волны.

После смерти императора Феодосия I в 395 г. н. э. Римская империя разделилась на западную и восточную части. Ливанские города были присоединены к Восточной Римской империи (Византии) и обращены в христианство. Артефакты Национального музея Бейрута византийского периода включают: коллекцию монет и украшений, элементы церковного алтаря, а также мозаику «Ревность».

Арабское завоевание Ливана было завершено в 637 г. Тут распространился ислам, арабский язык стал языком администрации, а затем постепенно вытеснил местные диалекты среди населения.  Артефакты периода арабского завоевания и мамлюков включают монеты, золотые украшения и глазурованные терракотовые чаши. Кроме того, в специальном помещении представлено три уникальнейших экспоната: мумифицировавшиеся естественным образом тела троих людей, которые были найдены высоко в горах на севере Ливана (недалеко от одной из реликтовых кедровых рощ). Это тела взрослой женщины и двоих девочек (4 месяцев и полутора лет), старшая из которых, предположительно, является дочерью умершей женщины. Вместе с телами были найдены различные предметы быта: вышитая шелковыми нитями одежда, остатки керамики, документов, продуктов питания. Умершие были христианами-католиками маронитского толка, скрывавшимися в горах от гонений мамлюкских султанов Бейбарса и Калауна и умерших (предположительно, от голода) в 1283 г.

Современными потомками финикийцев считают себя мальтийцы. Также их генетическими потомками являются ливанцы и иорданцы, особенно ливанские христиане-марониты.