Монфисы, возможно, тоже люди. Наверное

                Марте Костюк
     Цензурный подкомитет секции  " Рабочее движение и Кусумда " Таммани - холл собрался в беспросветную ночь по настоятельному требованию Комитета солдатских бабушек, с негодованием обнаруживших в кальсонах, небрежно кем - то забытых в Центральном парке, попрание устоев, разврат и пренебрежение Джонни Деппа, розовенький еле видимый трогательный сосочек подрастающей Лизаветы, сничтожающей ураганом всех Готфриков этого мира, а также гитару и шершавого внука, закаменевшего бараньей башкой мелкотравчатого ( мелкий план да из крупной посуды, как пел в свое время оккупировавший Крещатик медвежонок Пох, сурово обнимая идущую вместе и рядом Диту фон Тиз ) жиденка, окуклившегося в подобие непотребства, кем они все, суки рваные, всегда и были, всей своей говенной семейкой, включая прадедушку, полчкового подлекаря Урганта без имени и отчества, как и полагалось в те страшные годы неудержимого развития Российской империи ( это не я умный, это тетя Юля Латынина высчитала совокупность, демографию и сама же и ушаталась в радиоэфире пониманием грандиозности просранных потенций ). В президиуме восседал в высоченном цилиндре мясник Билл, задумчиво покручивающий пальцем усы. Ему хотелось выстрелить в корявое правдой лицо активистки зарождающегося феминизма, выпершей нафталиненным криолином, раздвигая иссохшей грудью сноровистых помощников Билла : Гаспара О*Брайена, демобилизованного под Шалями дегенеративных писателей современности, Рори Мардорхана, наоборот, завербовавшегося на Север и ожидающего попутной шхуны Волка Ларсена, уже входящей на рейд Кале, где болталась несколько подзабытая  " Золотая лань", обретшая по обету шесть штук муз, не учитывая еще не выслуживших уважения Ди Каприо и прочей шелупони, даже и не считаемой Биллом.
    - Доколе ? - гневно вскричала активистка, стуча зонтиком по голове преподобного Куантико, невзначай прикемарившего у стола президиума.
    - Навсегда, - предположил лорд Фаунтлерой, с кратковременным визитом посетивший Таммани - холл по воле римского папы и короля Георга, а он - Жорж. Вот хоть вывернись наизнанку, но Жорж.
    - Обожди, Старшой, - поднялся Билл, красуясь пестренькой жилеткой впрорезь кафтанца малого, роскошными прорехами зиявшего сбоку и спиной, - не кипешуй пока. Лучше вот сказочку послушай.
    Он веско замолчал. Прохаживаясь, размахивая рукой, нервно подмаргивая парализованному старичку, пристроившемуся у раздолбанной пианолы в инвалидном кресле, мясник говорил. А все слушали, вне всяких сомнений.
    - Нью - Йорк должен выйти из Союза ! - несколько опережая события заорал верткий и тощий Макмурдо, бросая нож, вонзившийся в глаз парализованного старичка, видимо, перепутанного шотландцем с портретом Линкольна.
    - А мамыньки, ухойдакали !
    Билл настороженно прислушался. Но неистовый выкрик более не повторился и он, решил, что послышалось, это ж Диточкина фраза, а какая может быть Дита в конце девятнадцатого века ? Смешно и говорить. Поэтому Билл запел.
    - Горит и кружится планета ...
    - Глохни, - взмолились члены демократической партии, вставая.
    - Ё...й в рот ! - только тут доперло до Ди Каприо. - Мы ж не по - американски ни х...я !
    Они молча переглядывались, жалея, что не родился еще Керви, что мог бы запросто перевести им взад русскую речь этой дежавюстной сказочки, в пику струсившей биться с Тицкой Марте заточенной пиковиной вонзаемой в тугую бочину такой же, но смешнее. Конечно, ноги так же коротки, но у Марты хотя бы мозга погуще, чего себе я сам и желаю.