Марковальдо - 17 Мыльные пузыри - Весна

Итало Кальвино
(перевод с итальянского)

Каждый день почтальон опускал в почтовые ящики жильцов по несколько конвертов, и только в ящике Марковальдо не бывало писем: ему никто никогда не писал, и, если бы не появляющиеся там ежемесячно счета на оплату света и газа, почтовый ящик был бы для него абсолютно бесполезен.

– Папа, почта! – кричит Микелино.

– Очередная реклама, – уточняет он.

В этот раз во все почтовые ящики был опущен сложенный пополам жёлто-голубой листок. В нём сообщалось, что моющее средство марки «Бланкасол» является самым лучшим и тот, кто его предъявит, получит бесплатный пробный образец.

Поскольку листочки были узкие и длинные, они не помещались в почтовые ящики целиком и торчали снаружи. Многие из них валялись под ногами, мятые и скомканные, так как большинство жильцов, открыв ящик, сразу выкидывали из него всю рекламу, не читая. Филиппетто, Пьетруччо и Микелино, подбирая какие-то с земли, какие-то вынимая из ящиков, начали собирать коллекцию рекламных листовок «Бланкасол».
 
– Я собрал больше всех!

– Нет, давай считать! Спорим, у меня больше!

Рекламная кампания «Бланкасол» настойчиво стучалась во все квартиры и подъезды. И братья, подъезд за подъездом, начали обходить квартиры, собирая рекламу этой фирмы. Некоторые из консьержек их прогоняли:

– Баловники! Пришли что-нибудь стащить? Сейчас вызову полицию! – Другие же бывали рады, что они собрали хоть немного рекламного мусора, накапливающегося там каждый день.

К вечеру две тесные комнаты Марковальдо были заполнены голубыми и жёлтыми полосками от «Бланкасол». Дети их считали и пересчитывали, набивая ими пакеты, как кассиры банкнотами.

– Папа, если у нас их уже так много, мы сможем открыть прачечную? – спрашивал Филиппетто.

В те дни в сфере производства моющих средств царило большое оживление. Рекламная кампания «Бланкасол» дала сигнал фирмам-конкурентам. Для продвижения своих продуктов они начали раскладывать во все почтовые ящики города подобные купоны, дающие право на получение бесплатных образцов, которые всё более и более увеличивались в размерах.
 
Дети Марковальдо все последующие дни были заняты большими делами. Почтовые ящики каждое утро расцветали, как персиковые деревья весной: листочки с зелёными, розовыми, лазурными и оранжевыми рисунками обещали белоснежно выстиранное бельё тем, кто использовал «Спумадор» или «Лаволюкс», «Сапональба» или «Лимпиалин». Мальчишечьи коллекции купонов и талонов на подарки пополнялись всё новыми и новыми разделами. В то же время расширялась и территория сбора, распространяясь на подъезды домов соседних улиц.

Безусловно, такие маневры не могли пройти незамеченными. Ребята, живущие по соседству, быстро смекнули, что за охоту вели весь день Микелино с братьями, и вот уже листки, на которые до сих пор никто не обращал внимания, стали желанной добычей и для них. Между различными группами сорванцов наступил период острого соперничества, в котором сбор на чужой территории становился причиной раздоров и стычек. Затем, после серии встреч и переговоров пришли к пониманию, что система организованной охоты более прибыльна, чем один стихийный набег. С тех пор сбор листков стал настолько отлаженным, что, едва разносчик от «Кандофьор» или «Ришаквик» начинал обход подъездов, его путь тотчас засекался, и за ним уже шли по пятам, шаг за шагом. Реклама, не успев опуститься в почтовые ящики, сразу же перекочёвывала в руки мальчишек.

Командовали операцией, как вы понимаете, Филиппетто, Пьетруччо и Микелино, потому что это была их идея. Удалось даже убедить остальных детей, что купоны - общее достояние, и поэтому их нужно хранить в одном месте.

– Как в банке! – уточнил Пьетруччо.
 
– Мы владельцы прачечной или банка? – переспросил Микелино.
 
– В любом случае, мы - миллионеры!

Ребята не спали от возбуждения, строя планы на будущее:

– Мы отоварим все купоны и соберём в одном месте огромное количество стирального порошка!

– Где мы всё это будем хранить?

– Мы арендуем склад!

– А почему не целый корабль?

Каждая рекламная кампания, как цветы или фрукты, сезонна. Через несколько недель реклама моющих средств закончилась, и в почтовых ящиках стали попадаться только извещения о средствах от мозолей.

– Будем собирать и эти! – предложил кто-то. Но победила идея бросить все силы на получение богатств, заключённых в моющих средствах. Следовало обойти все заранее определённые магазины для получения пробных образцов по каждому купону. Но этот новый этап их плана, с виду очень лёгкий, оказался гораздо более длинным и сложным, чем первый.

Операции проводились в строго определённом порядке: каждый человек из команды мог заходить в каждый магазин только один раз. Можно было предъявить три или четыре купона сразу, однако все различных марок, и если продавцы не захотят дать пробные образцы сразу по нескольким купонам разных брендов, то надо было говорить так: «моя мама хотела бы опробовать все, чтобы понять, какой лучше».

Дело осложнялось ещё и тем, что во многих магазинах бесплатный пробный образец давали только посетителям, сделавшим покупки. Никогда раньше мамы не видели, чтобы их дети так горели желанием сходить в магазин.

Таким образом, превращение подарков в товар растягивалось надолго и требовало дополнительных расходов, ввиду того, что заказов на покупки и, соответственно, денег матерями давалось мало, а магазинов нужно было обойти много. Чтобы получить необходимый оборотный капитал, не было другого способа, как немедленно начать реализацию третьего этапа плана, то есть, собственно, продажу уже собранных моющих средств.

Решили пойти продавать по домам, звоня в двери квартир.

– Синьора! Вас интересует новое средство? Ваше бельё будет идеально чистым! – и протягивали коробочку «Ришаквик» или пакетик «Бланкасол».
 
– Да, да, спасибо, – говорил кто-нибудь и, взяв образец, захлопывал перед ними дверь.

– Как? А заплатить?! – дети начинали изо всех сил колотить в дверь, пока та снова не открывалась.

– Заплатить? Это разве не бесплатно? Убирайтесь отсюда, плутишки!

Дело в том, что как раз в эти дни начали обходить дома агенты, отвечающие за различные бренды моющих средств, и предлагали получить образцы бесплатно: это была новая рекламная акция по презентации моющих средств, ввиду мало-эффективности кампании распространения купонов через почтовые ящики.

Дом Марковальдо казался похожим на склад бакалейной лавки, полный продукции фирм «Кандофьор», «Лимпиалин», «Лаволюкс». Но из всего этого количества товара не было продано ни на грош – образцы превратились в предметы, которые можно только подарить и доставляющие их хозяевам столько же пользы, как, скажем, вода из фонтанов.

Разумеется, среди распространителей рекламной продукции не замедлили распространиться слухи, что некие ребята следуют тем же самым маршрутом, обходя один за другим подъезды, и продавая те же самые продукты, которые они сами предлагали бесплатно. В мире торговли среди конкурентов часты взаимные подозрения, недоверие и пессимизм: пошли слухи, что агентам, которые предлагали образцы бесплатно, люди отвечали, что они им не нужны, а у тех, кто за них просил плату, покупали. Для прояснения ситуации различные фирмы объединили усилия, были проведены консультации со специалистами по изучению рынка и вывод, к которому пришли, был таков: нечестная конкуренция могла осуществляться только скупщиками краденого товара. Полиция, получая регулярные жалобы на неизвестных, начала обходить окрестности в поисках жуликов и выявления их тайника с краденым.

Моющее средство становилось опаснее динамита. Марковальдо испугался:

– Я боле не потерплю ни грамма этих порошков в своём доме! – Но никто не знал, куда его девать - во всём доме он никому не был нужен. Было решено, что дети пойдут и выбросят всё это в реку.

...В предрассветный час на мост заехала тележка, которую спереди тянул Пьетруччо, а сзади толкали его братья. Она была доверху нагружена коробками продукции «Сапональба» и «Лаволюкс». За ней двигалась такая же, которую тащил Угуччоне, сын консьержки из дома напротив, а за ними ещё и ещё. На середине моста они остановились, подождали пока проедет чересчур любопытный велосипедист, с удивлением оборачивавшийся на них, и затем Микелино, скомандовав:

– Давай! – первым начал бросать коробки в реку.
 
– Глупый! Разве не видишь, что они не тонут? – крикнул Филиппетто. – Надо выбрасывать в реку порошок, а не коробки!

Из открываемых одна за другой коробок медленно рассыпалось белое облако. Оно опускалось на воду и, поначалу, казалось, поглощалось рекой, однако через мгновение вновь появлялось на поверхности большим количеством пузырьков, а затем снова уходило в глубину.

 – Вот это совсем другое дело! – ребята с энтузиазмом продолжили высыпать десятки тысяч грамм в воду.

– Посмотрите туда! – воскликнул Микелино, показывая вниз.

Ниже по течению была стремнина. В месте, где поток ускорялся, пузырьки не появлялись, но снова всплывали на поверхность чуть ниже по течению и становились большими пузырями, которые надувались и пенились. Мыльная волна поднималась и увеличивалась в размерах, белоснежная и пышная, как пена под кистью брадобрея. Казалось, порошки конкурентов упрямо ставили цель доказать своё превосходство в шипении и бурлении: река переполнялась мыльной пеной, выплёскивая её на набережные и причалы. Завидев это, рыбаки, встречавшие утреннюю зорьку, быстро собирали удочки и бежали прочь.

В утреннем воздухе почувствовалось первое дуновение ветерка. Гроздья пузырей стали отрываться от поверхности воды и, почти невесомые, полетели ввысь, увлекаемые воздушным потоком. Рассветные лучи раскрашивали пузыри в розовый цвет. Дети завороженно глядели на то, как они проплывали над их головами и восторженные крики вырывались из их уст.

Пузыри летели над городом, следуя за невидимой траекторией воздушных потоков, проникая в пространства улиц на высоте крыш и избегая губительных для них прикосновений к карнизам и водосточным желобам. Поначалу летящие кучно, теперь они рассыпались в стороны: пузыри летели каждый сам по себе, и, придерживаясь каждый своего маршрута, отличного по высоте, скорости и траектории, блуждали по воздуху. Они, можно сказать, размножались: собственно, это было именно так - река продолжала выделять пену, как кастрюля с убегающим на огне молоком. И ветер, ветер подхватывал их, растягивая в радужные гирлянды, и гроздьями уносил в вышину. Они радостно играли в уже завладевших городом и рекой косых солнечных лучах, которые, отражаясь от крыш, наполняли светом небо выше проводов и антенн.

Внизу тёмные силуэты рабочих на тарахтящих мопедах спешили на заводы, и зелёно-лазоревый рой пузырей следовал за ними, как будто каждый из них тащил за собой гроздья воздушных шариков, привязанных к рулю длинной невидимой нитью.

В трамвае, полном людей, раздались голоса:

– Смотрите! Смотрите! Что это там наверху? – Вагоновожатый остановил трамвай и выбежал на улицу. За ним высыпали пассажиры и стали смотреть в небо. Остановились велосипеды, мопеды, автомобили, замерли продавцы газет, булочники и ранние прохожие, среди них и Марковальдо, шедший на работу. Все, задрав голову, стали следить за полётом загадочных сфер.

– Война, атомная война! – заголосила старушка, и страх овладел людьми. Кто-то замечал опускающийся пузырь и отбегал от него, крича: – Спасайтесь, он радиоактивный!

Но пузыри продолжали свой порхающий полёт, радужные, невесомые и настолько хрупкие, что достаточно было лёгкого дуновения и - пум! - они мгновенно исчезали. Чувство тревоги среди людей стало затихать.

– Да какие же они радиоактивные! Это всего лишь мыло! Мыльные пузыри, какие пускают дети! – и бурная радость овладела ими. – Смотрите, какой! И вон тот! И этот! – они увидели летящие пузыри огромных, невероятных размеров. Соприкасаясь друг с другом, они объединялись, становясь двойными и тройными. И небо, и крыши высотных зданий через эти прозрачные купола приобретали вид, форму и цвет, доселе не виданные.

Начиналась рабочая смена и, как обычно, из заводских труб повалил чёрный дым. Стаи пузырей встретились с облаками дыма, и небо разделилось пополам, с одной стороны наполненное чёрными клубами, с другой - потоком радужной пены. Во встречных потоках ветра они боролись между собой, и на мгновение, лишь на мгновение, показалось, что верхушки дымовых труб были захвачены мыльными пузырями. Но тотчас началось смешение дыма, что поглотил радугу пены, с мыльными шарами, поглотившими завесу частиц сажи, и уже ничего не возможно было разобрать. Марковальдо вглядывался и вглядывался в небо, пока окончательно не потерял из виду последние пузыри, и где был теперь лишь только дым, дым, дым...