Виридиана

Виридиана
Режиссёр Луис Бунюэль

     Были времена, когда фильмы вызывали скандалы и на долгие годы попадали под запрет. Луис Бунюэль снял в 1961 году черно-белый фильм, оскорбивший чувства католической церкви и диктатора Франко. Получив золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля, произведение оказалось навеки запрещённым в Испании, но победило Франко в битве кто-кого,  поскольку человек смертен, даже если отказывается принять в дар черепаху, живущую сто пятьдесят лет, чтобы не оплакивать ее кончину.

     Инкриминировали фильму сатиру вплоть до глумления и разнообразную аморальность, не столь распространённую в те времена официально. Много о нем написано, но ценность талантливых вещей в том, что они всегда позволяют увидеть в них какой-то новый оттенок, сочетание цветов или закономерность.  Они перерастают своего автора и время, начиная говорить самостоятельно.

     Если абстрагироваться от уже заболтанной социальной и антиклерикальной ноты, задаешься вопросом, что вообще сделало Бунюэля в компании с Сальвадором Дали родителями сюрреализма?  Почему возникла бритва, режущая глаз и все последующее?

    Спустя шестьдесят лет смотря Виридиану, я вижу картину вечных человеческих заблуждений и глупости, сливающихся в абсурд.  Сон разума рождающий чудовищ.  Равно неумны грех и добродетель, мужчины и женщины, взрослые и дети, богачи и нищие.  Ничто не способно спасти и дать смысл лишь потому, что тонет в глупости.  Логическая нить обрывается в каждом из начинаний, - будь оно с добрыми намерениями, попыткой улучшения, либо грабежа, убийства, воровства. Любовь вырождается в самоубийство и преступление, благочестие в святошество, деловитость в самодовольство.  Пир нищих под хор Аллилуйя скорее не о бездарности хамов нуворишей, знакомых и нам до тошноты, сколько о картине всеобщего мирового свинства человечества, не способного разумно жить.  Бегство от этого безумия возможно лишь в ещё большее - сюрреализм и абсурд, где все же остаётся место эстетике, а значит - художнику.

     Чёрно-белое изображение в этом фильме пронзительно своей  испанской, но не голливудской красотой тонов, освещения и содержания кадра.  За ним стоят великие живописцы и графика Гойи, что неожиданно заставляет меня подумать о черно-белом шедевре Джима Джармуша - Мертвец.  Оба фильма пронизаны культурой, из которой выросли: вестерн, роуд-муви, Блейк и Игги Поп у Джармуша  и тень Дон Кихота, Капричос и незримые усы Дали у Бунюэля.  Возможно отстранённость роднит эти фильмы, составляя для меня единую дилогию, две притчи о человеке.

Печально думать о том, что не увидеть всходов на засохшей ниве нашей собственной культуры. 
Вот, пожалуй, Кончаловскому хотелось  тоже запечатлеть себя в черно-белом сюжете с претензией на вечность, но пришлось остаться в национальных и временных рамках.  Не помог и Микеланджело в цвете стать общечеловеческим.
Так уж выпало: и вспоминается Блейк.