Их премии

Сергей Иванович Кандыба не очень любил Северное Причерноморье. Он любил крымское побережье, но у его супруги Зинаиды отпуск в этом году выпал на июнь месяц. Его Зиночка очень любила море, но в июне в Крыму вода ещё не прогретая, всего 17-20 градусов, с её цисталгией не поплаваешь и что делать? Летать Сергей не любил, его ужасно тошнило во время полётов и не помогали никакие препараты. А Зина просто боялась перелёты на подсознательном уровне. Вот тут-то о себе напомнил городок Тихая Пристань на берегу Тендровского залива Чёрного моря. Сергей Иванович в детстве страдал болезнью коленных суставов гонартрозом, уже в 8 лет он получил третью группу инвалидности, а на ноги его поставили вода и грязи этого залива. Два года подряд маленького Серёжу отправляли на всё лето в санаторий «Алые паруса», а позже родители возили его частным образом, поэтому ему было известно, что уже в первой декаде июня вода в Тендровском заливе прогревалась до двадцати четырёх градусов и выше. Так они и оказались в съёмном домике на тихой улочке в Тихой Пристани.
***
Со своей Зиночкой Сергей Иванович познакомился совершенно случайно (хотя встреча с судьбой иною быть и не может), они были представителями разных творческих кругов. Он в то время был начинающим художником, только-только окончившим Слобожанское художественное училище, а она на тот момент преподаватель литературы в школе и литератор по совместительству. А объединила их третья стихия – муза Талия. Он тогда пришёл в театр Музыкальной комедии на оперетту «Летучая мышь», полюбоваться игрой очаровательной Натальи Ларкиной, которая исполняла роль Адели. И вот там-то во время антракта он вышел в фойе и остолбенел. Перед зеркалом стояла молодая девушка лет двадцати-двадцати пяти и, придерживая одной рукой пышную копну тёмных волос, другой рукой расчёсывала её. Сходство с автопортретом Зинаиды Серебряковой «За туалетом» было настолько сильным, что Сергей Кандыба не смог пройти мимо и отважился познакомиться с этой пышноволосой красавицей. Он подошёл и напрямую спросил:
- Девушка, а вам никто не говорил, что вы похожи на Зинаиду Серебрякову?
Девушка на миг опешила, а потом, улыбнувшись, сказала:
- Почему похожа? Меня зовут Зинаида Серебрякова.
Сергей Иванович тогда рассмеялся, думая, что девушка шутит. Но когда она показала ему свой членский билет литературного объединения «Сиверко», он поразился, чёрным по белому там было написано – Серебрякова Зинаида, правда отчество «подкачало», не давая полного паспортного сходства, там значилось Адамовна. Но как оказалось, никакого отношения к художнице она не имеет и вообще даже не знала, что таковая существовала в природе. И, тем не менее, они разговорились, и после спектакля Сергей повёл провожать Зиночку домой, преподнеся ей букет тюльпанов, который изначально планировал вручить Адели, вернее Наталье Ларкиной. А через год они поженились, и Сергей Иванович сам предложил Зине сохранить свою девичью фамилию. Ему льстило быть мужем «Зинаиды Серебряковой». Да и супруга особо и не стремилась к смене фамилии, к тому времени у неё уже было немало публикаций в литературных изданиях и даже один авторский сборник, а смена вывески, когда у тебя уже есть какое-то имя в творческих кругах – нежелательна… Хотя, само собой, появившиеся через год разнополые близнецы записаны были на фамилию отца.
***
По старой традиции Сергей Иванович, собираясь на отдых, не стал перегружать себя работой, брать холсты и краски, чтобы устраивать на побережье пленэры, а просто взял пачку листов размером в четверть ватмановского формата, эскизы, карандаши и уголь. Когда в семье красивая молодая женщина, то отправляясь на курорт, одним чемоданом не отделаешься, а когда у тебя ещё и двое детишек-двойняшек, то тем паче. Места для холстов не было, но это не расстраивало Сергея Кандыбу, на отдыхе нужно отдыхать. Перед тем, как отправляться, супруги изучили рынок недвижимости, промониторили цены и нашли прекрасный гостевой домик из двух комнат и кухоньки на берегу моря, к тому же во дворе был бассейн (в принципе на берегу моря это поначалу казалось излишеством). Улица так и называлась Набережная, они посмотрели яндекс-карту, и убедились, что домик находится через дорогу от водной поверхности, но вот спутник карту посмотреть не догадались. Когда они приехали и нашли свой домик, двойняшки Миша и Маша разочарованно вздохнули, напротив домика от порта и на полкилометра вдоль береговой линии росли заросли тростника и камышей. Но домик им понравился, круглосуточный супермаркет был не так далеко, а на пляж пять-семь минут ходьбы, что в одну сторону на «детский», что в другую на «взрослый». После возвращения по жаркой улице от моря к домику, бассейн уже не казался излишеством. Воды Тендровского залива почему считались лечебными? Потому что помимо лечебных водорослей в заливе находится большая колония медуз, огромных и разноцветных. Говорят, что выделения этих медуз «удобряют» воду и делают её полезной для радикулитчиков, остеохондрозников и других больных, которым не дают покоя воспалённые суставы. Многие курортники брезгуют или боятся медуз, особи которых иногда попадались размером с бультерьера. Но только не дети Кандыбы. Миша и Маша полюбили именно детский пляж, вода там хоть и желтоватая, но прозрачная, а поэтому догонялки с медузами у них была главной забавой. На взрослом же пляже за портом вода была мутная, и охота на медуз больше напоминала игру в жмурки.
А отдых, тем не менее, удался. Ежедневные водные процедуры и солнечные ванны, а так же ежевечерний променад по набережной в тени густых платанов – делали отдых по-настоящему расслабляющим, умиротворяющим. Но за два дня до конца отдыха летнее настроение было необратимо испорчено.
Этим утром ему позвонила редактор городского радио Татьяна Сергеевна Светлановская с просьбой высказаться по поводу его победы в художественном конкурсе на соискание премии имени Рувима Мацкина. С Татьяной Светлановской он давно дружил, они познакомились ещё в ту пору, когда его картины продавались с трудом. Потом всё как-то резко изменилось в один момент, неожиданно для самого Сергея стали раскупаться его полотна, нарисованные в мастихиновой технике, а затем как-то быстро были выкуплены все его остальные произведения, и как следствие, постепенно образовалась очередь на ещё не нарисованные. Некоторые его друзья даже сообщали, что те акварели, которые он раздавал направо и налево на заре своего становления, пытаются скупить некие ушлые перекупщики. В связи с этим благосостояние семьи росло и постепенно они перебрались из двухкомнатной хрущёвки в районе аэропорта в дом Ржепишевского со скульптурами на улице Рымарской, в четырёхкомнатную квартиру с двумя балконами. Чуть позже появился загородный домик на краю леса в Прелюбодеевке, а потом ещё одна небольшая дачка на берегу Половецкого водохранилища. Но Кандыба никогда не зазнавался и очень тепло относился к тем людям, которые в своё время поддержали его, поверили в него, делали ободряющие прогнозы, которые со временем оправдались. Светлановская была одним из таких людей, чьей дружбой он дорожил.
В этот день, ещё не было даже 11 часов, Татьяна Сергеевна позвонила и сообщила:
- Сергей Иванович, поздравляю Вас с победой в конкурсе имени Мацкина! Что вы можете сказать по этому поводу?
А что он мог сказать? Эту художественную премию учредили в конце прошлого года, Рувим Израилевич Мацкин – слобожанский художник, эмигрировавший в землю обетованную в конце 80-х годов, он в своё время нарисовал очень много заметных портретов рабочего люда и инженерно-технических работников, и поэтому премия была посвящена человеку труда. Сергей решил поучаствовать в конкурсе опять же из-за Серебряковой, которую считал своим творческим талисманом. Дело в том, что учредителем премии был директор Слобожанского Тракторного завода Сергей Алексеевич Серебряков, что Кандыба посчитал добрым знаком. И он предоставил для конкурса написанный в прошлом году портрет забойщика, которого срисовал с молодого Булдакова, игравшего роль шахтёра в фильме «Восемь дней надежды». Полотно, как казалось Сергею Ивановичу, удалось на славу. И не успела уйти картина в частные руки по той причине, что была на полгода задействована в тематической экспозиции в художественном музее. Члены комиссии, которые видели этот портрет, прочили победу именно ему… Но Сергей Иванович не владел информацией, он даже не знал, что комиссия заседала вчера, именно это и сообщил он Татьяне Сергеевне.
- Татьяна Сергеевна, а точно я победитель?
- Ну мне передали имена трёх авторов-лауреатов, а у кого какое место, я не знаю.
И всё же, после того, как он повесил трубку, червь любопытства зашевелился в его башке, и он решил позвонить своему наставнику Михайлову Борису Андрониковичу, который входил в комиссию. Трубку сняли, и раздался весёлый вскрик:
- О, старик, привет, а я сам хотел тебя набрать, поздравить, да всё что-то отвлекает!
- Борис Андроникович, а с чем хотите поздравить? – спросил Сергей.
- Как с чем, вчера же комиссия заседала, у тебя второе место!
- Как второе? – у Кандыбы от неожиданности ёкнуло сердце. – А первое тогда у кого?
- Старик, первое место у Светланы Аксаевой, – сказал Михайлов, – ты, конечно, извини, было восемь голосов за тебя и один за Светлану. Но этот голос был голосом самого Серебрякова.
И Сергей Иванович всё понял. Дело в том, что Светлана Васильевна, как раз из разряда тех художников, которые от слова худо... Её полотна были сродни низкопробному плакатному искусству, рисовала она много, но коммерческим успехом никогда не пользовалась. Назвать её начинающей давно нельзя: Галине уже сорок пять лет, она работает в художественном отделе СТЗ, но согласно своему таланту, транспорантщицей. Её картина, предоставленная на соискание премии, называлась: «Портрет директора Слобожанского тракторного завода Серебрякова С. А.». Комментарии, как говорится, излишние.
- Зато, старик, мы под шумок выбили ещё одну вторую премию, – добавил Борис Андроникович, – так что вы с Юлием Клебой получите вместе по пять тысяч, ну а первая премия десять тысяч достанется Аксаевой.
Но дело было не в деньгах, дело было в принципе. Зачем устраивать конкурс, просто возьми, да заплати художнику, написавшему твой портрет, если он тебя не пугает. А то, что Аксаева печально известна своими ужасными портретами, знают все, чего стоила только её подборка акварельных портретов литераторов, которые она наваяла под флеш-моб «Нарисуй писателя», ещё ни разу такого стыда Сергей Иванович не испытывал при просмотре чужих работ, как на той выставке… И тут на тебе – победитель!
От накатившей на него злости у Кандыбы разболелась поясница и он, прихватив Мишу и Машу, отправился на пляж искать Зинаиду, которая ещё час назад ушла принимать солнечные ванны.
На пляже, найдя супругу, Сергей бросил сумку возле её вещей, и войдя в воду, наказал детям, чтобы держались возле матери, пошёл на «глубину». Тендровский залив известен в первую очередь своей мелкотой, а море на детском пляже было ещё более мелким, чем на взрослом. Кандыба отошёл приблизительно метров на 150, но вода едва доставала пояса. И тут вдруг Сергей Иванович схватил за шляпку мимо проплывающую медузу и вытянул её из воды. Из её щупалец сразу же потекли тоненькие молочные струи стрекательного яда. Сергей, как заправский радикулитчик, словно банным веником начал хлестать себя медузой по пояснице, обычно он эту процедуру выполнял два раза, хлестнув себя сначала справа, потом слева, но сегодня на него накатило. От злости он хлестал себя и хлестал. А потом, устав, бросил медузу в воду. Та, приходя в себя после пережитой экзекуции, попыталась уплыть, но ей под зонтик попал воздух и она, бессильно шевеля щупальцами, не могла погрузиться в воду. Немного успокоившийся Сергей Иванович перевернул головку медузы вниз, пузырьки воздуха вышли, и он отпустил её, и та, как ни в чём не бывало, поплыла по своим медузьим делам.
Только вечером он поделился своими мыслями по поводу несправедливости с Зинаидой, но та сказала:
- Ничего, пять тысяч – тоже деньги!
- Зиночка, но разве дело в деньгах, разве мне не хватает денег в жизни? Просто такие конкурсы – это ведь сплошная профанация искусства. Неужели ты не понимаешь, что теперь этот горе-лауреат пойдёт трясти своим дипломом в отдел культуры, в союз художников, в культурные фонды с требованием помочь ей в организации выставок. Есть люди пишущие так, что обыватель ничего не понимает, но не понять, что «картины» Светланы – просто беспомощная мазня, невозможно даже грузчику в третьем поколении… Аксаева – это словно повар, который упорно пытается приготовить шницель, а у него получается то стелька, то подошва кирзового сапога…
…Зина была далека от изобразительного искусства, хотя и гордилась своим мужем и его творчеством…
Ближе к вечеру Кандыба решил: на вручение премии он не пойдёт.
***
Оставшиеся два дня протекли для Кандыбы в какой-то фрустрации. Потом дорога, которая прошла в полубреду. И только когда они приехали домой, не разложив свой чемодан, Сергей Иванович прошёл в мастерскую и достал из заначки припрятанную пачку сигарет, которую заныкал, когда бросал курить в прошлом году. В расстроенных чувствах Сергей Иванович вышел на балкон с видом на областную слобожанскую филармонию и закурил.
Выкурив две сигареты, он огляделся и вдруг на маленьком столике в углу балкона увидел потрёпанную книжку в мягком переплёте. Хоть убей, он не помнил такой. Откуда она тут взялась? Дети здесь не бывают, Зина тоже больше любит другой балкон, который выходит в уютный двор… Он взял книжку с расслоившимся на обложке ламинатом в руки, и прочитал название – Зиновий Паперный «Музыка играет так весело». Сергей открыл книгу, сперва шли пародии, перелистнул дальше, а там анекдоты из жизни, он начал читать, милые забавные моменты из жизни Маяковского и Светлова, Чуковского и Блока. И вдруг на глаза попалось небольшое воспоминание об Ахматовой: «Однажды при Анне Ахматовой стали обсуждать, кому справедливо, а кому несправедливо дали Сталинскую премию.
- Оставьте, – сказала Анна Андреевна, – их премии, кому хотят, тому дают».
«Какая мудрая женщина», – подумал Сергей Иванович, он скомкал пачку с оставшимися сигаретами и пошёл в мастерскую, рассматривать полотно, которое оставил незаконченным, уезжая в отпуск. На холсте, на фоне Покровского монастыря был изображён демонтаж памятника «Установление советской власти». Это была вторая картина диптиха. Первая, написанная год назад, изображала снос куполов Озерянского храма в 1929 году. Осмотрев картину, он, выдавив небольшое количество красок на палитру, взял мастихин и аккуратно подправил контуры памятника, который в народе называли «Трое из ломбарда». Потом удовлетворённо хмыкнув, пошёл принимать душ.
***
Премию Кандыба всё таки получил, тут же передав конверт с деньгами представителю художественной студии при Дворце детско-юношеского творчества Коминтерновского района, в которой когда-то занимался сам.
А когда ему через год предложили войти в комиссию по присуждению премии имени Рувима Мацкина, он, рассмеявшись, ответил:
- Ну уж нет, ребята! У вас есть Сергей Алексеевич Серебряков, его премия, пусть сам выбирает…
Больше в творческих конкурсах родного города Кандыба не участвовал.