Мужская солидарность

С Василием Кузьмичём мы познакомились случайно. В одну из пятниц холодного и мокрого октября я шёл домой по натоптанной кривой после очередного большого праздника. В этот раз мы с мужиками отмечали продажу ржавой колымаги токаря Ваньки. Продавал он свою "копейку" долго и мучительно, поэтому провожали её в добрый путь основательно, чтобы уж наверняка.

Чем ближе подходил я к своему двору, тем активнее шевелился мозг, пытаясь найти спасение. Дома меня ждала строгая жена Наташка и её группа поддержки - Полинка и Дашка - наши пятилетние пигалицы, решившие сразу после рождения, что воспитывать папу надо сообща. И ни одного мужика. Ни одного небритого алкаша, кроме меня! В общем, солидарностью в доме не пахло.

Он сидел на скамейке, с жадностью что-то жуя и дрожа от холода. Маленький, рыжий, неказистый и грязный. Увидев человека, он хотел подскочить и убежать, но оценив мой вяло текущий образ, передумал и продолжил трапезу. Кузьмич был котёнком месяцев трех от роду, вероятно, живущим в нашем подвале и кормящимся из рук сердобольных бабушек.

Что-то человеческое проснулось в моём пьяном теле.
 - Кис-кис-кис, рыжий, поди сюда, - сказал я, подсев рядом с ним на сырую скамейку.
 - Мяяяу! - ответил протяжно котенок и, забравшись на колени, свернулся в клубок.
Так зародилась настоящая мужская дружба.

Домой я пришёл уже не один. Как только из открытой двери показались суровые лица женского батальона, я вытащил из-за пазухи тяжёлую артиллерию. Котенок сразил наповал детей и сильно озадачил их предводителя - маму.
 - Мы с тобой ещё разберёмся, иди ужинай, - буркнула под нос Наташка и, забрав из рук рыжего, скрылась в ванной вместе с девчонками. Один-ноль в мою пользу.

Через некоторое время котёнок, замотанный в большое махровое полотенце, сладко сопел на диване. Рядом восседал семейный совет, на котором мнение не совсем ещё трезвого папы не учитывалось.
 - Девочки, вы понимаете, что это не игрушка, а живой кот? - начала беседу Наташка. - За ним нужно ухаживать, вовремя кормить и...
Полинка и Дашка перебили мать, в один голос прокричав: "Мы всё будем делать сами!" Я им поддакивал, кивая пьяной лохматой головой.
Она ещё пыталась как-то возразить, но, поняв, что большинство всё равно победит, сдалась.

Рыжий тут же был назван Васькой. Полинка решила, что он сын дворового кота Кузьмы, а, значит, Василий у нас по отцу будет Кузьмичем.
Так в доме появился ещё один мужик.

Время шло, Василий из маленького рыжего комочка постепенно превращался в большую наглую морду. Почти все заботы о нём легли на мои плечи, потому что особым уважением и любовью он воспылал ко мне, а женскую часть семьи смиренно терпел, позволяя иногда погладить себя и потеребить за ушами. Пьяным я стал возвращаться всё реже, а когда такое случалось, и дома ждал разбор полётов, к пыхтящей от злости Наташке подскакивал Василий Кузьмич и начинал старательно тереться о ноги. Внимание переключалось на кота, Наташкины щёки сдувались, и жизнь моя была снова спасена. Я подмигивал рыжему спасителю и уносил ноги в сторону спальни. А у благоверной моей есть золотое правило – спящих не кантовать.
 
В апреле Василий Кузьмич поставил первую метку. Под горячую струю попали новые итальянские сапоги Наташи. Кузьмич спрятался в кладовой, Полинка и Дашка закрылись в детской. Спасать ситуацию и кота пришлось мне, мужская солидарность всё-таки. После протирания сапог уксусом и нашатырным спиртом пришлось благополучно перевезти их на дачу. А ведь я всегда говорил жене, что итальянцы не умеют шить обувь, то ли дело советские сапожники - ботинки бати в деревне навоз топтали, и целёхоньки!

Второй жертвой Василия стал Дашкин любимый рюкзак. Над ним колдовать не стали, сразу выбросили в мусоропровод под дикий дочкин рёв. Вечером Наташка постановила - Кузьмич подлежит принудительной кастрации. Все проголосовали единогласно, кроме нас с Василием. Ночью в знак протеста он поставил контрольную метку на подушку палача. Я взял на заметку его способ мести.

Утром меня с Кузьмичём в переноске выставили за порог квартиры. Вернуться мы туда могли только через кастрацию или Наташкин труп. Больше часа мы сидели в машине, поглядывая друг на друга понимающими глазами и обдумывая план действий. В общем, решили с Кузьмичем отдохнуть от всех женщин и поехали на дачу,заехав по пути в магазин за пивом и настоящей мужицкой едой - колбасой, пельменями и вискасом. Вдали от городской суеты мы должны были принять самое важное решение в жизни Василия.

Домой вернулись через два дня. Весёлые, отдохнувшие и с яйцами. Дверь открыла заплаканная Наташа, где-то в глубине квартиры шмыгали носами Полинка с Дашкой. Живыми нас встретить уже не надеялись.
Наташка кинулась обниматься, целоваться и причитать. А рядом со мной стояла большая новая переноска, в которой смирно ожидали своего выхода Василий Кузьмич и Муся - молодая стерилизованная кошка из городского приюта. Ну, а что? Мужская солидарность!