Стренжер ин зе ку... Вечер

      Я парю над пушистыми холмами нашего огромного дивана, покрытого искусственной тигровой шкурой. Моё тело легко и прозрачно, как звонкая хрустальная пыль на закате, подсвеченная последним лучом уходящего на покой солнца. Мой покой безмятежен и чист.

      На кухне колосится пшеница, зреют корнеплоды и картофель, курица заносчиво материт индюшку, что та встряла в их куриное общество совсем зря, что без неё, индюшки, куры со всем бы справились сами.

      Неподалёку от огорода на зелёных холмах пасутся свиньи и коровы. Коровы отдают молоко, а свиньи отдают людям себя, радостно уходя в реинкарнацию, потому что в следующей жизни они смогут стать людьми и тоже есть свиней, но это уже другая история.

      На квадратной яблоне из картона блестят золотые яблоки, сверкают обеими сторонами — аверсом и реверсом, каким боком попадают на солнце, таким и сверкают. Их хоть сейчас срывай и в кошелёк складывай, но, вот незадача, за яблоки в магазинах ничего не продают. Придётся их съесть самим.

      Недалеко от океана, рядом с раковиной стоит одинокая пластилиновая пальма. Она почти не даёт тени, зато даёт бананы, запакованные для сохранности аромата в полиэтиленовый пакет. Бананы жадные на аромат — не любят, когда их нюхает весь дом, дарят его только тому единственному, кто их любит есть, в полночь украдкой пробравшись на кухню и спрятавшись за раскидистыми кустами петрушки и укропа.

      В прихожей с непривычки может пойти кругом голова. Ещё бы! В нашей прихожей полное Таро — все Семьдесят Восемь Дверей и все входные. Или выходные. В смысле, что из них можно выйти, а не то, что выйти можно только в нерабочие дни. Вот как раз в нерабочие дни хорошо дома сидеть и не выходить никуда.

      Люблю смотреть в приоткрытую дверь, когда кто-нибудь приходит. Обычно мы с Большим Чёрным Котом выглядываем в одну из семидесяти восьми дверей, в зависимости от того, которая сегодня работает входной, а к нам по длинному коридору из подъезда идёт гость или обиталец нашей квартиры. Нам с Котом интересен процесс проявления в нашей реальности нового персонажа, правда, никто больше наш интерес не разделяет.

      Выйти из нашей прихожей можно в любую дверь. Никогда не знаешь, какая из них откроется, пока не возьмёшься за ручку, чтобы её открыть. Можно выйти полным Дураком, а можно Отшельником. Люблю выходить Императрицей или даже Дьяволом, но чаще бывает, мы выходим простыми тройками или шестёрками, лучше, когда девятками. А вот Десятками получается всё больше входить. Впрочем, главное, чтобы Башня не рассыпалась в прах ровненько над головой входящего.

      А в комнате у дочери поёт Сольвейг и гномы стройными рядами водят хоровод в пещере горного короля под её письменным столом. Иногда гномы устраивают дебош и безобразничают прямо там же под столом, приходится убирать за ними нечистоты.

      Впрочем, гномы каждый раз клянутся, что это не они, а старая Кошка-мать. Но я знаю, что Кошка-мать обитает на высокой трёхстворчатой горе, на самой вершине, где у неё гнездо. Она почти не спускается в долину реки, протекающей из коридорной двери к двери балкона. Кошка-мать сидит на своём шкафу, щурится на закатное солнце и цокает языком на пролетающих мимо балкона голубей. Она мудрая — знает, что до голубей не допрыгнуть, как ни старайся.

      На голубых холмах моего дивана, с которого через порталы дверей можно увидеть, как Кошка-мать умывается на вершине своей трёхстворчатой горы, рядом со мной свернулся мудрый Золотой Кот и его две Золотые Дочери. Редкий день, когда они собираются втроём на пушистой тигриной шкуре, чтобы порадовать Мироздание красотой своих золотых одеяний.

      Три золотых зверя, шесть оливковых глаз, шесть ушей с кисточками и три длиннющих пушистых хвоста — и всё это великолепие сворачивается в три золотых шапки. Их можно нахлобучить себе на голову и мирно спать, принимая заодно и физиотерапевтические процедуры, потому что шапки издают мелодичное мурлыканье и греют инфракрасными лучами своих сердец. Тогда снятся Золотые Сны.

      Иногда шапки разворачиваются во всю свою длину и становятся шарфами. Тогда они вытягиваются вдоль моего тела и воздействуют на меня в целом, вызывая во мне неописуемый восторг и умиротворение.

      Но сейчас я парю над диваном почти невидимо и невесомо — я прозрачный Дракон. Я легче воздуха и тоньше дыма. Ещё миг и я разворачиваю свои крылья и взмываю вверх сквозь перекрытия соседских квартир, сквозь крышу, на волю, вверх, к моему любимому.

      Его зовут Ветер. Огромный Дракон. Он туча или тёмное облако. Мы встретились давно, много жизней назад. Любовь провела нас по многим мирам и вновь свела тут, на Земле, на этой крошечной зеленовато-голубой жемчужине на краю Вселенной. Ветер не имеет возможности войти в человеческое тело, зато я могу взмыть в облака, чтобы быть с ним.

      И вот я вырываюсь под хлещущий из тучи весенний дождь. Моё тело мокрое, но это прекрасно, потому что я Водный Дракон — только в воде я становлюсь видимой и всесильной! Мы с Ветром закручиваем свой вальс, летим над Городом, а за нами вслед летят разноцветные круглые зонтики…

      Город становится чистым и свежим, воздух сверкает бриллиантами брызг. Это наша заслуга, наше волшебство. Теперь можно и отдохнуть в объятиях любимого, совсем немного, чуть-чуть, пока не высохнут слёзы восторга на моих глазах, пока Ветер не улыбнётся, как только он умеет, нежно и ласково.

      А потом на Город опустится ночь.