Я спокоен за родину в 2000-м году

Это сейчас здесь зеркальные небоскребы торговых центров и земля вымощена узорами из брусчатки. А двадцать лет назад, за станцией метро Сенная палаточные закоулки напоминали ландшафт деревенских улиц, и тянулись до улицы Ефимова. На площади, вдоль окон «Мак Дональдса» народ торговал с рук, ящиков, тележек, весь веселый мусор с антресолей и заблеванных углов, сюда. А вдруг?

Я стоял с газетами, у входа в метро, напротив «Мак Дака» в шеренге деловых старух. Обычная точка – складной стол, зонт от солнца, железная баночка для мелочи. Лучше всего берут «Панораму» и «Спорт Экспресс». В то утро рядом со мной расположилась бабуля, разложила свой товар на картонке. Пустые коробочки из-под аудиокассет, пробка от графина, сноп цветных карандашей, перехваченных резинкой, пол литровые банки, линялые полотенца и диск-гигант Вахтанга Кикабидзе в обосраном клопами конверте. К полудню бабуля торговала лежа, кемарила, насосавшись настойки боярышника.
Народ туда-сюда, музыка из палаток, где-то надрывается мой конкурент:
- Панорама – свежий СПИД – клубничка!

Подошли знакомые азербайджанцы: Бахрам, Камран, Гасан и маленький Заурхан. И вот мы уже стоим кружком, дружно чешем яйца.
- Сегодня торговли нет, вчера было нармално.
- Не, если вчера было нармално, значит, завтра будет ***во.
- Э, если сегодня ***во, значит, завтра будет нармално.
Бахрам просит меня найти ему квартиру в этом районе, потому что, скоро приедут муж жены племянника и еще два брата с мужем. А у него и так трое детей.
- Две девочки и один… ребенок.
Я рассеянно киваю, мол, чего узнаю, сразу…
Баба пристала, в ее малиновых, псориазных клешнях миска, на дне плавает в желтой жиже, наверное, котлета, тонкая, как лавровый лист.
- Ну, молодежь? Кому последнюю? За три рубля отдам! На закус!
- Э…
Наша тусовка расходится.
- Чай – кофе, булочка…
Бахрам идет в свой ларек, вижу, алкаш чего-то хочет от него, Баха рычит:
- Замолчи свой рот! Ты меня уже устал!
Бумажка в углу ларька «требуется ВОДИТЕЛ», номер телефона...

Палатка неподалеку с тряпками, там симпатичная хохлушка, когда хорошая погода, я пускаю ей в лоб солнечные зайчики баночкой от монпансье. В ее обезьяньих глазках радость, что с ней заигрывают. Она помогает покупательнице мерить платье.
- Очень хорошо вам, прямо королева!
- А кто шьет?
- Московская фабрика. Щас я вам зеркало покажу… 
И вдруг!
- Омон! – прошелестело над площадью. Как дыхание дракона.
- Омон, омон, - забормотали в рядах и палатках. Кто может, собирает в охапку свой товар, остальные готовят деньги и документы. Милицейский «КРАЗ» и автобус для «пассажиров» остановились на улице Ефимова. Бойцы в серых ватниках с автоматами разбрелись по извилистым торговым рядам.
- Накладные где? Санитарная книжка?
- На складе забыл, честно.
- В автобус.
- За что, брат?
- Кто сказал моей прабабушке, не умеешь, деньги зарабатывать, не ходи на рынок?
- Э…
Докопались до хохлушки.
- Документы где? Договор на вас, паспорт?
- Шо? Ой, да нет у меня ничего.
- Складывай товар, поедешь с нами. Будем выяснять, что ты за личность.
- С Василеостровского острова я!
- Чего?! Это где в Киеве, чи в Одессе?!
Наташа красная, как помидор, эти ржут. Отстали.
У автобуса толпа, капитан с толстой пачкой паспортов в лапе командует:
- Не спешим, места всем хватит…
Проснулась бабуля, та, что с пластинкой Кикабидзе, только товара уже не было, разметало ногами прохожих. Пришел мой босс, забрал выручку, спросил, как день прошел.
- Как обычно, - говорю, - ничего нового.