третий глаз

                АЛЕКСАНДР КАТЕРОВ



                Т Р Е Т И Й   Г Л А З
               
                РАССКАЗ
                (главы из романа)


Сегодня после традиционной утренней пробежки я остановился во дворе родительского дома. Обычно я делал остановку в сквере у пруда, где наблюдал, как плачет ива у его берега, а раскидистый клен бросает в его воды свои семена – самолетики.
После того, как мои родители переехали жить в деревню, я совсем позабыл это место, где провел свои юношеские годы. Тогда, будучи еще подростком, я каждый вечер во дворе играл на гитаре и ухаживал за соседкой Ириной – девочкой из параллельного класса.
Но сегодня почему-то, отступив от привычного маршрута, я завернул в небольшой дворик, где когда-то проводил свои счастливые и веселые вечера. Присев на лавочку у детской площадки, я с грустью посмотрел на «раскопки» коммунальщиков.
- Ну, как всегда! – Печально произнес я.
- Осень на дворе, а мы трубы меняем…
Мои размышления прервало подъехавшее такси.
Машина остановилась у подъезда дома, а из ее открытого окошка, голос Высоцкого пропел мне куплет песни:
«Стал метро рыть отец Витькин с Генкой.
Мы спросили: «Зачем?» - Он в ответ:
«Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!» …
Я ухмыльнулся и глядя на ржавые трубы у разрытого котлована почему-то вспомнил случай из своего далекого детства…

Это случилось тогда, когда я с родителями проживал в новом районе на окраине города. Мне тогда было лет восемь или девять, точного возраста я уже не помнил, но это было не столь важно сейчас, и я предался воспоминаниям, припоминая события далеких лет.

Помниться за нашим домом укладывали большие трубы, то ли это был газопровод, то ли они были предназначены под воду, только диаметр этих труб был большим, и мы с мальчишками без особого труда пролазили через них, собирая всю ржавчину, хранившуюся у них внутри. Трубы были метров по восемь – десять, но когда секции начали сваривать между собой, длинна тоннеля значительно увеличилась. Теперь далеко не каждый из мальчишек мог преодолеть дистанцию в пятьдесят, а то и шестьдесят метров.
Я тоже не решался это сделать, списывая свою нерешительность на запреты родителей. Но уже тогда я понимал, что себя обмануть нельзя и мне становилось стыдно за свою трусость. Я подолгу ходил над трубой и меряя ее шагами, обещал себе, что обязательно пролезу через нее в ближайшее время. Каждый раз, натыкаясь на трубу, я откладывал свою попытку на потом, надеясь, что не сегодня - завтра ее сбросят в траншею и моим обязательствам будет достойное оправдание. Но время проходила, а труба по-прежнему оставалась лежать на насыпе у края длинной ямы.

И вот однажды, возвращаясь из школы, я заметил, как к траншее подогнали трубоукладчики, а рабочие готовили трубу к спуску. В душе что-то неприятно заныло и вздохнуть с облегчением у меня не получилось. Наоборот мной овладела непонятная тревога.
- Завтра ее закопают!.. – Произнес я и невесело улыбнулся.
- Я не выполнил свое обязательство! – Упрекнул я себя.
И хотя ребята давно потеряли интерес к трубе и совсем забыли о моем обещании, мне было грустно и стыдно. Подавленный и совсем невеселый я ушел домой.

Всю ночь я думал о своем поступке.
Я понимал, что обманул сам себя, ожидая такой развязки…
- Я струсил, я трус! – Ругал я себя.
Пол ночи я казнил себя за свою слабость, а к полуночи я уже был готов пролезть через трубу. Я не мог дождаться утра, чтобы осуществить задуманное, я боялся, что рабочие опередят меня и сбросят трубу в траншею, а я так и останусь хитрым трусишкой.

В шесть утра я уже был на ногах.
Я сообщил родителям, что решил серьезно заняться спортом и, что отныне по утрам буду бегать в лесопосадке с одноклассником. Они приятно удивились, а я вышел из дома.
Обнаружив трубу на месте, я облегченно вздохнул и, не раздумывая полез в нее. Я прополз метров десять – одиннадцать не ощущая усталости. Мне казалось, что продвигаться по трубе было совсем несложно и я, минуя метр за метром, уже мысленно отсчитывал пройденное расстояние.
- Думаю, что две секции я уже прополз. – Вслух рассуждал я.
- А вся труба будет где-то метров шестьдесят.
- Значит мне осталось метров пятьдесят – сорок. – Подумал я и остановился чтобы немного передохнуть.
Вдруг по трубе что-то громко стукнуло и глухой хлопок будто выстрел из пушки, пролетел над моей головой.
- Это рабочие. – Догадался я и прислушался.
За стенками трубы было тихо, а я подумал:
- Надо спешить, а то трубу сейчас сбросят в траншею, и я не успею из нее выбраться.
Я пополз дальше и вдруг заметил, как больно заныли локти на моих руках. Дышать стало трудней, а моему телу в трубе почему-то стало невыносимо тесно. Мне казалось, что с моим продвижением вперед, труба становилась только уже и уже. Движения мои затруднялись, а пульс громко стучал у меня в висках.
Через пять метров я остановился и обреченно произнес:
- Все, я застрял!..
Я не мог поднять головы и пошевелить руками. Тело мое, как будто взбухло, превратившись в живую пробку. Меня окружала полная темнота, а зловещая тишина резала слух. Безуспешно дернувшись вперед, мной овладела паника и я закричал. Я не слышал сам себя и не видел своего тела, я весь дрожал, а холодный пот заливал мне глаза.
Сделав еще несколько хаотичных движений, я услышал, как сильно заколотилось сердце в моей груди. Оно стучало так сильно, что его звуки вырывались наружу и, ударяясь о стенки трубы, долгим эхом пролетали по узкому тоннелю.

Я положил голову на холодное дно трубы и закрыл глаза.
Вдруг в голове закрутились радужные круги, и я в цветном калейдоскопе разглядел лица родных мне людей. Здесь была мама в своем красном платье и встревоженный отец, погрозивший мне пальцем. Я открыл глаза и темный занавес закрыл от меня родителей. Я испугался и поспешил прикрыть веки.
Вдруг за стенкой трубы, где-то высоко в небе просвистел жаворонок, а мамин голос позвал:
- Сыночек!..
Я протянулся к ней, а сильные руки отца, минуя расстояние, подхватили мои ладони и потянули меня к концу тоннеля.
- Сыночек! – Звала меня мама.
- Держись, сын! – Говорил мне отец.

Так я и прополз по трубе с закрытыми глазами, боясь потерять из вида родных мне людей. И даже тогда, когда я выбрался на свободу, то еще долго не мог открыть веки, опасаясь страшной потери.
Но яркие лучи солнца помогло мне открыть глаза, а звонкий свист жаворонка оповестил о моей победе…

Я улыбнулся своим воспоминаниям и произнес:
- Удивительно, но спустя столько лет, я так и не оставил привычки закрывать глаза в полной темноте.
- Я, закрывая два, будто открывал другой – третий!..