Операция Монастырь

Не думаю, что читатели не знают или не догадываются о том, какую роль играла разведка и контрразведка в войнах за всю историю человечества, особенно в ХХ веке, когда в войне участвовали миллионные армии противников.  Имена Маты Хари или Отто Скорцени хорошо известны, хотя их роль значительно преувеличена.  Просто о них больше писали, а вот многие сотни агентов спецслужб так и остались «неизвестными героями». В том числе и участники двух операций советских спецслужб под кодовыми названиями «Монастырь» и «Березино».

Еще в самом начале Великой Отечественной войны на территории СССР была вскрыта крупная агентурная сеть Третьего рейха - Абвер. Узнав об этом, советские спецслужбы начали думать над тем, как в нее проникнуть.

Стандартные решения вроде переманивания некоторых агентов здесь подходили менее всего, поскольку требовалось не только передавать противнику дезинформацию, но и обеспечить долгосрочность проводимой операции.

Разведка СССР решила действовать тоньше. Для этого начались работы по созданию организации, которая по легенде, восхваляла монархию, желала свергнуть советскую власть и приветствовала победу немцев.

Холодным летом 1941-го один изобретательный и очень патриотичный человек по фамилии Судоплатов придумал и осуществил операцию, которая и по сей день считается образцом военной хитрости, которую по злобе и недомыслию противники СССР считали гражданской подлостью.

Представитель знатного дворянского рода Борис Садовский, питавший стойкую нелюбовь к Советской власти и не менее стойкую любовь к стихоплётству, обратился в стихах к немецко-фашистским захватчикам как к “братьям-освободителям. Чтоб Вы понимали всю бездну творческих глубин, Борис так же считал, что Адольф Гитлер восстановит российскую монархию и сделает всем (и особенно ему, потомственному дворянину Садовскому) приятно. Ну Вы же знаете этих сторонников чистоты немецкой расы - их хлебом не корми, дай монархию повосстанавливать...

Однако Павел Анатольевич, как человек ума тоже довольно творческого, но правильного воспитания, решил убогого инвалида, при монастыре живущего, не перевоспитывать, а использовать на благо Отечества. Даже вопреки либерально-толерантным взглядам Бориса на войну...

Итак, для инвалида в монастыре придумали целую мифическую организацию “Престол”, которая "боролась за восстановление монархии в СССР". Естественно, вся борьба шла в сознании Бориса, но ему, как существу не обременённому критическим мышлением, этого вполне хватало.
- Чем бы дитя не тешилось, лишь бы с немецкой разведкой общалось!... - вздыхал Павел Анатольевич, меланхолично метая туристический топорик в портрет одного не очень успешного австрийского художника. - Лишь бы кондратий не хватил болезного, а то бегает по монастырю с важным видом и отвечает дьяку, прапорщику Погребцу, невпопад...

Чтобы направить ББ (болезного Бориса) по наименее травмоопасному пути, в “помощь” ему определили сотрудника Лубянки Александра Демьянова, он же "Гейне", своего парня в кругах артистической богемы.

Обладавший благородными манерами (не чавкал, не давал официантам на чай в морду) и приятной внешностью, Гейне легко сходился с творческой интеллигенцией. До войны он специализировался на пресечении террористических актов контрреволюционеров-монархистов, вращался в кругах аристократов, гулял по "заграницам". Опытный агент с навыками светского общения и хорошим кругозором быстро завоевал доверие поэта-монархиста Садовского.

Шел ноябрь 1941 года. В одной из комнат приюта Новодевичьего монастыря на столе пыхтел самовар. Проживавший здесь поэт Борис Садовский и его жена Надежда Ивановна принимали гостя – Александра Демьянова, работавшего инженером в Главкинопрокате. За столом находился еще и бывший предводитель Дворянского собрания Нижнего Новгорода князь Глебов. Он также проживал в приюте. Здесь, за чаем, они собирались, чтобы поговорить об успехах немецких войск, наступавших по всем фронтам.

Кружок единомышленников надеялся, что, воцарившись в Москве, германское руководство снова учредит в России монархию, спорили о том, кто же теперь достоин будет занять российский престол.
Они жили в своем мире, будто не замечая сообщений о злодеяниях, которые совершали немецкие войска на оккупированных землях.

В этом кружке монархистов радушно встретили инженера Александра Демьянова и отнеслись к нему с полным доверием. Здесь знали историю его старинного рода. Прадед Демьянова – Антон Головатый был первым атаманом Кубанского казачьего войска. Мать Александра, окончившая Бестужевские курсы, считалась одной из первых красавиц Петербурга. Ее часто приглашали на великосветские балы. Одним из ее поклонников был полковник Сергей Улугай, в годы Гражданской войны отличавшийся зверской жестокостью по отношению к пленным красноармейцам. В годы эмиграции он проживал во Франции. В отличие от других своих однополчан, стал сотрудничать с фашистами.

Годы Гражданской войны Александр вместе с матерью провел в Анапе. Здесь он увидел ужасы белого и красного террора. Их семья бедствовала. Они получили известие: в 1915 году скончался от ран, полученных на фронте Первой мировой, глава семьи – Петр Демьянов. Они вернулись в Санкт-Петербург. Александр поступил в Политехнический институт. Но как неблагонадежного его вскоре отчислили. Как откровенно рассказал мне И.А. Щорс, чекисты сами подбросили ему пистолет в чемодан, а потом «случайно» нашли. С тех пор Александр Демьянов стал выполнять задания органов госбезопасности. Ему дали псевдоним «Гейне». Он переехал в Москву. На Мосфильме, где он часто бывал, познакомился с Татьяной Березанцевой, работавшей помощником режиссера на многих и поныне известных кинофильмах. Молодые сыграли свадьбу, поселившись в новой квартире в центре Москвы. В их хлебосольном доме часто устраивались вечеринки, на которые приходили известные артисты, спортсмены и сотрудники иностранных посольств.

Когда началась война, Александр Демьянов написал заявление с просьбой отправить его на фронт в кавалерийскую часть. Но офицеры госбезопасности сообщили Демьянову-«Гейне», что ему предстоит выполнить особо ответственное задание.

Еще в июле 1941 года в органах госбезопасности началась разработка секретной операции, которой дали кодовое название «Монастырь». «Было решено создать мифическую монархическую подпольную организацию, якобы способную работать в пользу немецкой армии», - рассказывал  сотрудник  НКВД  Игорь Щорс, кстати, родственник знаменитого героя Гражданской войны Николая Щорса.. «Зачем же в такое тревожное время, каким было начало войны, создавать в Москве секретную подпольную организацию, которая готова предоставить свои услуги немцам?» - можно задать такой вопрос. «В Москве и других городах нам уже приходилось захватывать немецких разведчиков, которые приземлялись на парашютах или переходили линию фронта, - рассказывал Игорь Александрович. – При них были рации и оружие. Руководство нашей разведки решило заранее предоставить им адреса, где немецких агентов встретят подобающим образом. Помните известный фильм «Операция «Трест». В его основе – реальные события, происходившие в 20-е годы. В начале войны этот опыт оказался востребован.

Ключевая роль в операции «Монастырь» отводилась Александру Демьянову». Руководил этой операцией начальник 4-го управления госбезопасности П.А. Судоплатов, которого и поныне называют «легендой советской разведки».

Александру Демьянову предстояло выполнить сложное и рискованное задание. Он должен был перейти линию фронта, сдаться немцам в плен и постараться убедить немецкую разведку, что в Москве и в самом деле существует подпольная монархическая организация, которая готова оказывать услуги немецким агентам. В начале декабря 1941 года Александр Демьянов пришел в приют Новодевичьего монастыря в военной форме. Он сообщил Борису Садовскому и его единомышленникам, что получил повестку и уходит на фронт. Но воевать он не собирается – при первой же возможности уйдет к немцам. Обитатели приюта встретили его план с одобрением. Борис Садовский даже прочел ему отрывок из своей новой поэмы, прославляющей немецкую армию.

…В середине декабря 1941 года Александра Демьянова привезли к переднему краю фронта под Можайском. Он встал на лыжи, взял палку, на которую намотал полотенце, с криком: «Не стреляйте! Я сдаюсь в плен!» бросился в сторону немецкой передовой. Немецкий он знал с детства.

В немецкой траншее к нему отнеслись, как к обычному пленному. Но перебежчик настойчиво просил: ему надо встретиться с офицерами Абвера. У него – важное сообщение. Александра Демьянова отправили в концлагерь под Смоленском. Здесь его приводили к офицерам Абвера. Его подвергали жестоким допросам. А однажды заявили: пусть он скажет правду – кто его послал, или его немедленно расстреляют. Демьянова вывели во двор, поставили к деревянной стенке. Перед ним солдаты с оружием. Раздалась команда и оружейный залп.

Сверху на него посыпались деревянные щепки. Демьянов, уже прощавшийся с жизнью, понял – стреляли поверх головы. Он выдержал и это испытание.
После мнимого расстрела Александра Демьянова поместили в частную квартиру. Здесь офицеры Абвера обучали его - как работать с рацией, шифровальному делу, а также объясняли – какие сведения он должен постараться собрать в Москве и передать в немецкий разведцентр.

«Неужели поверили?» - сомневался Александр Демьянов. Но ему предстояло еще одно испытание. Его перевезли в Минск и снова поселили в частном доме. Он заметил, что соседи внимательно наблюдают за ним. Задают вопросы, неосторожные ответы на которые могли бы привести к провалу. Мимо окон провели группу партизан, истерзанных, в кровоподтеках. Конвойные нещадно избивали их плетьми. Соседи пытались вызвать Александра на разговор, показывая на колонну пленных, но он промолчал и задвинул шторы.

Наступил день, когда Александру Демьянову объявили – он летит в Россию. Немцы дали ему псевдоним «Макс». 15-го марта 1942 года он с парашютом приземлился вблизи Рыбинска Ярославской области.

Как рассказывал  Щорс, в поле Демьянова заметили колхозники и набросились на него с побоями: ночью они слышали гул самолета, некоторые видели купол парашюта. Подталкивая вилами, колхозники привели Демьянова в правление колхоза. Демьянов попросил позвонить в Ярославское управление НКВД. Вскоре вместе с председателем колхоза он отправился в Ярославль на грузовой машине.

Демьянов открывает дверь начальника Ярославского управления госбезопасности. «Мне надо позвонить в Москву». И называет номер телефона. Он слышит знакомый голос П.А. Судоплатова и произносит всего два слова: «Докладывает «Гейне». В тот же день на машине его отправляют в Москву.

Немцы снабдили его рацией, и через две недели Демьянов выходит в эфир. Он передает «шифровки», написанные под руководством П.А. Судоплатова, и согласованные с Генеральным штабом Красной армии. Отправляя Демьянова в Россию, офицеры Абвера отдали ему такое распоряжение: в первую очередь он должен наблюдать за перевозками военной техники и воинских эшелонов. Такие сообщения помогут определить – на каком участке фронта готовится наступление. По рации в немецкий разведцентр уходили сведения о железнодорожных составах, якобы груженых танками и артиллерийскими орудиями.

«Составляя эти «шифровки», приходилось проявлять большую осторожность, - говорил Щорс. – Мы же не знали, - может быть, вблизи железных дорог находятся немецкие агенты, которые также ведут наблюдение и проверяют сообщения Демьянова. Чтобы не подвести его, в тот день, когда он будто бы заметил воинские грузы, по железной дороге пускали составы с платформами, на которые грузили бревна и накрывали их брезентом. Эти составы шли с большой скоростью, и со стороны создавалось впечатление: отправлены пушки или танки».

В одной из «шифровок» Демьянов передал, что у него выходят из строя батареи. Нужны также деньги. «Нам надо было убедиться, что в немецком разведцентре доверяют Демьянову, - пояснил И.А. Щорс. – И затеянная радиоигра не идет впустую». Демьянову сообщили, что к нему прибудут курьеры. Цепочка связей была продумана весьма изобретательно. Демьянов сообщил в одной из «шифровок», что курьеры должны сначала прийти к отцу его жены известному неврологу Березанцеву, который имел частную практику в Москве, что было тогда редкостью. Курьеры должны явиться к нему под видом больных и назвать пароль. Профессор Березанцев знал об операции «Монастырь» и согласился в ней участвовать. Березанцев должен будет сообщать Демьянову о прибытии курьеров.

Первыми явились двое курьеров – Станкевич и Шакуров. Доставили батареи и деньги. Вечером Демьянов подсыпал им в чай снотворное, и когда они уснули, разоружил их. Днем курьеры были арестованы. Один из них – Станкевич, согласился сотрудничать с советской разведкой. Он будет передавать «шифровки» по рации, которую привез с собой. Что касается Шакурова – тот стал юлить, врать. Демьянов передал в немецкий разведцентр, что Шакуров ведет себя неосторожно, появляясь на вокзалах, часто пьянствует. Он может поставить под удар всю операцию. Из немецкого разведцентра поступил приказ: «Шакурова надо ликвидировать».

Теперь в операции «Монастырь» работали две рации. На одной – Демьянов, на другой – Станкевич. Наступал самый важный этап операции. Демьянов сообщил, что ему, якобы, удалось устроиться на службу офицером связи в Генеральный штаб Красной армии. Его должность – небольшая. Но кое-что интересное ему удается узнать. Так в начале ноября 1942 года он передал сведения, что группировки советских войск перебрасываются под Ржев. По приказу Ставки советского Верховного командования на Ржевский фронт в те дни прибывает Г.К Жуков, которого называли: «Генерал-вперед!»

Немецкий генеральный штаб уверовал, что под Ржевом намечается крупное наступление советских войск. В этот район боевых действий противник перебрасывает свои мощные войсковые соединения.
Все «шифровки», которые в эту пору передавал Демьянов, утверждал генерал Штеменко, начальник оперативного отдела Генерального штаба Красной армии. Об этой оперативной радиоигре «Монастырь» шли доклады Сталину.

Наступление под Ржевом началось в точно переданный Демьяновым по рации день. Но это был всего лишь отвлекающий маневр. В те дни под Сталинградом готовилось решающее наступление наших войск, в результате которого будет разгромлена 300-тысячная группировка противника и взят в плен его командующий фельдмаршал Паулюс. В этой великой Победе есть заслуга и Демьянова, радиограммы которого помогли ввести в заблуждение противника. Сосредоточенные под Ржевом немецкие войска невозможно было в короткие сроки перебросить к Сталинграду.

Немецкая разведка  пыталась проверить Демьянова. Приходили курьеры, послав предварительно радиограмму, появлялись и без всякого предупреждения. Останавливали его на улице: «Разрешите закурить?». И называли пароль. Всего НКВД задержало 50 курьеров, знавших адреса Демьянова и профессора Березанцева. Нескольких отправили обратно за линию фронта, чтобы они могли подтвердить – монархическая организация в Москве действует и готова встретить немцев. Спецслужбы тщательно охраняли Демьянова. Скажем, стоит романтическая парочка около дерева, рядом с его подъездом. А на самом деле – это  сотрудники НКВД. И так до самых его дверей. Встречались с ним обычно в такси. В машине давали ему новые задания и забирали от него немецкие сообщения.

Однажды, чтобы поддержать авторитет Демьянова в глазах немецкого командования, устроили даже пожар на оборонном заводе на Урале.
Подожгли старый пустой склад, который собирались сносить. Дыма и шума в газетах было много: «Вражеская диверсия»» и прочее.

«А как же монархисты, обитавшие в Новодевичьем монастыре?», - спрашивали Щорса. «Их тоже охраняли и не пустили бы к ним немецких диверсантов, - говорил Игорь Александрович. – Да и что они могли рассказать? Что ждут немцев и воцарения на престол нового царя? Об этом Демьянов сообщил в Абвер. К тому же эти монархисты были пожилые и немощные люди. Борис Садовский, например, не мог даже самостоятельно передвигаться. Его возили в инвалидной коляске. И немцы, если проникали за ворота Новодевичьего монастыря, могли в этом убедиться».

Операция «Монастырь» продолжалась до самого конца войны. В 1944 году она приобрела новую форму. Но это будет описано в следующей заметке «Провал операции «Березино».