Бедная Зельмира или тайна старого замка - 6

"Семья воюет, а один горюет" -
русская пословица

Уведомление благоразумного Польмана


Итак, «бедная» Зельмира в сопровождении егермейстера Польмана убыла из Санкт-Петербурга по зимней дороге в сторону Ревеля. Насколько приятно было зимой перемещаться по России в те годы можно вспомнить, освежив в памяти записки матери Екатерины II - княгини Иоганны Ангальт-Цербстской (смотри «Три портрета…», часть 4). Но не будем останавливаться на не таком уж дальнем путешествии, поскольку от столицы империи до Ревеля расстояние, по российским меркам, вовсе пустяковое – всего 360 верст. Замок Лоде, назначенный принцессе в качестве «резиденции», находится в 100 верстах к юго-западу от Ревеля (Таллина). Кроме того, на зимнее время Зельмире были предоставлены апартаменты в городе. И это был  дом, принадлежащий самому сопровождающему принцессу Польману.
Даже не стоит сомневаться в том, что все мероприятия по перемещению бедной принцессы, которая в это время была лишена того содержания, которое ранее обеспечивал ей вюртембергский муж-изверг, оплачивались из российской казны. За 3 дня до отъезда Зельмиры секретарь Императрицы Храповицкий записал в дневнике: «Послан был с пакетом … и привез 1000 рублей,  которые отданы Вильдше, бывшей при принцессе виртембергской». Нельзя сказать, чтобы сумма, выданная на дорожные расходы бедной – на тот момент в фактическом смысле, - Зельмире, была запредельной. Но все познается в сравнении. В этой связи можно напомнить, что, например, месячный оклад коллежского асессора – а это чиновник 8-го класса табеля о рангах, приравненный к штаб-офицерскому званию майора, - во времена Екатерины II составлял 62 рубля 50 копеек.
Но не будем завидовать Зельмире, все-таки её поездка по зимнему пути в сопровождении незнакомых лиц была вынужденной.
Как было принято в то время, знатной особе слабого пола негоже было путешествовать без сопровождения камеристки или старшей дамы. На эту роль была найдена женщина из прибалтийских немок по фамилии Вильде. По-видимому, она была хорошо известна секретарю Храповицкому, поскольку он по-свойски называет её Вильдшею.

Более значительная роль в дальнейшей судьбе Зельмиры принадлежала  Вильгельму Рейнгольду фон Польману. Этот потомок выходцев из немецкой Вестфалии имел вполне себе достойный послужной список. Екатерине II он был хорошо известен, ибо ко Двору был приближен её сподвижником по свержению опостылевшего мужа Петра III Григорием Орловым. Польман уже давно обрусел и в своем кругу был известен как Вилим Романович.  В свое время Польман занимался строительством дворца в Гатчине, подаренного Императрицей своему любимцу Орлову. Ему также было доверено управление Царскосельской императорской резиденцией. К моменту выхода в отставку, которая случилась за девять лет до описываемых событий, фон Польман имел придворный чин егермейстера и армейский – генерал-поручика.  Вызванному по именному повелению Императрицы егермейстеру в декабре 1786 года было почти 60 лет и никто, и тем более он сам, не подозревал, что в историю
фон Польман войдет как кастелян замка Лоде. Именно такую должность - управляющего замком - ему было поручено  исполнять при Зельмире в её новой резиденции. 
Направляя Зельмиру в Эстляндию в обществе такого доверенного лица, как Вилим Романович, Императрица решала несколько проблем. Во-первых, с удалением Зельмиры из столицы, пресекались придворные толки вокруг скандала в Вюртембергском семействе. Во-вторых, Императрица освобождала свою невестку Марию Федоровну от «удовольствия» встречаться со "скандалисткой". В-третьих, отсутствие Зельмиры в Санкт-Петербурге делало бессмысленным пребывание в нем её мужа-изверга Фридриха. А просто так, без соизволения первого лица, «прокатиться» по российским дорогам, чтобы навестить жену-беглянку, принц Вюртембергский, конечно же, не мог. В итоге, Фридрих покинул негостеприимную Россию, увозя с собой детей, которых нарожала ему Зельмира за годы супружества. Кстати сказать, трое из четырех детей вюртембергского семейства были рождены во время их пребывания в России. Одна из родившихся здесь девочек прожила не более года. Младший сын Пауль Фридрих, родившийся в 1785 году, унаследовав взбалмошный характер своего отца, прожил довольно бурную жизнь. А вот дочь, родившаяся в феврале 1783 года, стала женой младшего брата самого Наполеона. Забегая вперед, можно отметить, что, несмотря на такой скандальный разрыв принца с Екатериной II, старший сын Зельмиры и  Фридриха Вюртембергского вторым браком был женат на своей кузине Екатерине Павловне – дочери Павла Петровича и Марии Федоровны Романовых.

Между тем, Императрица, совершавшая своё историческое путешествие в присоединенный к России Крым, вынуждена была попутно заниматься судьбой Зельмиры. Перемещаясь по малороссийским просторам в карете, поставленной на сани, затем по Днепру на великолепной галере, наблюдая «потемкинские деревни» в Таврии, принимая парады войск – все это время Екатерина не забывала о судьбе Зельмиры. По крайней мере, так представляется историкам, изучавшим обширную переписку Императрицы с её доверенным лицом в европейских странах бароном Гриммом.  В них много места занимают обсуждения и поручения Екатерины по улаживанию сложившейся ситуации. Не досуг сейчас изучать все обороты, которые приняло это семейное дело. Можно отметить, что в ходе разбирательства, состоявшегося между мужем Зельмиры и его тестем – герцогом  Карлом Брауншвейгским  - последний неожиданно поменял свою позицию и встал на сторону зятя. В результате тон его писем к дочери стал более холодным, а к Екатерине – менее доброжелательным. Предоставив в начале конфликта Екатерине карт-бланш на его разрешение, вплоть до того, чтобы она стала гарантом цивилизованного развода, отец Зельмиры вскоре  стал склоняться к возвращению дочери-беглянки к мужу- «толстой массе».
С нескрываемым сарказмом Екатерина пишет своему порученцу Гримму: «Что до вашего свидания (с Фридрихом Вюртембергским), то оно меня насмешило. Но каков сплетник тесть! Он выболтал зятю все, что сам поручил вам передать мне относительно своей дочери; право, кто бы подумал, что они подружатся до того, что станут поверять друг другу, что до сих пор скрывали один от другого? Если хотите знать правду, я была лучшаго мнения о светлейшем тесте, чем какое вынесла о нем теперь из всего этого дела. Он человек фальшивый и без сердца: ибо, если бы оно у него было, стал ли он обращаться с тираном родной дочери, как с близким другом? А по отношению ко мне он поступал с таким двоедушием, какого я не могла ожидать. Заметьте, что дочь мало верила в правдивость батюшки и часто говорила: он обманывает мою мать».
Таким образом, приняв однажды решительное участие в семейном конфликте, затеянном двумя «бедными» отпрысками немецких герцогских семейств в столице её империи, Екатерина оказалась втянута в такие дрязги, выбраться из которых, сохранив непредвзятое отношение к их родне, было затруднительно.
Между тем, никак не могла угомониться и невестка Императрицы – Мария Федоровна. Защищая перед Екатериной своего брата, она, видимо, стала переступать допустимую черту. В итоге золовка Зельмиры получила от свекрови следующий ответ: «Я бы желала, чтобы кто-нибудь защищал меня с таким же усердием пред вами, как вы вот уже в третий раз предо мною защищаете весьма предосудительное дело … Родители ваши непременно согласятся со мной, так нет последствий без причины, а к этой последней я не подавала никакого повода; напротив, мне не в чем упрекать себя».

Между тем, вести, приносимые из Эстляндии, напоминали сцены из сельской пасторали.
Императрица регулярно получала от фон Польмана известия о времяпрепровождении принцессы. Зельмира зимой имела возможность посещать Ревель, а теплое время года проводить в замке Лоде, и так продолжалось без малого два года.
Екатерина сама живо интересовалась устройством быта Зельмиры в новых краях. В одном из писем к Польману она отмечала: «Кажется, что маленькой женщине не очень хочется отсюда (из России) уезжать, и, конечно, в этом она довольно права: она желает жить спокойно. От мужа, от родных ей мало надежды на спокойствие. Ей полюбилось в Лоде летом, а зимой ей желательно быть в Ревеле … Как довольны вы маленькой женщиной? Кажется, что она очень довольна и чрезвычайно любит вас и г-жу Вильде».
В то же время, видимо, не прекращались переговоры о будущем Зельмиры с её родственниками. В письме от 19 апреля 1788 года Императрица сообщала барону Гримму:
«Я очень рада, что вы довольны моими распоряжениями в отношении к Зельмире, и что мой друг Польман, которого вы лично знаете, своим благоразумием расстроил коварные планы папаши и мужа».

Такая пасторальная жизнь Зельмиры в замке Лоде, в обществе «благоразумного» егермейстера Польмана, любезной г-жи Вильде, пары офицеров охраны и нескольких слу продолжалась до сентября 1788 года.
И вот вдруг 21 сентября в дневнике секретаря Императрицы Храповицкого появилась такая запись: «Спрошен после обеда и посылал на дачу к графу Безбородке по случаю полученного уведомления от Польмана о смерти принцессы виртембергской …».