Трилогия-Путешествие в Дадиванк

 
Мано смотрела фотографии Дадиванка. Слёзы катились по её лицу. Она много раз бывала в Арцахе, посещала монастыри, особенно любила Гандзасар и Амарас, невероятно красивые… А какая акустика! Она пела в этих монастырях для одного документального фильма о ней. Но, вот, в Дадиванке никогда не бывала. Монастырский комплекс девятого века выглядел очень красиво на фотографиях. «Неужели я это больше никогда не увижу», — накручивала себя Мано, читая неутешительные новости о том, что скоро несколько арцахских районов будут отданы Азербайджану.
              —  Мано, почему ты плачешь? — спросил внук, тихо войдя в комнату. 
— Тебе повезло — ты был с классом в Дадиванке, а я его, может, и не увижу, —сквозь слёзы тихо произнесла Мано.
— Ты видела весь мир, Мано, — попытался успокоить её Виген.
— Да, но я не видела Дадиванк, а там мои корни… В такие моменты это особенно остро начинаешь чувствовать. Они уничтожат его, как сделали это в Нахичеване,, или в лучшем случае сотрут армянские записи на крест камнх и стенах.
— Ну, давай поедем туда, ещё несколько дней есть до передачи азербайджанцам… Ты его увидишь, и заодно попрощаемся.
— Нет-нет, это опасно!
— Мано, ты меня учила думать в первую очередь о духовном, — парировал внук.
— Ну, да, учила, но боюсь… особенно за тебя. И что твои родители скажут?
Виген ненадолго задумался и ответил:
— А мы им скажем, что поедем на дачу…  хотя… нет, врать не буду. Но цель оправдывает средства.
—Только не говори, что это тоже я тебе сказала.  Я категорически против такого аморального подхода.
               — Ну, Мано, не горячись. Это я прочёл в книге про Наполеона, которую, кстати,  ты подарила.
               — Нет и нет.
— Мано, тогда я поеду с друзьями.
— А я расскажу твоим родителям.
 — Маношка, в такой момент ты думаешь об опасности?! Ну, пожалуйста!
 — Хорошо, допустим! А как поедем? Я не хочу быть за рулём — много часов...
— Ну,  тогда давай возьмём такси. Подумай, что таксист получит деньги, может, у него большая семья.
— Господи, ну и язык у тебя. Я всё время перечисляю деньги в фонды помощи солдатам  или беженцам.
 — Мано, я тебя совсем не узнаю.
—  В общем, я врать твоим родителям не буду. Ты, что хочешь, то и говори. Если всё нормально, то  завтра выезжаем.
— Мано,  ты чудо, — сказал Виген, обняв её.
«Всё-таки хороший он парень», — подумала Манo.

***
Повезло, таксист оказался не разговорчивый. Мано сидела, погрузившись в мысли. Она вернулась на историческую родину сразу, как началась война: убедила своего менеджера,  ведь всё равно не будет концертов и оперы до января, а в онлайн-режиме она может работать и из Еревана. Приехав в Армению, Мано с утра до ночи слушала новости, отрываясь для работы лишь на несколько часов в день. Стресс зашкаливал, хотелось хоть немного отвлечься. 
Всю дорогу Мано молчала. Виген — в своём телефоне, до него не достучишься, когда он надевает наушники. Мысли обо всём случившемся болью отзывались в её сердце.  Вдруг она заметила, что машина стоит.
— Что случилось? — спросила водителя.
— Пробка, — спокойно ответил таксист, — Уже полчаса стоим… Только заметили? Таких, как вы много, но с противоположной стороны люди везут свой скарб — они покидают родные дома…
 Глаза Мано наполнились слезами. Она вышла из машины —  затор был на несколько часов. Водители что-то кричали друг на друга. Противоположный поток состоял из старых машин и людей с потемневшими и осунувшимися от горя лицами. Светлая идея попрощаться с храмом показалось ей не к месту, они лишь мешают этим беженцам, потерявшим всё и ещё стоящим в пробке из-за них.
Решение пришло мгновенно: она споёт репертуар церковных песен.
— Виген,  включи музыку в телефоне, — скомандовала женщина.
— Мано, что с тобой?  Ты никогда не поёшь вне концертов.
— Мне хочется что-то сделать для этих людей, а я  могу только петь.
— Ещё бы, билеты на твои концерты, Маношка, скупаются  на год вперёд, даже в Европе! Надеюсь, им понравится… 
 
Мано пела, и никому не хотелось покидать пробку. Многие вышли из машин и, несмотря на грусть, витающую в воздухе, их лица просветлели.