Глава пятая

 
               
                1
Несправедливость случившегося поражала своей дикостью.
Дубинин, следователь по особо важным, с таким дерьмом  в одной лодке. Витюша, шпана подзаборная, перед ним пальцы гнёт:
- Слушай сюда, мент, после Славы я для тебя и Бог и царь. Понял? Найдём золото – счастье твоё. Нет - тогда извини, резать буду больно.
 «Дать  бы ему!» - думалось. И далось бы, да вот только сдал Дубинин, сдался. Постарел лет на двадцать.
 «Бежать при первой возможности, бежать... Господи, если Ты есть, помоги!»
       По мелководью за песчаной косой Ощепков, не сбавляя скорости, направил лодку к пологому берегу. Причалили в лучшем виде:  больше половины корпуса на сухом песке, мочить ноги не надо.  Спускающийся к реке распадок густым лесом на склонах укрыл от ненужных свидетелей:  дым от костра по реке стелиться не будет.

- Молодцом, Босота! - Витёк в словах радуется от суетливости лишней.
     Ощепков на вопросы отвечает кивками: да, мол, нет, мол. В рот воды набрал.
     «Гореть мне в аду. Не уберёг меня Бог. Вера – дар Божий, а я? Я душу продал за шмотки окаянные. Не украл и не убил, а с головы до ног испоганился».
      Сумрачным видом своим он невольно насторожил Коренева:
- Чего глаза прячешь? Свалить хочешь? Будешь хвостом крутить, на семье аукнется. Сам видел: Макс не жилец был, помог я ему, чтоб не мучился. А тебе, часом, не плохо? Вид у тебя, Николай, какой-то нездоровый. Назвал он Ощепкова по имени не от тепла в чувствах.
- Я в порядке, Слава, в порядке.
- Вот и ладно. За бабой смотри, чтоб путём всё было.
         ****
      Испуганной птичкой то замрёт сердечко, то на волю запросится трепетно.
-«Подняться  бы в небо синее да улететь далеко-далёко!      
      Действо - постановка режиссёра злобного, люди роли играют, смерти нереальные. Если так, всё сходится: скоро звонок, кончится спектакль страшный. Видели  бы её папа с мамой, посмеялись  бы над ней, над чумазой. Посмеялась  бы и она над страхами пустыми.
    Николай Ощепков возле крутится, на неё поглядывает. Влюбился? Коренев Слава, как и положено начальству, в строгости компанию держит, командует. Дубинин Игорь – плохой артист… Или слова не для него написаны?
     С Витюшей всё понятно: такие субъекты встречаются. А она? Что здесь делает она?»
 
       Обустроиться на новом месте - хлопотное дело: дрова и палатка, костёр и вода. В делах отступает тоска смертная. Ключевая  вода в котелке, закипев, шапкой пригасила пламя. Поправляя костёр, Николай улыбнулся робко. Сочувствует?
- Я домой хочу, устала.
- Потерпи, Лена, малость осталось. Завтра всё. Завтра последний день.
- Нас убьют?
Хотелось ему пожать плечами, да неловко смотреть в глаза, что-то непотерянное встало поперёк внутри.
- Нет, всё будет хорошо.
                2
Уходящий день с утра не ладился. К вечеру обстоятельства не изменились, всё так же. Хреново. Внушительный рюкзак с альпинистским снаряжением  давил на плечи, гнул к земле. Коренев, шагая следом налегке, подбадривал:
- В жизни, Дубинин, всё относительно. Время - скверная штука, в его пространстве меняются обстоятельства: был молодой - стал старый, сегодня живой – завтра мёртвый.
       Глядя на сгорбленного под тяжестью, прежде холёного и успешного, Коренев продолжал ровным голосом вколачивать словесные гвоздики в чужое до встречи с ним, благополучие:
- Как  бы ты быстро ни бегал, пуля догонит. Один у тебя способ выжить - это тащить на своём горбу мои интересы дальше по жизни.
- Как это?
        Надежда, от которой в душе осталась крошка малая, разлилась весенней речкой - за берега разумного:
- Вы меня отпустите?
- Не гони гусей, Дубинин, кто ж тебя отпустит? За всё платить надо!
- Сколько?
Он остановился, обернулся, сделал шаг навстречу:
- Сколько?
- Не в деньгах счастье. Шагай себе дальше, шагай и слушай.

    Скрип шагов по каменистой россыпи стал мерить совесть на секунды, обстоятельства раскладывать по полочкам: жить -  не жить? Как выжить?
- Не в деньгах счастье. Денег я тебе сам дам.
Ровный, без эмоций голос за спиной говорил просто о непостижимом:
- Елена Петровна уже не жилец по-всякому: знает много. Поставишь её на ножичек  ты, либо убивать буду я. Но, как сам понимаешь, тогда тебя первого. Как свидетель ты мне тоже не нужен, а замараешь свои ручки белые - будешь сопеть в тряпочку. Я буду спать спокойно, ты  дальше жить - поживать, добра наживать.
                3
      Антисептик - пепел с кострища, тампоны из мха, бинты из порезанной на ленточки одежды. Лёха, скрипя зубами, делал,  что должно, по простой причине: был чудаком с большой буквы, веруя, что добрые дела окупаются и, всё же  сомневался, что так бывает:
- Хороший мент – мёртвый мент. Кто он мне брат? Сват?
         По многим причинам Нечаев не потащил в землянку раненого, принёс на берег необходимое, чтобы ночь скоротать, да одеяло для своего подопечного. Для тепла развёл костёр.
- Часик в радость – чифир в сладость.
     Сидя у огня, прихлёбывая из кружки, учил себя уму - разуму:
- Что он мне сделал хорошего?
- Ничего.
- Это не я сказал.
      Горящей веточкой Лёха осветил лицо Кустову:
- Ожил, болезный?
Пересохшими губами, охрипшим шёпотом Кустов повторил:
- Ничего хорошего.
Лёха вдохнул полной грудью и выдохнул с улыбкой до ушей:
- В рот меня мама целовала! Ожил! С кем поцапались-то, любезный?
- Коренев здесь. Он от Цыгана.
      Хриплый голос слабел с каждым словом до непонятных тихих звуков.
- Ты не ори, слышу я. Силы побереги – понадобятся.