Глава X VIII Плен

- Потрясающий вкус. Видимо…  я давно не ел ничего подобного. Помню в Австрии … , - бережно, словно неопытный хирург на своей первой в жизни самостоятельно проводимой операции, отрезал маленький кусочек сардельки, и преподнеся ко рту, глубоко засунул его туда вилкой. Так, чтоб уж точно не промахнуться. Движения были не только продуманы, но и чрезмерно перестрахованы на случай неудачи.
Аккуратно, неспешно жевал, иногда перемещая языком от левого края рта к правому.
Сок свежего мясного фарша тут же распространился попав на все вкусовые рецепторы, дал о себе знать, подступив к самому горлу, упрашивая скорее проглотить содержимое рта, но, не хотелось так просто дать покинуть его полость пище.
- …Такое состояние, будто провалился в очень глубокий сон, на гране смерти и …  и, вот я вернулся.
- Вы были в Австрии?
- Да, в плену. После осколочного ранения в левую ногу. С тех пор хуже гнётся в колене. Там, разумеется нас так не кормили. Баланда и каши, без мяса. Но, мне повезло в этой войне. Я остался тогда жив. И такая повседневная неприятность, как отсутствие достойного питания, нисколько не расстраивала мой жаждущий жизни организм.
- Но, после второй мировой прошло много лет, а вы слишком молодо выглядите для ветерана.
- Второй!? Была ещё и вторая?
- А вы говорите о первой?
- В некотором роде, да. … 
- Сколько вам пришлось сидеть?
- Меньше года. Мы бежали из лагеря в Вене, в угольном тендере паровоза, предстояло пробираться через Словакию, Польшу и Белоруссию в Киев. Золотое время, я вам скажу. Весна. Снег давно растаял. Нас особо и не искали.
Совсем недалеко от Вены, всего через 40 километров, в Штильфонде, рядом с рекой Морава, что, как мы знали, в этих местах является границей с Словакией, паровоз зачем-то отцепили. Благо была глубокая ночь. Мы незаметно покинули тендер. Все испачканные углём, как трубочисты, голодные, но с кружащимися от воздуха свободы головами. Пятеро офицеров. Два штабс-капитана, капитан, поручик и подпоручик.
- Вы капитан?
- Моё звание было невелико. Поручик артиллерии. Я не кадровый офицер, но с детства увлекался техникой, работал инженером в Питере на Путиловском заводе.
- Где же вы добыли еды?
- Вот! К этому моменту я и подбираюсь. Благодаря тому, что все мы были черны, как городские трубочисты, нахождение на улицах этого городка могло привлечь внимание немногочисленных обывателей даже в предрассветный час. Решили пробираться к Мораве, и по дороге искать какой-нибудь кабачок. И он был найден сразу, в соседнем от маленького вокзала здании. Дверь не пришлось ломать. Зашли со двора. Там почему-то была открыта.
Колбаски, сардельки, вяленое мясо. Никогда прежде не доводилось видеть такое количество мясных, готовых к употреблению продуктов. Ели на ходу, сорвав с крюков, как можно больше, сколько могли унести. Пока не рассвело нужно было перебираться в Словакию. Как оказалось, Морава была в этом месте не особо широкой. Всего метров шестьдесят, и никаких пограничников там и в помине не было. Местные считали наличие природного препятствия вполне достаточным для предотвращения подобных нашему переходов границы.
И, тогда мне больше всего понравились Австрийские сардельки. Конечно, они требовали варения. Но, как же голоден я был! Тот вкус запомнился на всю жизнь. Не колбаски, сосиски, или просто вяленое, копчёное мясо, а именно они остались в памяти, в то утро. Может; дело было в том, что не имея времени действовали стремительно и именно их первыми приметил висячими на крюке, тут же сняв связку и откусив от одной? После длительного голода в лагере показались особенно, необычайно вкусны. Впереди ждало много рискованных приключений, голодных лет. Но, их вкус остался со мной навсегда. Давал надежду на завтрашний день, говорил; есть места, где живут люди, которых все мировые катаклизмы не коснулись, и именно они готовы сохранить тот образ жизни, что на многие десятилетия будет забыт на моей Родине, куда так стремился убежав из концентрационного лагеря.
Но, везде, во всех странах, где бы я не был, объединяющей их народы религией являлось христианство. Всегда интересовала меня тема понимания Бога на земле, простыми людьми. То, как важен он для них, почему выбрали именно его, не оставшись в язычестве, как жили все их предки. Силой ли насаждалась вера, или принималась добровольно. Вот, то, ставшее для меня главным именно в годы первой мировой войны. Не сразу, после того, как попал на фронт стал задумываться над этой темой.
Мы отступали, затем шли в наступление. Потом, окопная война с небольшими подвижками. Пруссия, Польша, Восточная Германия, много стран на таком небольшом участке земной поверхности довелось мне пройти, по большей части пешком, или на телеге, и только пару раз поездом. Но, знал; прежде на этих территориях жили славянские племена. Но, как же удалось раздробить их на разные национальности, изменив один общий язык, уничтожив объединяющее их прежде язычество, заменив его христианством, что хоть и разъединило их, как народы, но, придало свой, определённый уровень жизни, так разительно отличающийся от того, в котором осталась основная масса славян, в виде Русских.
С самого детства увлекался Арктикой, где хотел скрыться от суматохи окружающего мира. Это увлечение, возможно берёт начало в попытке понимания холодного безмолвия льдов, лишённых искушений, митингующих революционных толп, и имперски-завоевательно настроенных монархов. Тишина и безмолвие – вот то, что рождает истинную Веру.
Каждый человек живёт в своём собственном мире. Их множество. Столько, сколько и людей. Но, объединяет все эти миры под своим началом, впрочем, как и людей - Бог.

Говорил долго, забыл; перед ним остывает расчленённая, лишённая головы сарделька. Сок вытекал из её тела на тарелку, проникая под ещё тёплое пюре, с маслянистой лужицей по центру, на месте, где была ранее вершина, а теперь оставалась продавленная ложкой впадина.