Часть1. Глава1. Начало Великой Отечественной войны

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава1.Начало Великой Отечественной войны. Призыв в армию.

        Великая Отечественная война застала меня на работе в Ирбитском районном комитете ВКП(б)в должности заведующего отделом пропаганды и агитации.

В близкую возможность нападения на нашу страну фашистской Германии мы не верили. Не давала к этому повода и Советская пресса, партийные директивы, лекционная пропаганда.

   Мне лично казалось, что мы, то есть СССР, занимаем выгодное нейтральное положение. Я был иногда в душе не прочь и позлорадствовать над судьбой несчастных, как мне тогда казалось, Англии и Франции:
« Вы отвергли наше предложение дать коллективный отпор агрессору, - мысленно обращался я к правящим кругам Франции и Англии ,-
  вы проводили политику невмешательства и попустительства агрессору. Ну и пожинайте плоды вашей двурушнической политики».

   В лекциях о международном положении тогда сверх меры выпячивалась наша военная и экономическая мощь, наше превосходство над фашистской Германией в военном отношении.

   Это мне не нравилось.  Я был участником Первой Мировой войны и видел, что из себя представляет немецкая военная машина.

   Учитывая уроки Первой Мировой войны  мне казалось удивительным наше спокойствие и беззаботность, наше легкое отношение к весьма солидным вооруженным силам фашистской Германии.

 Это легкое отношение к противнику я видел и наблюдал также и со стороны офицеров Советской Армии, в том числе и своего младшего брата Ивана, который тогда был в звании майора. Мне казалось, что теперь, как никогда, Германия – это опасный враг.

   21 июня 1941 года к нам прибыл лектор обкома ВКП(б), фамилию его не помню, с лекцией о международном положении. На этот раз произошёл последний разговор о взглядах лектора на международное положение СССР.

«Как вы думаете, - обратился я к лектору, – не нарушат ли немцы договор о ненападении? Не обрушат они на нас всю машину войны?»

«Что вы, разве это можно! Гитлер не будет воевать с нами, пока не покончит с Англией.»

«Но, а когда покончит?» – говорил я.

«О, тогда мы грянем и как буря сметем все фашистские и империалистические силы Европы. Силы наших врагов тают, а наши силы возрастают!»

«Твоими бы устами, да мед пить», – подумал я.


   Утром 22 июня бедный лектор, услышав в гостинице по радио голос В.М. Молотова о нападении на нашу страну фашистской Германии, «как буря» ринулся обратно в Свердловск, не заходя в райком ВКП(б).

   Все последующие сутки, затем еще сутки, в райкоме никто не ложился спать, «бодрствовали», как будто от того что либо менялось в общей обстановке. Мне все же казалась смешной эта наивная бдительность.

   Я отчётливо понимал, что война будет длительной, а не сутки или двое, как думали мои молодые коллеги.

   5 августа 1941 года меня вызвал к себе первый секретарь райкома А. Паршуков. Произошел короткий разговор:

 « Михаил Павлович! Уральский военный округ требует дать им от нашего района одного товарища в звании батальонного комиссара.  Помимо тебя нет никого в районе в таком звании. Что ты думаешь?»

Я ответил, что моя жизнь принадлежит Родине. Куда меня необходимо послать, туда я и готов отправиться.

Паршуков рассмеялся:
« Михаил Павлович, дорогой мой! Да тебя совсем никто не думает посылать на фронт, какой уж из тебя солдат – сорок восемь лет, больное сердце. Нет-нет, тут совсем другое имеется ввиду. По секрету сообщу тебе, что тебя хотят использовать комиссаром окружного госпиталя в Свердловске. Сам я был комиссаром госпиталя в финскую войну. Работа очень интересная, условия хорошие, приличный оклад и я потому и не задерживаю твою кандидатуру, что считаю сделать тебе лучше. С работой, я уверен, ты справишься вполне.
Ну как, согласен?»
« Лучше бы послали меня на фронт, -  возражал я,- не люблю я тыл, всегда как-то презирали тыловиков в первую мировую войну».

Паршуков улыбнулся:
« Да ты, брат, все еще храбришься. Но нет, пусть молодежь пока повоюет. А старики уж потом пойдут на фронт, в крайнем случае. Так решено?»

«Ладно, - промолвил я, - пусть используют, где лучше для дела.»

Комиссий медицинских я никаких не стал проходить. Но в моих военных документах значился миокардит первой степени, значит - ограничено годен.

   Года два до того меня тщательно осматривал лучший врач Ирбитской больницы, Зубов. Говорил: «Э, батенька мой, из Вас никакого солдата больше не выйдет, сердце слабо работает.
… Спокойствие,  меньше работать, не курить, не пить и, главное, режим!»

Да-а... Впоследствии, в 1943-44 годах, будучи партизаном,  я делал переходы в летнюю ночь по пятьдесят - шестьдесят километров,  до десяти километров в час, то есть - бегом всю ночь. И почти каждый раз на бегу вот этот разговор с врачом Зубовым приходил мне на память...

   Дома мой призыв в Армию встретили очень спокойно. Все были уверены, что я буду служить в городе Свердловске, прилично получать, опасности никакой. Младший сын мой, Вовка, которому было семь лет, смотрел на меня с некоторым презрением: «Какой, мол, ты вояка в тылу-то, и пистолета никто тебе не даст повесить сбоку».

   Мы имели корову, а косить в семье кроме меня никто не мог. А теперь стало и некому.
Жена просила все же поучить ее косить.
На второй день я взял её с собой на луга, учил, как косить, точить косу, да вряд ли чему научил.

   Вечером меня проводили на вокзал, и я уехал в Свердловск, совершенно не думая о том, какая тяжёлая военная страда мне предстоит в будущем.