9. Те же и ведьма...

 
       Но вот белый свет вновь затеплился малой мерцающей точкой, окруженной густой темнотой. Серега медленно приходил в себя. Он чувствовал, что лежит на чем-то мягком, удобном, теплом. Провел ладонью - похоже на шкуре. Мерцающая точка оказалась огоньком фитиля. Возле него едва заметная в неверном свете, склонившись, сидела старуха.
       - А вот подействовал приговор-то,- сказала она,- ожил-оклеял. Теперь ничего, встанет-поднимется.- Она вдруг низко наклонилась и посмотрела пристально, так пристально, что Серега почувствовал кожей ее взгляд.
       -Не наш он, дальний, непростой.
       На эту фразу из густой тени выступил кот. Сверкнули зеленым хрусталики его глаз.
       -Тю-тю-тю, бабушка. Об этом не слова. Подняла и спасибо. Вот-ка тебе за труды.- Он сунул ей что-то в руку. Бабка не поинтересовавшись подарком, запихнула его запазуху. Кряхтя поднялась, отвернула ветви и выглянула наружу.
       -Пора мне, помчусь-полечу, а вот напоследок выпей-ка.
       Она налила в граненный стакан, мутно забликовавший в струящемся сквозь незадвинутые ветви лунном свете, из фигурной бутылочки. Запахло мятой и еще чем-то кладбищенским.
       -А ну, касатик-красавчик выпей... Хе-хе, за знакомство. Чую я свидимся мы с тобой еще, свидимся...
       И тут он увидел ее лицо: горбатый длинный нос, выпяченный подбородок с бородавкой. Ведьма! И словно приговоренный взял стакан и залпом выпил снадобье. Будь что будет! И закашлялся. Обожгло гортань, огонь с треском побежал по костям и жилам, в мгновенье прогорело, распалось, исчезло тело. И ощутил он необычайные покой и легкость. Веки сомкнулись, но перед тем успел он увидеть, как старуха, потрепав кота по загривку, причем из-под руки ее вылетел сноп искр, ухватила откуда-то метлу и уселась на нее и вылетела со свистом в прогал меж ветвей. И черт ее знает она ли это свистела, или ветер.
       И снилось ему, что он умер и невесомого его носило в надземных сферах среди влажных облаков.