Деревянная нога

            22 апреля 1967 года

            Сегодня праздник! 97-я годовщина со дня рождения Ленина! Школьное фойе встретило нас бумажными цветами. Целое море бумажных цветов по стенам, колоннам и даже по всему фронтону гардероба! Такими же цветами украшен и выставленный в рекреации на втором этаже большой портрет Ленина.

            Девочки все пришли в белых фартуках и с белыми, пышными бантами. Всё было очень празднично. По крайней мере сначала. На первой перемене была проведена школьная линейка, и кучу малышей приняли в октябрята. Мы, рослые, красивые и плечистые пятиклассники, снисходительно посматривали на суетливых и писклявых гномиков из первых и вторых классов, гордящихся только что полученными октябрятскими звёздочками.

            А потом вперёд выступил наш городской военком, толстый, высокий дядька с орденской колодкой шириной в две моих ладони, и завуч вызвала моего соседа по парте Илюху Болотина. Военком громким басом объявил, что пришёл вручить награду, которая должна была быть вручена ещё в 44-м году отцу Илюшки, но затерялась в военной неразберихе.

            Он наклонился к Илюшке, долго возился, а когда выпрямился, стало видно, что на лацкане школьного мундирчика нашего одноклассника пламенеет новенькая Красная Звезда. Полковник ловко отдал честь Илюшке, вручил ему бархатную коробочку и невзрачную книжечку удостоверения. Потом он повернулся к нам и рассказал, что отец Илюшки был военным лётчиком, храбро воевал и кроме этого ордена заслужил ещё пять других.

            Рядом с военкомом стояла высокая, некрасивая женщина, мать Илюшки, которая во все время его речи вытирала платком катящиеся из глаз слёзы. Как потом рассказал Илюшке, его отец, так же, как и мой, умер в госпитале от полученных на фронте серьёзных ран. Это произошло вскоре после его рождения, так что Илюшка своего отца не помнил.

            Во всем этом не было бы ничего необычного - в прошлом году, весной, на День победы, военком приходил и к нам домой и вручил маме медаль «За оборону Севастополя», которой папу наградили ещё в 41-м году, но она тоже заблудилась. Необычным было то, что Красную Звезду вручили не матери Илюшки, а ему самому. Весь следующий урок он просидел, тупо глядя в раскрытое удостоверение к ордену и шмыгая носом.

            Да, уроков никто не отменял, и весь блеск праздничных нарядов, украшавших наших девочек, тускнел прямо на глазах. Уже после второй перемены Надюшка Колокольцева вернулась в класс с развязавшимся бантом на одной из двух своих кос. Она попыталась самостоятельно приладить бант на место, но быстро потеряла терпение и решила задачу, как всегда просто и элегантно — сняла оба банта и сердито затолкала их в портфель.

            А на последней перемене было народам явление! Как только в дверях иссяк бурный поток моих одноклассников, стремящихся как можно быстрее покинуть храм науки и предаться простым и незатейливым удовольствиям в буфете и в школьных коридорах, в дверь вошла она! Наташа Колокольцева, с которой у нас уже несколько месяцев настоящая любовь! У нас в классе она появилась впервые по той простой причине, что мы с ней учимся в разные смены.

            Отыскав меня глазами, Наташа приветственно махнула рукой и для начала подошла к стоящему в дальнем углу шкафу, поздороваться с Машкой. Машка — это школьная кошка. Точнее, не вся кошка, а только её скелет в стоящем на шкафу стеклянном ящике. На деревянном постаменте ящика рядом с латунной биркой, на которой выгравированно, что это действительно кошка, а не какая-нибудь там маленькая собачка, какой-то шутник ещё в стародавние времена вырезал ножичком имя Машка. Теперь в школе даже первоклашки знают, что если утром поздороваться с Машкой и хорошенько попросить её об удаче, то твоё желание, скорее всего, сбудется. Остряки и маловеры из старших классов возражают. Говорят, что Машка исполняет желания не всякого каждого, а только тех, кто в состоянии услышать, как она мяукает в ответ на просьбу.

            Машка не всё время стоит на шкафу. На школьные линейки её выносят послушать, о чём народ говорит, так что от участия в общественной жизни она не уклоняется. В первые ряды не лезет и большей частью помалкивает, но особо и не скрывается. Поговаривают, что молчит она от великого ума, а так-то она имеет своё мнение по всем школьным вопросам, но её мнение не всегда совпадает с мнением руководства, поэтому она и ведёт себя столь сдержанно. Учителя и директор, разумеется, знают о ней, но не возражают против этой игры. А что? Какое-никакое, но развлечение.

            Поздоровавшись с Машкой, Наташа подошла к моей парте, мимолётно коснулась моего плеча кончиками пальцев и громко спросила:

            - Саша, ты придёшь вечером к нам?

            - Не-а, сегодня не получится. У меня тренировка.

            - А завтра сможешь?

            - Завтра смогу. Ты когда из школы возвращаешься?

            - У меня пять уроков, значит в полседьмого. Приходи в семь, ладно?

            Наташа улыбнулась мне, оглянулась, отыскивая глазами Катю Петрову, которую я ей вчера описал, подошла к ней и спокойно спросила:

            - Ты Катя? - и, дождавшись кивка, продолжила, - Если тебе так интересно, то знай - Саша дружит со мной.

            К Катьке она подошла потому что за пару дней до начала весенних каникул та прислала мне записку с предложением дружбы, а ещё через пару дней на классном чаепитии пригласила меня на "белый" танец. Не знаю, почему он так называется, но его отличие от обычных танцев заключается в том, что на него дама приглашает кавалера. Это для тех, кто не знает.

            Ну это бы ладно: пригласила и пригласила. Но! Но она танцевала его так, что я тут же вспомнил кое-что, казалось бы, напрочь забытое. С самого детского садика забытое. Вспомнил, чем девочки отличаются от нас мальчиков. По дороге домой рассказал об этом Надюшке, а та тут же передала наш разговор сестре. Именно поэтому Наташа и пришла к нам сегодня!

            Она не ожидала ответа от Кати, поэтому просто отвернулась от неё и с гордо поднятой головой вышла из класса. Я успел увидеть отвалившиеся челюсти одноклассников и, как ни в чём не бывало, уселся на место и уткнулся в книгу. Челюсти у них отвалились, потому что Наташка считается первой красавицей нашей школы! Это всем хорошо известно!

            Ко мне тут же подскочил Илюха. Он втиснулся на скамейку парты рядом со мной и зашептал на ухо:

            - Ты что, с ней замутил? С ней?!

            Я молча кивнул, не отрывая глаз от книги. Всё что последует дальше, я себе неплохо представлял. Вот, наверно, он жалел, что снял с куртки отцовский орден и спрятал его в портфель!

            - Слушай, расскажи, как ты с ней познакомился? Ну, будь другом!

            Я захлопнул книгу, вздохнул и начал свою ещё дома заготовленную историю...

            О, в ней много всего было! Я хорошо знал, как угодить вкусам моих одноклассников. Начиналась она в тёмном переулке, где беззащитную девочку обступили трое хулиганов с ножами, а заканчивалась тем, как я, весь израненный, тащил всех троих в ближайший опорный пункт милиции, предварительно связав им руки их же шарфиками.

            Согласно легенде, первого я вырубил красивым хуком в челюсть, второй пал, получив по спине удар портфелем, в который я, как обычно для тренировки рук, положил пятикилограммовую гирю.

            - Никакой гири тут нет! - тут же завопил Мишка Смирнов, подхватывая с пола мой раскрытый портфель.

            - Я по вторникам и пятницам её всегда выкладываю. Иначе кеды не влазят, - спокойно парировал я, - А ты разве не так делаешь?

            К этому моменту вокруг нас с Илюхой уже собралась целая толпа народу, которые, кто с интересом, кто с недоверием, слушали моё трагическое повествование.

            Закончилось всё тем, что я, окончательно завравшись, сказал, что в результате той неравной схватки я тоже сильно пострадал. У меня началось заражение крови с последующей гангреной, и врачам пришлось ампутировать мне правую ногу.

            Все дружно уставились на мою правую ногу, которую я предусмотрительно выставил в проход.

            - Это протез. - спокойно объяснил я, обводя взглядом пару десятков оттопыренных ушей, - Увы, но всего лишь хорошо выполненный протез.

            Обеими руками придерживая бедро, я с грохотом взгромоздил правую ногу на парту и заголил её почти до колена:

            - Вот,... можете потрогать...

            Ребята и девочки, в большинстве своём боязливо отступили назад. Лишь Петрова набралась смелости и потыкала в неё пальчиком.

            - Тёплая… - неуверенно сообщила она остальным.

            - Я же говорю, отличный протез! Мама в Вильнюсе заказывала. Почти неотличим от настоящей ноги! Не плачь, Катюша, - грустно добавил я, заметив, что глаза Кати Миловановой налились слезами. - Нога, это невысокая плата за честь и здоровье хорошей девочки.

            И, обращаясь к Илюхе, завершил свою повесть:

            - Вот так мы с Наташей и познакомились.

            Здесь Надюшка Колокольцева уже не выдержала и лопнула от смеха. Она давно уже вернулась из коридора и, заметив, что нашу с Ильюхой парту обступили одноклассники, ловко протиснулась в первые ряды и сейчас стояла напротив меня с улыбкой до ушей. Она заорала, давясь от смеха:

            - Катька, не реви! Этот сказочник опять всё наврал! Вы уши развесили, а он по ним на мягких лапах скачет! Наташка моя старшая сестра, и он с ней уже шесть лет знаком. И нога у него ещё вчера вечером на месте была, никто её не отрезал!

            - Протез - это в фигуральном смысле, - запротестовал я.

            - Слышь ты, сказочник, в глаз хочешь? В прямом смысле! - угрожающе надвинулся на меня Илюха.

            - Вы грубые и нечуткие люди, не понимающие аллегорий! Не буду больше ничего вам рассказывать! - с этими словами я вывалился в проход.

                * * *

            Домой я тащился в отвратительном настроении. В моём дневнике появилась короткая и грозная запись: «Сорвал урок!». Я шёл и жаловался... Нет, не так! Я шёл и стенал о жестокости и несправедливости этого мира! В самом деле, я что ли виноват, что молодая училка биологии в течение четверти часа не могла успокоить класс?

            Ребята - кто прикрываясь ладошкой смеялся, кто шушукался с соседом, обсуждая рассказанную историю, а бунтарь-одиночка Мишка Смирнов кипел и призывал всех к мести. Когда он, не сдержав эмоций, на весь класс прошептал:

            - Надо подвергнуть его этому… как его?… «абстракизму»! Бойкот объявить гаду! - я не выдержал и заржал в полный голос.

            Меня, натурально, выставили за дверь, предварительно украсив дневник красными чернилами и велели ждать возле учительской. А спрашивается, за что?! Вместе со мною над Мишкой хохотала половина класса, а другая половина - те кто не понял над чем мы хохочем, недоумённо вертела головами.

            Светлана Петровна лично завела меня в учительскую, в которой после окончания первой смены собрались все учителя, и нажаловалась нашему завучу. Мария Прохоровна посмотрела на меня поверх сильных очков и велела объясниться.

            Она тётка не злая. Поговаривают даже, что она справедливая. Наверно, поэтому я сделал попытку оправдаться, заявив, что это выше человеческих сил оставаться серьёзным, когда слышишь призыв подвергнуть тебя «абстракизму»!

            Часть учителей в учительской сдержанно рассмеялись, все прочие навострили уши, предвкушая какое-то развлечение. Мария Прохоровна тоже улыбнулась, сняла очки и потребовала подробностей. Воодушевленный тем, что, кажется, меня никто особо не осуждает, я выдал им полную историю. Ну просто для того, чтобы они лучше понимали, почему я не смог сдержать смех.

            Когда я, сидя на стуле, заголил ногу, смеялись уже все поголовно. Николай Степанович, наш учитель физкультуры, улыбаясь сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

            - Зачем такому гиря в портфеле? Я слышал, он записался в секцию самбо. Что, чемпионом хочешь стать? - последний вопрос был обращён ко мне.

            На меня смотрели несколько пар улыбающихся глаз, но я ответил совершенно серьёзно:

            - Нет, просто хочу научиться преодолевать свой страх. Я однажды представил себе, что рядом со мной двое гадов затаскивают в подвал девочку, а у меня от страха ноги отнимаются, и я не знаю, что с этим делать... Просто хочу знать, что делать со своим страхом и всё. Хотя, конечно, чемпионом стать было бы здорово!

            В учительской тут же стало тихо. Улыбки на лицах погасли. Все смотрели на моё красное от смущения лицо и, наверно, каждый вспомнил тот прошлогодний случай с изнасилованной и убитой девочкой, труп которой нашли на куче мусора в подвале обычного жилого дома.

            Тишину нарушил наш трудовик. Он сидел за своим столом и, держа в левой, трехпалой руке какую-то сложную шестерёнку, протирал её ветошью. Ни на кого не глядя, он буркнул:

            - Малец прав... Все мы чего-нибудь да боимся... Главное, суметь преодолеть в себе этот страх. Иначе потом от стыда умрёшь. Или сопьёшься...

            - Позвольте с вами не согласиться, Геннадий Васильевич. - вмешалась Мария Прохоровна, - Бывают же мужественные люди, напрочь лишённые этого чувства. Возьмите, к примеру, того же Александра Матросова...

            - Я Сашу знал... - негромко и как-то равнодушно перебил её Геннадий Васильевич, - Мы с ним воевали в одном батальоне. Как он погиб, я не видел, наша рота прикрывала в тот день другое направление, но потом мне ребята рассказывали...

            Он, наконец-то, оторвался от своей шестерёнки, с грохотом положил её на стол и поднял голову.

            - Саша был обычным хорошим парнем. Очень весёлым. В роте у него было много друзей. Ребята говорили, что в том бою на его глазах один за другим погибли трое из них. Хороший пулемётчик сидел у немцев в том ДОТе... Не знаю, то ли он так рассвирепел, что уже только о мести и мог думать, то ли так любил своих погибших друзей, что и его душа вместе с ними отлетела... - он помолчал. - В такие моменты страха уже нет, поверьте. Не с чем в себе бороться... А этот пацан, - кивок головой в мою сторону, - он верно мыслит. К такому моменту, может быть, нужно всю жизнь и каждый день себя готовить... И то никто не скажет заранее, готов он или ещё нет? Эй, малый, как тебя там?

            - Ну Сашка. А что?

            - Ничего... Проваливай... Считай, пятёрку по труду за четверть ты заработал...

            Он с вызовом посмотрел по сторонам. Продолжения я не услышал, потому что меня и впрямь выперли из учительской. Странный какой-то разговор получился...

                * * *

            Надюшка ждала меня. Она сидела на подоконнике неподалёку от двери в учительскую, болтала ногами и грызла баранку. Вечно она что-то грызёт, когда ей делать нечего! Спрашивается, где берёт? И почему у меня в портфеле не бывает ни баранок, ни яблок?

            Последний раз в моём портфеле из съедобного побывал завёрнутый в газету бутерброд с котлетой. И то недолго. Мне его приготовила мама, но это было год назад. Наш школьный буфет и столовую санэпидстанция закрыла на пару дней. То ли мышей травили, то ли тараканов. Вот тогда мама и стала готовить мне в школу бутерброды.

            Котлета... Я так отчётливо представил её себе, что у меня громко забурчало в животе, и во рту собралась слюна. Не выдержав, я остановился, открыл портфель, поднял его обеими руками повыше и засунул в него голову. Котлетой не пахло. Пахло чернилами, бумагой, стиральной резинкой и, кажется, котом. Вполне может быть. В моём портфеле не только кошки бывали, но даже лягушки. Это когда я в Москву с мамой ездил и первую четверть в тамошней школе учился. Мне её Колька Никулин в портфель подсунул. Мы с ним из-за этого в тот день подрались, но потом даже подружились. Не, так-то он пацан нормальный, только с юмором у него не очень. Нужно же понимать, с кем можно так шутить, а с кем нельзя. Лягушка в портфеле - это типичная шутка для девчонок... 

            - Чего ты там ищешь? - спросила Надюшка. Она спрыгнула с подоконника и подошла ко мне.

            - Котлету. - коротко ответил я. - Помнишь, в прошлом году мама давала мне с собой бутерброд с котлетой? Показалось, что ею пахнет...

            Надюшка опустила голову, коротко принюхалась, выпрямилась и помотала головой.

            - Не пахнет уже. Пошли домой, а? Мне тоже уже есть хочется...

            Мы возвращались домой, а она, вместо того, чтобы поддержать друга, спорила со мной и говорила, что зря я всё это затеял. Можно было, мол, просто сказать, что знаю Наташу давно и точка! Она хихикнула:

            - Тебе бойкот объявили. Мишка и ко мне подходил. Говорит: «Мы этому гаду бойкот объявили. Ты с нами?» - А я ему: «А по яйцам не хочешь?» - Он тут же и слинял, придурок!