Требую право на любовь или Фантазерка. Глава 35

       Всю дорогу до дома я лежу на заднем сидении машины и горько плачу. Ну, почему все так? Снова нас с Амиром разлучили. А я только поверила в близкое счастье. И опять у меня нет способа связаться с ним. Вот как так могло случиться в мир технологий, мобильных телефонов и всяких там мессенджеров? Люди, находясь в разных концах мира, не теряют связи ни на секунду. А я…Да, первое, что нужно было у него спросить - это его номер! Но теперь, сколько бы я себя не казнила, поправить уже ничего нельзя. Кто-то очень не хочет, чтобы мы были вместе? Надо успокоиться и подумать обо всем спокойно. Должен быть выход! Говорят же: «Безвыходных положений не бывает!» Я придумаю что-нибудь. Все равно буду с ним! Но успокоиться не получается. Память услужливо подсовывает мне лучшие моменты, проведенные с ним, и сердце больно сжимается в горькой судороге. Наш автомобиль уносил меня все дальше от любимого. Но не только это заставляло меня рыдать сейчас. Еще примешивается жесткое чувство обиды, что мои самые близкие, родные люди мне не поверили. Решили, что я накачалась наркотиками. Вероятно, этому было объяснение, но пока я его не видела. Мне было очень больно. Снова начала ныть голова. Усилилась тяжесть в груди. Мама несколько раз оборачивалась ко мне, о чем-то меня спрашивала. Но я не отвечала, глубже отодвигаясь к спинке сидения и отворачивая от мамы лицо. По-другому я представляла себе встречу с родителями. Можно сказать, жила только надеждой, что вновь увижу их. А вышло все совсем не так, как мечталось. Хотя, что это я расклеилась? Нахожусь не в подвале в доме Анзора, а рядом с моими близкими. И я обязательно все им расскажу. И они мне поверят! Должны поверить. Ведь они меня любят.

Мы приехали в мой родной город во второй половине дня. В это время Амир обещал навестить меня в больнице. Наверняка пришел. А меня там нет. И никаких контактов. Что он будет делать? Эта мысль крутилась в моей бедной голове, не давая мне покоя. Домой мы не поехали, сразу направились в мамину больницу. А там из меня снова выкачивали оставшуюся кровь, слушали, осматривали, крутили как куклу в магазине при покупке. Этих врачей я знала с самого детства. А они - меня. Все, как один, охали при виде моего синяка под глазом. О его происхождении, правда, не спрашивали. Может быть, допытывались у мамы, но не меня. А что она им отвечала, я не знаю. Наконец, меня отвели в палату. Конечно, это была не общая палата со множеством соседей, а одноместная. Светлая, с красивыми занавесками на окнах, невысокой кроватью с белыми металлическими спинками, прикроватной тумбой, телевизором на противоположной стене. И никого, кроме меня. С ума тут сойдешь! Хотя…
- Мама, мне нужен мой ноутбук. И телефон с интернетом. Буду догонять курс, и готовиться к сессии. - Возникла надежда, что если у меня будет справка о том, что я лежала в больнице, то меня не отчислят. Напишу в деканат, мол, так и так. Сильно заболела, уехала в родной город. Лежу в больнице. Прошу не отчислять. Справка будет.

Ко мне опять протянулась трубка кислородной маски. С ней легче дышится. И тяжесть в груди, кажется, немного отступает. Палата, кстати на первом этаже. И окно низко. Идеально для того, чтобы убежать. Но бежать незачем. Через несколько минут знакомая медсестра ставит мне капельницу. Я лежу, глядя в потолок. Глаза закрываются, и я погружаюсь в липкий сон. Не чувствую, как снимают и уносят капельницу. Сплю до самого вечера. Приходит мама. Приносит ноутбук и вещи. Я должна быть счастлива! Я дома. Ну, почти! А на душе опять камень величиной с Тунгусский метеорит! Приносят ужин, но у меня совсем нет аппетита. Тем боле, что передо мной - жидкая каша. Мама уговаривает:
- Ксюша, надо кушать! Посмотри на себя! Кости да кожа остались! Давай, хотя бы две ложки!
Я отрицательно мотаю головой.
- Не хочу, мам.
Она настаивает:
- Ты когда ела в последний раз? – Я не помню, если честно. Нет, правда! Мама уговаривает, как ребенка, – давай, доченька за нас с папой. Мы такое пережили за эту неделю. Врагу не пожелаю!
На ее глазах выступают слезы. Мне жаль маму, и я засовываю себе в рот ложку каши. А между прочим, моя любимая! Она чуть сладковатая и вкусная! Но глотаю с трудом. Мама улыбается:
- Умница ты моя! Давай еще одну! Не капризничай! Ты же не маленькая девочка.
И тут же в памяти любимый голос: «Такая маленькая и притягательная девочка!» А-а-а-а! Я откладываю ложку и падаю на подушку. Нет, не плачу, просто пережидаю, пока пройдет острая боль в сердце. Мама пугается:
- Что случилось? Тебе плохо? Доченька?
Поднимаюсь снова. Качаю головой:
- Нет. Ничего. Все в порядке, мам.
Снова берусь за ложку. Еще одну. На радость маме я проглатываю четыре ложки каши. Отодвигаю тарелку. Укладываюсь обратно в кровать.
- Ну, ладно. Пусть так. А теперь отдыхай.
Кажется, мама принимает мое состояние за обострение болезни. Хотя она отчасти права. Только эта болезнь называется «Амир». И лекарство от нее осталось за много километров отсюда.
 Дверь открывается. Входит папа.
- Как тут моя дочь?
За меня отвечает мама:
- Покушала, - мамам самое главное, чтобы их дитятя  была сыта. - Сейчас сделаем укол, и будет спать до утра. А завтра начнем процедуры по плану. Она у меня быстро поправится.
Ловкими, привычными движениями достает шприц из упаковки, набирает из ампулы лекарство, вводит его мне в вену. Они с папой остаются еще некоторое время, но когда у меня начинают слипаться глаза, по очереди меня целуют и выходят из палаты, тихо прикрыв за собой дверь. Но я засыпаю не сразу. Пытаюсь напрячь голову, и обдумать свою ситуацию. Найти выход из нее. Мозг не слушается. Совсем перестал мне подчиняться! Надо с ним провести воспитательную беседу! А может, это действует лекарство. Надо спросить, что они мне…они…мне…

Утро начинается с прихода врача и мамы.
- Ну, здравствуй, Ксения Алексеевна.
- Здравствуйте, Иван Сергеевич.  – Вежливо здороваюсь я. Иван Сергеевич – терапевт и наш семейный врач. Очень высокий, статный мужчина с редкими волосами, зачесанными справа налево. Он лечит меня лет с десяти, и всегда обращайся ко мне не иначе, как по имени-отчеству. Кстати, вчера его не было среди врачей, когда меня осматривали. А сегодня вот, пришел. Наверняка мама настояла.
- Что тут у нас? – Иван Сергеевич внимательно читает мою медицинскую карту. Потом переводит на меня взгляд поверх очков Они у него такие большие, квадратные, с толстой черной оправой. – И как ты, Ксения Алексеевна, до такой жизни докатилась? Насколько я помню, воспалением легких ты еще не болела.
Я хорошо понимаю его сарказм. Чем я только в детстве не переболела. Возьмите «Энциклопедию детских болезней» и идите по алфавиту. Не ошибетесь! И вот теперь еще пневмония. Я глупо оправдываюсь:
- Так получилось…не знаю. Я же не специально.
- А еще, - это вступает в разговор мама, - у нее повышенная нервная возбудимость. То плачет, то заговаривается.
Вот ябеда! Хотя, мама всегда «сдавала» меня Ивану Сергеевичу с потрохами. Причем, в прямом смысле.
- Заговаривается? – Углубившийся было в чтение моей карты Иван Сергеевич вновь смотри на меня поверх очков. – Это как? И что говорит?
Я молчу! А то еще в «психушку» отправят. Судя по словам мамы, я от нее в двух шагах.
- Такого нам с отцом наговорила! Даже повторить страшно! Мы до сих пор отойти не можем! И вот этот синяк под глазом.
- А что, очень симпатичный синяк, - говорит Иван Сергеевич, подмигнув мне.- Уже желтеет по краям.
- Но она же не знает, как она его получила! А ведь, наверняка, с кем-то дралась. Докатилась! Девочка, а дерется, как шпана, - мама вздыхает, показывая, как это ее огорчает.
- Пар выпускала? – Это врач спрашивает у меня. Я киваю головой. Да! Это правда! Выпускала пар! А вместе с ним ярость и ненависть! За что и приобрела это «украшение».
-Типичное переутомление! – Ставит диагноз Иван Сергеевич. – Думаю, на фоне круглосуточной учебы. А что вы ожидали, Ирина Михайловна? Воспитали отличницу, спортсменку, и просто красавицу. Вот она и старается, учится на «отлично». И результат - переутомление. А за ним – нервный срыв. Отсюда и слезы, и агрессия, и неконтролируемая речь.
Приплыли. Кто это речь не контролирует? Я? Очень хорошо контролирую! Просто мне никто не верит, принимая мои слова за бред. Обидно! Но я молчу.
- Поколем седативные. Отоспится, успокоится. И поедет учиться дальше. Девочке просто нужен отдых. Трудный выдался год? – Это он обращается уже ко мне.
- Очень, - сквозь зубы говорю я. Много слов не использую, а то скажут – заговариваюсь. Про себя добавляю: «Особенно апрель месяц».

Иван Сергеевич еще несколько минут меня осматривает, что-то пишет в медицинской карте. Потом говорит:
- Был рад. – Это он всегда так прощается. – Выздоравливай! Вон на улице весна какая! Жара! – И уходит. Правильно. Что тут еще делать. Диагнозы расставлены. Я – утомленная психопатка. Здорово! Интересно, чтобы на это сказал Амир? Надо будет потом ему рассказать. Мама достает небольшую прямоугольную коробочку, протягивает ее мне. Телефон! Открываю, понимаю, что почти такой же, как был у меня до похищения. Модель чуть новее.
-Мама! Спасибо! – Я обнимаю и целую ее. Хочу тут же включить его, но вижу, что он разряжен. Подключаю к зарядке. Мама дает мне упаковку из салона связи. Там мой новый номер телефона. Теперь буду учить все номера наизусть! Нет, на все мне памяти не хватит. Но мамин и папин – обязательно. Завтрак опять в палате. Под жестким контролем мамы я с трудом проглатываю омлет и выпиваю теплое молоко. Мама убегает работать. Тут недалеко. Будет прибегать каждую свободную минуту. Правда, у нее их не так много. Я думаю, она до сих пор не верит, что я рядом. Жива и частично здорова. После завтрака открываю ноутбук. Но понимаю, что без интернета я ничего сделать не могу. Приходит медсестра, ставит капельницу и делает еще два укола в мягкое место, откуда ноги растут. Надевает на меня кислородную маску. Лежу, разглядывая потолок, скоро мои глаза закрываются. Моментально проваливаюсь в сон без сновидений. А жаль. Хотя бы таким образом увидеть милую улыбку Амира.

Будит меня все та же медсестра, которая снимает капельницу, оставляя в моей вене иголку, чтобы не дырявить меня каждый раз. Я подхватываюсь, смотрю на телефон. Он уже зарядился. Я вставляю в него новую симкарту. Настраиваю на работу. Подключаю к ноутбуку, и у меня появляется интернет! Ура! Связь с внешним миром установлена. Только это не помогает мне связаться с Амиром. А мне из всего мира нужен только он. Хотя, нет. Сейчас мне нужен еще один товарищ. Я вхожу в социальную сеть, нахожу нужное имя. Пишу: «Привет, Димка». Жду. Пока просматриваю кучу сообщений, которые накопились за это время. Но потом выхожу на сайт Университета. Выбираю свою кафедру, пишу письмо в деканат. «Уважаемый Игорь Иванович. (Это наш декан) Я, Крылова Ксения Алексеевна, студентка третьего курса филологического факультета, была госпитализирована с диагнозом «Двусторонняя пневмония» и в данный момент нахожусь на излечении в родном городе. Обязуюсь пройти материал за пропущенный мной период обучения самостоятельно. Медицинские справки, подтверждающие, что я нахожусь на амбулаторном лечении, будут предоставлены. Прошу не отчислять меня за пропуски и допустить к сдаче зачетов». Что еще? Вроде все изложила. Перечитываю два раза и отсылаю. В этот момент раздается звук, оповещающий о сообщении в социальной сети. Открываю. От Димки. Проснулся. «Привет! Как семейная жизнь?» Я в ступоре несколько секунд. Какая еще семейная жизнь? Пишу: «Ты о чем?» Он: «Танька сказала всем, что ты вышла замуж и уехала на Кавказ к мужу». Вот с…ка! Наговорила ерунды! Язык бы ей укоротить раз и навсегда. Жаль, что я далеко. Пишу: «Я в больнице с воспалением легких лежу! Никакой семейной жизни у меня нет! Больше эту дуру не слушай!» Он: «Вы же подруги». Я: «Больше нет. Короче, мне помощь нужна!» Он: «Готов! Какая» Я: «Отстала с этой болезнью сильно. Лекции скинь». Он: «Не вопрос! Сфотаю и скину. А еще там по пособию готовиться надо». Я: «Хорошо, все напиши, пришли. Семинары начались?» Он: «Нет еще. Через неделю» Я: «Отлично! Постараюсь успеть. Не забудь про фоты лекций» Он: «Окей!» Одну проблему я решила. Пока торчу здесь, догоню курс, подготовлюсь к семинарам и сдам зачеты. А дальше «будем посмотреть», как говорил одни из известных киногероев. Кто? Не помню. У меня же нестабильная психика. Забыли?