12 апреля. Отрывок из романа

И вот наступил очередной день празднования Дня космонавтики- 12 апреля. Этот день она считала праздничным не только потому, что он был поистине праздником для всего народа, но и потому, что это-был день рождения ее мужа, который волею судьбы был связан с этим днем.
     Николай не знал кем быть. Наверное, так часто бывает с одарёнными людьми. Учитель физики посоветовал ему идти только в МГУ и непременно на физический факультет, куда Коля и послал свои документы, ожидая ответа. Но ответа он так и не получил, так как мать и брат спрятали его,  не желая, чтобы он ехал в Москву. Они как будто чувствовали, что это ничего хорошего Николаю не сулит, стремительный взлет  погубит его.
     На учебе в Москве настаивал  учитель физики, он даже денег ему дал на дорогу. Домашние, узнав об этом, сказали, чтобы он немедленно вернул учителю деньги. Коля сел на велосипед и отвез долг. Матери пришлось продать корову, чтобы сын мог  поехать учиться в столицу. Заработок старшего сына, журналиста, был невелик.
      И вот новоиспеченный золотой медалист в Москве. Здание МГУ и сейчас впечатляет. А что говорить о том времени, пятидесятых годах и пареньке, приехавшем из провинциального Ярославля. Надо сказать, что грандиозность учебного заведения не совсем подавила его. Он сумел настоять на экзаменах, хотя вступительные экзамены для абитуриентов закончились. Ему стали отказывать. Он настаивал.
     -Как? Я - золотой медалист и вы меня  лишаете права пройти собеседование?
     Его  и еще несколько парней и девчат поместили в небольшой комнате и предложили решить в уме геометрические задачки, посадив лицом   к стене, так, чтобы в их поле зрения не было видно никаких углов и пересечений.  Пройдя столь странное и сложное испытание, Николай преодолел конкурс, семнадцать золотых медалистов на место, и стал студентом самого престижного в стране учебного заведения.    Грандиозен был не только внешний размах МГУ. Поражал и внутренний распорядок. У каждого студента была отдельная комната, с телефоном! И это в пятидесятых годах!Те, у кого позволяли средства, могли позвонить и получить кофе в постель.     А  у кого средств не было, работали дворниками здесь же, на территории МГУ. Когда кошелек оказывался совершенно пуст, а есть очень хотелось, можно было прийти в столовую. На столах всегда стояли тарелки с  квашеной капустой и лежал хлеб. Можно было бесплатно поесть.
   У Николая рано появилась семья, и он не гнушался никакой работы. Доходило до того, что разгружал по ночам вагоны с цементом. Работал до изнеможения. Вот, что он написал в своем дневнике.
В ту пору, пятидесятые годы, лирики и физики были в моде и на  самом престижном факультете – физическом - учился весь цвет общества страны. Выходцев из народа было мало. Много было детей партийных боссов.
  Конечно,  некоторые из них свысока посматривали на Николая, явно демонстрируя свое превосходство. А чем они были лучше? Ничем. Но они вели себя довольно самоуверенно. Откуда это шло? От детства, проведённого с отцами, которые не воевали, поэтому и остались в живых.
   «Простолюдинами» были только двое. Хотя, как сказать, учитывая происхождение обоих.
Николай был потомок поэта  Некрасова. Об этом он даже не догадывался. Но как-то, уже будучи тяжело больным,  он сказал:
- Как я похож на умирающего Некрасова.
    Второй  «простолюдин» был Егор Дымов, ставший впоследствии ученым-физиком, немало сделавшим для освоения космического пространства.
Так случилось, что в последние дни  жизни Николая, появился Дымов.  Когда Алина увидела Егора Алексеевича Дымова  в первый раз, на память пришло отрывок из детского стихотворения «Мистер. Твистер. Капиталист».
   Её знакомство с Дымовым началось с письма, где он писал тяжелобольному другу, что влюбился. На что Николай ответил вопросом: «А как же жена?»  А что жена? С ней Дымов живет под одной крышей и  по сей день. Но и со своей любовью расстаться не может.
   Тогда накануне приезда друга молодости, умирающий Николай попросил Алину принести ему письмо из кабинета, где Дымов писал о желании приехать в Петербург, дал прочитать Алине, потом положил конверт под  подушку и отдал Дымову при встрече. Всё сделал так, чтобы Дымов не знал, что Алина не только держала письмо в руках, но и читала его.
   Он очень ждал приезда друга. Но, чем меньше становилось дней до приезда гостей, тем Николаю становилось все хуже. Сначала он планировал, что москвичи будут жить у них дома, но потом,  в связи с ухудшением состояния, сказал, что нужно определить их в гостиницу. Алина сняла квартиру, где обычно останавливался министр морского флота, когда приезжал по делам в порт. Заранее заплатила за несколько дней. И стала ждать гостей, как и Николай.
   Поезд из Москвы приходил рано утром. Алина на вокзал опоздала, варила Николаю кашу. Когда она вышла на перрон, увидела, что состав уже пуст. Несмотря на это, пробежала вдоль состава. Нет. Никого. Повернула назад и увидела, что навстречу ей идет  быстрым шагом, почти бежит элегантно одетый мужчина. Это и был Дымов. Удостоверившись в том, что она и есть Алина, он подвел ее к своей подруге Ольге.
     Алина, объяснив, что в связи с ухудшающимся здоровьем Николая, они поедут сейчас в гостиницу, а уже потом, вечером, навестят Николая.   
   Москвичи пришли в восторг от гостиницы. Отдельный вход, трехкомнатные министерские апартаменты, кухня. Вид на залив. Немного поговорив с москвичами, она поспешила к мужу.
   Когда Алина появилась дома, то увидела, что Николай держит руку на телефонном аппарате, ожидая от нее звонка.
- Ты же обещала мне позвонить.
Алина в хлопотах совсем забыла об этом.
   Вечером приехали гости. Они с удивлением смотрели, как Алина пытается перевернуть Николая. По его совету, она связала вместе два длинных вафельных полотенца, одну часть надела себе на шею,  другую продернула через подмышки больного. Но получалось плохо. И они решили делать по-прежнему. Из последних сил она перекатывала Николая с боку на бок. Оставшиеся от восьмидесяти сорок килограмм казались ей тонной.
     Дымов прошел в комнату первым. Ольга, превратившись неожиданно в маленькую пташку, стояла за дверью. Она как-то сразу сжалась и оттого стала ещё меньше. Человек теряется, когда встречается лицом к лицу со смертью. Николай со своим другом говорил несколько минут. Как потом рассказывал Дымов, его смертельно больной друг просил прощения за маленький сабантуйчик, устроенный им в институте. Николай вместе с товарищами играл на гитаре и пел песни на французском языке, тем самым мешал работать Дымову,  находившемуся в  кабинете, за стенкой. Алина знала, что  в те давние времена частенько на работе устраивались небольшие праздники, нередко с выпивкой. На это администрация закрывала глаза. Более того, в том институте, в отделе, где работал Николай, была комната отдыха, где молодые физики приходили в себя после бурно проведенных выходных. Там стоял диван и холодильник с минералкой.  Начальство про эту комнату не знало.
   Алина  про себя считала, что оборудование комнаты было верным решением. Что с похмелья люди будут слоняться и мучиться? Усталый человек едва ли способен на изобретение. Отдохнут, придут в себя, а потом с просветлёнными мозгами, им легче будет заниматься изобретениями. Это же была творческая работа. Неслучайно Николай считал, что наука, религия и искусство близки друг к другу.
     Дымов руководил отделом, куда и вернулся после заграничной командировки Николай.
За границей он оказался случайно.
       Причина командировки была довольна простая. Не все советские специалисты,  приехавшие  в Мали, могли говорить по-французски. И малийские власти заявили: «Или Советский Союз посылает людей, владеющих французским, или они обратятся  к Франции, а если надо будет, то и к Америке». Даже сам малийский президент приезжал в Москву по этому поводу.
   После окончания второй командировки, на сей раз  в Алжире, Николай вернулся в Подмосковье и стал работать в НИИ, где его непосредственным начальником был его бывший однокурсник Дымов, которым Николай не переставал восхищаться. Он говорил Алине:
   -Ты знаешь, что такое стать доктором наук? Это нужно набить морду десяти академикам.
   Внешне Алина соглашалась с ним, а про себя думала о том, что у Николая было потеряно пять лет за границей. В ту пору существования железного занавеса, было очень престижно работать за рубежом. Это были времена, когда капиталистические страны были закрыты для простых смертных даже для туризма. В случае с Николаем, с одной стороны престиж, а с другой трудно было наверстывать упущенное время. Поэтому он согласился поехать в Ленинград, где ему обещали золотые горы. Он сдал московскую квартиру, а в Ленинграде получил со временем  другую, на окраине города. Отдаленность от центра его мало смущала. Главное - наука. Ведь в московском НИИ не было никакого роста. И приходилось работать, как он говорил «на корзину», выполняя задания свыше.
       Позднее отдел Дымова разросся до ста человек. И Дымов изобрел плазму для космического корабля. Но это было позже. А тогда, когда  появилась возможность поступить в аспирантуру, что был в ту пору почти неслыханным, Николай,  поколебавшись, решил принять дерзкое решение: поменять в корне свою жизнь, тем самым обрек себя на преждевременный уход из нее, оставив после себя тридцать папок с формулами.
   Когда она спрашивала его, где можно их использовать, получила короткий ответ:
- Везде.
 После ухода Николая из жизни, она, согласно его завещания, упаковала все папки в громадный чемодан, решив отвезти в Москву, Дымову.
  Математические формулы Николай писал везде, даже на клочках бумаги. Алина до сих пор хранит книжные закладки, все исписанные формулами. Ей казалось, что Николай может заниматься своей математикой в любых условиях, а вот литературной деятельностью в полном покое и одиночестве.
    Наступил вечер, когда она села в поезд.   Как всегда бывает в дорогих поездах, попутчики не разговаривали и быстро легли спать. А проснулись против обыкновения, какое бывает у пассажиров, очень поздно. Поезд уже подъезжал в Москве.
   Алина обратила внимание на напольную ковровую дорожку, она была смята и на ней валялась шпилька. Да, обыкновенная согнутая женская шпилька, которыми женщины не пользовались уже много лет.
     Попутчики по-прежнему молчали, потом незаметно, один за другим вышли из купе. Кому хочется находиться рядом с женщиной в трауре, ведь все стараются держаться подальше от человеческого горя. В этот момент появился проводник. Виновато глядя на Алину, он стал говорить рассказывать о том, как ночью ошиблись купе и стучались к ним. Странно, но Алина ничего не слышала. И её попутчики тоже. Иначе утром они неизменно бы стали говорить об этом. И почему проводник рассказывает это ей одной, а не всем?
   О ночном происшествии она поведала  Дымову, но он никак не стал комментировать это. О чём он подумал? По всей вероятности, о том же, что и она: чемодан с рукописями мог кое-кого заинтересовать. Ведь, невзирая на свою скромность, Николай говорил, что в его рукописях по крайней мере десять докторских диссертаций. Сказать такое, при его скромности. Он относился к людям, не любившим хвастовства, нередко осаживал Алину, немного страдающую этим пороком. Ему не нравилось, когда какой-нибудь мастеровой, приходивший в их дом, начинал хвастаться своим умением. Умение оказывалось никчёмное, поэтому Николаю приходилось всё переделывать самому.
   На вокзале Алину встретил Дымов. Он вынес из вагона увесистый чемодан. Но потом чемоданная ручка оборвалась, и ему пришлось тяжеленько.  Чемодан Дымов отвёз к себе на работу и поставил в кабинет. Алина не особенно размышляла  тогда, правильно ли она поступила. Главное – завещание мужа - передать рукописи Дымову, было выполнено.
Где эти папки, для нее тайна за семью печатями. Спрашивая об этом у Дымова, она всегда получала один и тот же ответ:
- На работе, под столом.
    Все это было потом, а тогда, в этот день, когда она осталась одна.
     весть о смерти Николая быстро распространилась. Время от времени раздавался звонок в дверь, это почтальон приносил телеграммы. Телеграммы приходили ото всюду, были и от людей, которых совсем Алина не знала. печальная весть быстро разнеслась по миру.
    Была телеграмма и от Мари–Роз. В то злосчастное утро, Алина позвонила ей одной из первых  и в ответ услышала громкие рыдания. Она очень любила его простой человеческой любовью и боготворила  этого великого человека, каким она назвала его в телеграмме.
            «VOTRE MARI EST UN GRAND HOMME
            RESTE GRAND PARMIS NOUS TOUS
            NOUS VOUS SOUHAITONS BEAUCOUP DE COURAGE 
            NOUS PENSONS TRES FORT A VOUS
            NOUS VOUS AIMONS BEAUCOUP
            SOYEZ CERTAINE QUE VOUS AVEZ DES AMIS ICI»
Алина до сих пор хранит эту телеграмму, как и другие, присланные от московских учёных, профессоров Германа Лобова и Егора Дымова. Дымов  писал в телеграмме, что он скорбит в связи с кончиной Николая и преклоняется перед Алиной.
      По  странному стечению обстоятельств похоронные телеграммы оказались в одном пакете с поздравительными телеграммами, которые Алина в своё время получала от Николая. Они были настолько радостными, что даже спустя годы, когда Алина держала их в руках, они казались ей солнечными.
      Мрак в душе у Алины наступил сразу же, как только муж ушел из жизни. Она недоумевала, почему светит солнце. Ведь Коли нет. Значит, всё должно погрузиться в темноту.
Ведь еще только вчера он был жив. И она, сидя на диване, у него в ногах,
взглянула на балкон, где этим летом как никогда раннее расцвели цвели красавцы гладиолусы и китайская роза. Но что это? Какие-то брызги. Подошла поближе и увидела, что это ворона купается в ведре с водой. Женщина тут же обомлела. Ведь это предвестие смерти. Она взяла  первое, что попалось под руки, и стала прогонять ворону. Николай, молча созерцавший эту сцену, сказал:
   - Оставь птицу в покое.
  Так и сказал, птицу.
   Потом попросил Алину, чтобы она посадила его  на диван. Сидя на диване, глядя впереди себя,  в окно, где виднелся кусок голубого неба, сказал тихим голосом:
   -Господи, возьми меня к себе. 
Потом Алина снова уложила его в постель.
Немного передохнув, он позвал жену и своим обычным, ровным голосом, как будто он говорил о чем-то не касающимся его, сказал:
  - Мои труды отдай Дымову. Хочу, чтобы  они были в Москве.
  - А Аркадьичу не хочешь?
     -Он долго не проживет.
    Почему? Алина спрашивать не стала. Муж был слаб, чтобы говорить лишнее, и она берегла его силы.
   -Квартиру не приватизируй, иначе много платить придется.
    -А что касается ее наследования?
    -Разбирайся сама и непременно выходи замуж
     Она пыталась возражать. Но жестом руки он заставил ее замолчать
   - Хорони меня из дома, в морг не вози. Гроб поставь у окна.
    -Мне не верится в твою смерть, как-то в голову не укладывается.
     -Гагочка, - изредка он называл ее эти именем, почему, она и сама не знала,- всегда не верится, когда умирает близкий человек.
     -Как мы с тобой хорошо жили.
      -Могли бы жить в тысячу раз лучше. А теперь переверни меня.
   Алина не понимала, почему Николай просил постоянно переворачивать его. Видимо, внутренний пожар жег так невыносимо, что единственным спасением от него, было изменение положения тела.
      За несколько дней до смерти, Николай попросил Алину на время оставить работу, сказав, что ненадолго, скоро все кончится.   
   Сколько мужества надо было иметь, чтобы так спокойно говорить. Хотя Алине и догадывалась, что спокойствие только внешнее. Он умел держать себя в руках. Только один раз заплакал, единственный раз в жизни:
   - Не хочу умирать, так хочется жить. Вспоминаю, как не хотела умирать моя бабка. Ничего не сделаешь, и фараоны умирали, и императоры.
                ***
   Когда Алина осталась одна, ей попался на глаза журнал, где была закладка. Она раскрыла и прочитала рассказ. Речь шла об одном мужчине, пожелавшем, чтобы его хоронили из дома. Может быть, Николай хотел, чтобы она прочла этот рассказ. Но так и не дождался, когда у Алины появится время для чтения и потому решил сказать сам.
  В то время  Алина читала Бальзака, историю об одном богатом макаронщике, за которым до последнего его вздоха ухаживали совершенно посторонние люди, а не дочери, удачно вышедшие замуж, благодаря состоянию своего отца, который был богат, но жил в нищете.   
   У Алины частенько получилось в жизни так. То, что она читала или смотрела в кино, происходило в ее жизни. Она удивлялась, а потом, задумавшись, пришла к одному выводу. Ведь жизнь её самой, в прошлом простой сибирской девчонки, попавшей в высшее общество, не описать ни в каком романе. Она не строила иллюзий, понимая, что в этом обществе она, как инородное тело и смотрит за всем происходящим, будучи  посторонним наблюдателем, не имея возможности внести даже самые маленькие коррективы. Ей просто не дают это делать.
    Вот не дали жить рядом с великим человеком, каковым был ее муж, уходившим из жизни. Ему становилось все хуже и хуже. Позвонила соседка:
   - Что вы медлите? Вызывайте скорую.
   Скорая приехала на удивление быстро. Врач, блондинка лет сорока пяти, взглянув на больного, отвела Алину на кухню и спросила:
    -У больного, что рак?
Получив утвердительный ответ, предложила сделать укол. Николай спросил, что будут вводить.
 - Димедрол и анальгин.
Не видя ничего плохого в этом лекарстве, Николай согласился. По указанию блондинки укол сделал молодой парень, очень похожий на студента мединститута. Оставив использованные ампулы, они уехали. Николай заснул, держа, как обычно, маленький колокольчик в руках. Прежде он время от времени звонил в него, так как, чтобы позвать Алину, нужны были силы, которых уже не было.
   Было уже поздно. Алина тоже легла спать. Она очень устала, особенно за эти дни. Николай говорил ей:
  -Осталось немного.
  Но она не придавала значения его словам, говорила, что не верит в его смерть.
  -Конечно, в смерть ближнего  трудно поверить. А она здесь, рядом, стоит за дверями.
  Рано утром Алина проснулась. Было уже светло. Первая мысль - почему ни разу не зазвонил колокольчик? Зашла в соседнюю комнату. Первое, что ей бросилось в глаза – покой на лице мужа. Ей сразу стало все ясно. Он лежал, положив правую руку на грудь, а левую - вдоль тела. Маленький колокольчик, с продёрнутой через него тесёмкой, был на стуле.
   Алина зарыдала. Потом завыла, как волчица. Она плакала, стоя на коленях перед мужем, до тех пор,  пока в голове не промелькнула мысль, что нужно позвонить в скорую.
   Опять приехала та же бригада. Алина не могла ни о чем говорить, она продолжала рыдать. Блондинка написала какую-то бумажку, вероятно, констатируя смерть, позвонила по телефону, хотела вызвать катафалк. Но не дозвонилась, может быть, потому что было рано, всего четыре утра.
    Как ни тяжело было Алине, но сознание у неё еще работало. Представив на мгновение, как тело кладут в черный мешок и тащат по лестничным маршам, она вспомнила о завещании мужа и позвонила одному его прежнему приятелю, Диме, тому самому, кто приводил врача в больницу.
    -Как сделать так, чтобы не возить Николая в морг?
    Тот не знал. Спросил у жены. Оказывается, нужно идти в поликлинику и брать там справку.
     Дождавшись девяти утра, Алина пошла к заведующей отделением. Тогда еще работала прежняя заведующая, милая, приятная женщина, не раз приходившая к ним домой. В  скором времени  после смерти Николая  она была уволена.
         В то утро  была очередь. Вход в кабинет был из маленькой ниши, где рядом была еще одна дверь, которая постоянно закрывалась и открывалась. Выходившие задевали Алину, но она не обращала внимание. Глухие голоса доносились до нее:
- Что вы стоите под дверью? Мешаете всем.
     Но ей тогда было все равно. Она хотела единственного, чтобы её никто не оттер от двери. Тогда кто-нибудь пройдет без очереди, она потеряет время. Её муж в это время один. Нет, сознание её не помутилось, ей просто хотелось побыстрее вернуться к нему, чтобы провести последние считанные часы рядом со своим мужем.
    Она еще не смирилась с мыслью, что его нет, поэтому, уходя в поликлинику, попросила соседку побыть с мужем, та сослалась на бессонную ночь и пришла только через два дня на поминки, чтобы поесть вкусненького. Но на поддержку соседей она не очень и рассчитывала. Ведь ещё Николай предупреждал её, что они никогда  и ни в чем не помогут ей.
    Что касается заведующей, та быстро написала нужный документ.
   Возвращаясь домой по небольшому пустырю, где росли березки, Алина невольно остановилась. Ей стало плохо, началась рвота. Чтобы не упасть на землю, она обхватила дерево руками, как бы набираясь от него сил. Время шло, надо было возвращаться домой и думать, что делать дальше, ведь по христианскому обычаю Колю нужно похоронить на третий день, думала она.    А пока нужно вызвать прозектора.
    На другой день пришел прозектор. Оглядевшись по сторонам, он был очень удивлен, ничего не мог понять. Куда попал? Обстановка, мягко говоря, бедная, а венки дорогие, гроб стоит немереных денег. Хозяйка угощает настоящим французским вином, а в городе продается только поддельная водка.
    Телефон звонил, почти не умолкая. В коротких перерывах между телефонными звонким, Алина садилась на кухне, где кухарка готовила к поминкам блюда.
    После того, как тело покойного прозектор положил в гроб,  Алина  подумала о том, что нужно читать молитвы, хотя Николай и был неверующим. Но никаких молитв она не знала. Старинную книгу «Жития святых», что Николай привез из деревни, взяв на чердаке, она не смогла читать, потому что по-старославянски не понимала. Опять позвонила Диме. Почему ему? Это был  давний приятель Николая, знавший его ещё в благополучное , если таковое  всё-таки было, и в плохое время. Тот сходил в Никольский собор, но никакую бабку-чтицу там не нашел.
Вечером приехал сам. Алина сидела с ним  на диване, перед Колей. Казалось, Дима говорил обо всём и  ни о чём. Рассказывал что-то про Израиль. Алина понимала, что цель светской беседы - развеять Алину. Потом он пустился в воспоминания, стал вспоминать  о том, что у Коли был старый, привезенный из Африки ”Москвич”, который он непрестанно ремонтировал. На что Алина ему сказала:
- Николай привез оттуда французскую многотомную энциклопедию “Ларусс”, которая обошлась ему дороже автомобиля.
       Сказала и тут же пожалела. Лучше бы она не говорила этих слов
    - Какой-то русак и говорил по-французски, подумать только.
      Она промолчала, вспоминая о безуспешных попытках Димы выучить французский в институте “Альянс Франсэз”.
    Наступала ночь. Брат Николая ушел спать  в его бывший кабинет. А Алина легла на диван рядом с гробом. Перед этим она подошла к Николаю, поцеловала его и разрыдалась. Родственник с большим трудом ее успокоил.
     На следующий день свеча в изголовье Николая догорела перед самым выносом тела. Когда Алина  спустилась в автобус, крышка гробы была плотно закрыта. Она хотела попросить, чтобы открыли, но не стала, понимая, что приятели Николая специально закрыли гроб.
     В Никольском соборе был ремонт, и отпевание проходило в его левой части, а не в правой, как положено по канонам православной церкви.
    Отпевал молодой священник -  отец Фёдор. До Алины смутно долетали некоторые слова. Но вдруг, она немного насторожилась, что это? Какие грехи? Да никаких грехов у Николая не было. Тем временем голос священника раздавался по Никольскому:  « Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего Николая и прости ему все согрешения вольная и невольная. И даруй ему Царство Небесное».
    Все присутствующие стояли полукругом.   Помимо приглашенных Алиной, пришли с работы какие-то незнакомые женщины. Положили цветы. После отпевания, видя, что Алина их не приглашает, они, сославшись на занятость, ушли. Ушел и владелец частной газеты, где печатались Николай и Алина. Но перед уходом он сказал:
-Какой красивый у вас был муж. Я хочу написать  некролог в своей газете.
   Алина положила вырезку  из газеты, наклеенную на кусок картона рядом с  фужером, где на дне был засохший ликёр. Время от времени она брала некролог в руки и читала, хотя знала его наизусть.

« ПАМЯТИ НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА НИКИФОРОВА
  Не стало Николая Ивановича Никифорова. Нашего верного друга и автора. Ученый-математик, выпускник МГУ, он когда-то одним из первых специалистов был направлен работать за рубеж, в Африку. Большой человеческий опыт. Широкий кругозор, прекрасное знание французского. Впоследствии помогли ему, профессору, оказаться полезным и нащей  газете. Вы встречали « перевод с французского Николая Никифорова» на страницах нашего еженедельника. Были здесь и рассказы, и публикации на темы современной жизни. Николай Иванович, даже будучи тяжело и неизлечимо больным, никогда не отказывал нам в своей поддержке. Негромкий и бесконечно усталый от борьбы с недугом его голос звучал в телефонной трубке твердо. Он очень ответственно относился к сотрудничеству с нами, умел настоять на своём. Когда надо было выверить и отточить все фразы в материале за его подписью. И потому с ним было легко, он всегда брал тяжелый груз на себя
  Ушел из жизни добрый, умный и много умевший. Горькая и невосполнимая утрата. Глубокое соболезнование его супруге Алине Алексеевне, родным и близким!
  Мы вспоминаем Николая Ивановича только и светло и по-доброму. И так будет всегда»
    После Никольского все поехали на кладбище. Алина попросила водителя остановиться ненадолго возле их дома. Теперь уже возле её дома. Но молодой парень промолчал.  Алина не стала настаивать. Но водителю всё равно пришлось остановиться, так как на светофоре загорелся красный свет. Этих секунд было достаточно, чтобы Николай мог попрощаться со своим последним обиталищем.   
   На парня Алина не обиделась. Напротив, когда приехали на кладбище, дала ему денег. Он на неё посмотрел как на чёкнутую, но ничего не сказал.
     Попав на кладбище, Алина поняла, что она сделала большую ошибку, не заказала место захоронения. Зайдя к начальнику для выполнения каких-то формальностей, она заикнулась было об этом. Он с готовностью откликнулся на просьбу Алины:
   -Вас интересует место? Где хотите. Можете и на берегу пруда, где я похоронил свою тетку. Только вы понимаете. Надо платить.
   -Я готова заплатить. Но вы сказали, что все уже готово и вы уже давно нас ждете. Подготовка нового места займет время.
   -Да, без сомнения
  Алина горько вздохнула, она не хотела, чтобы приехавшие проводить в последний путь ее мужа, ждали. Начнется суета. А этого всего так не любил ее муж. У того всегда всё было чётко и определенно.
    Поехали на участок, называемый красивым словом – Каштановый. Гроб с телом  вынесли из автобуса и поставили на ободранную скамейку. Кто-то из могильщиков  сказал:
    -Прощайтесь.
Всё смешалось  в сознании Алины. Она так все  ещё не могла поверить до конца, что того, кого она любила больше всего на свете, нет. 
   Николай как-то раз сказал:
   -Нет ничего страшнее смерти.
  Теперь его нет, а смерть подкарауливает другую жертву. Алина готова была стать следующей жертвой. Потом она не раз подумает о том, что хорошо было в древнем мире, когда жен хоронили вместе с умершими мужьями. Зачем жить?  Небо коптить.
   В первые дни своей одинокой жизни она не раз вспоминала слова Николая:
   - В первые дни, когда меня не станет, с хлопотами ты забудешься немного, но потом…
Наступило это «потом». Алина целыми днями лежала на диване и тупо смотрела в потолок. На работу она не ходила. Иногда выходила на улицу, оставалась равнодушной ко всему происходящему, даже на транспорт не обращала внимания, думая про себя:
    -Попаду под машиной, ну и что?
     Но потом быстро спохватывалась, думая о водителе, о его семье и детях.
    От Алины все шарахались. В метро уступали место и старались подальше держаться от нее, как от прокаженной.
    Единственное место, где Алина могла чуть-чуть вздохнуть, это был Невский. Там есть и сейчас  кондитерская-магазин «Север», где при социализме устраивались громадные очереди перед праздниками. А внутри было шикарное заведение, которое посещалось Николаем. Раньше Алина там никогда не было. Бродя по Невскому, шаркая ногами, она решила взглянуть не оттого, что её раздирало любопытство, а потому что там бывал он, её Николай.
    Она зашла внутрь, прошла несколько метров по довольно узкому и темноватому коридору,  в глубине которого красовался большой фарфоровый белый медведь. Повернула налево. Странно, никакого кафе нет. По сторонам громадного, красивого зала были  перегородки с окошечками, где люди покупали какие-то акции. Налево, наверх вела маленькая лестница. Алина поднялась. Через большие окна взглянула на Невский, определенно обладавший какой-то энергетикой, неслучайно любимые Алинины писатели Достоевский и Гоголь много писали о Невском. Потом она посмотрела по сторонам и осталась, чтобы провести здесь четверть часа. С тех пор каждый день до истечения сорока дней со дня смерти Николая  Алина приезжала сюда.
    Нельзя сказать, что Алина не верила в бога. Но надо признаться, что в его существование она очень сомневалась. Если бы он был, то как он мог допустить уход из жизни Николая, без которого вся жизнь Алины потеряла всякий смысл. Первое время ей всё время казалось, что он рядом. Не зря говорят о присутствии души в доме в течении первых сорока дней. А ворон сравнивают с душой. Ворона, купавшаяся на балконе в воде, прилетала не раз, кося своим пытливым глазом на Алину, как бы спрашивая:
  - Ну, как дела, вдовушка?          
На девятый день Алина решила собрать узкий круг, чтобы помянуть Николая. Съездили на кладбище, потом немного посидели дома. На стол поставили портрет Николая, а передним ним фужер, прикрытый куском чёрного хлеба. Алина решила не следовать древней русской традиции и налила не водку, а ликёр, помня о том, что  муж любил этот напиток. Фужер  был тот же самый, что на поминках сразу после похорон, зелёный, с надписью одного известного брюссельского ресторана. Когда-то она была с Мари-Роз в этом ресторане, отмечавшем свое столетие. И хозяин любезно подарил фужер. Алина хотела, чтобы частичка Мари-Роз была здесь. Алина долгое время хранила этот фужер вместе с ликером и черным сухарём. Но настал день, когда она решила подарить старую мебель родственникам. Те приехали забирать и случайно разбили фужер. Очень горевала Алина по этому поводу, ругая себя за свое низменное желание – поменять мебель. Ещё при жизни Николая она пыталась что-то поменять в квартире, но Николай говорил:
-После моей смерти красоту будешь наводить. Она стоит с косой уже рядом, за дверью.
Конечно, Алина, так часто смотревшая в глаза смерти, привыкла к  мысли, что Николай болен. Ну а в то, что он скоро умрёт, она просто не верила.
Обо все этом Алина думала почти четверть века спустя, 12 апреля, по дороге на кладбище. Несмотря на то, что коллеге нездоровилось, она  согласилась поехать на столь грустное место после того, как она взглянулана фото. Подумав немного, она произнесла:
- Как красив ваш муж.