Клубника

Счастливые годы  пришлись на скромную двушку, а несчастливые на пятикомнатную в центре с евроремонтом.
Буйство романтического - арендованная полуторка, где дуло из всех щелей, окна не закрывались, а цемент проступал из-под линолеума.
Неумеренность еде-питье  - лишний вес, дикое похмелье, гастрит и неврастения, напротив, скромная кухня и отказ от возлияний вернули былое - ходьбу и бег,  железки и педали.
Тем не менее, человек с психологией переживает. Настоящее мимолетно, а будущее неопределенно. Годы прибавляются, либидо уменьшается, деньги утекают, а люди отползают на подальше, и кому сдался едкий мизантроп на передержке - современность ему не нравится, в новую этику плюется и вообще, милое, симпатичное и пригожее ему не по нутру.
Ну и сиди за печкой, таракан, таракан, тараканище, топи за старое, чавкай огурчиками с огорода и лупи бутерброды с колбаской. Читай пыльные древности и погуще прикрывай стыд - то еще зрелище. Сверчок на палочке - история бу-бу-бу, вот раньше бу-бу-бу, отцы и деды бу-бу-бу, жук навозный.
Вон прогрессивно настроенные очень взрослые, веселятся и путешествуют, танцуют, поют, играют лото, заканчивают курсы программирования, назначают свидания и благоденствуют неподалеку от рая. Сто лет им в карму. Кто мешает, надел короткое, побольше лаванды и сандалики поверх носков. Огурец.
Борюсик так любит ходить по магазинам, криво усмехаясь рассказывала Алка про путешествие в Нью-Йорк, все время Ленку тащил за покупками, обожает.
Борюсику за семьдесят, и он обожает покупочки. Сюсечки и пусечки, но ведь это так мило, правда - правда, правда, глаза б не видели.
Другое дело, разведчик. Секретный рыбак-курилка, страж дивана и служитель телевизора. Выползет на кухню, принюхается, поцокает и советом побалует, - Валя, побольше соли надо, а то невкусно, Валя, а ты хренку со сметанкой намешай, Валя, михалычу позвони, он поди меду собрал. Валя, Валя, Валя.
Ви-ить, сходи уже отсюда, не выдерживает Валя, но внезапно передумывает и машет рукой, горе луковое.
И конечно я поеду к ним, в Мелеуз, где кроме сада-огорода, бани с ногами и бесконечного сидения за столом вообще делать нечего, а не Америку с ее  хайвеями, супер-мего-маркетами и диснейлендами, туда где юные бадушки и дебушки с удовольствием рассказывают-показывают чудесные сексуальные трансформации, делятся секретами активного долголетия, демонстрируют моды от  какого-нибудь саччи и хвалятся жильем повышенной комфортности в престижном домо-гномике престарелых.
Или на Шило, в заброшенный пионер-лагерь, где сохранились гипсовые статуи девчонок, в обнимку сидящих на лавочке, пионера, гордо глядящего поверх озера, цветники-чаши, летняя кухня кирпичом по пояс, деревянные корпуса со спальнями и верандой досками, когда подпружинивает при ходьбе, круглой танцплощадкой, используемой под коллективную шашлычню и где от цивилизации осталось только электричество.
Панцирные койки, стеганные мат-матрасы, детские одеяла голова-ноги, птицы, мыши, лес, озеро, тишина, две собаки, Макс за повара, а Комар за шефа.
Красиво собранный стол, куда навалено салфеток, одноразовой посуды, открытых консервов, пластиковых ванночек с корейской морковкой, овощей, колечками наструганного лука, хлеба, бутылок с газировкой, чайных пакетиков, ободранного краем лаваша, а поверх стаканов разделочная доска с мясной нарезкой и завернутая в газету рыба, сбоку замусоленный электрочайник, перочинный ножик-открывашка и разномастные кружки всех времен и народов.
Вообще, Макс сильно вырос как повар. Прям, пальчеги оближешь, слава кулинарному каналу Лазерсона - подолгу смотрит, внимательно и вдумчиво. И в теории силен, стоит кому-нибудь начать за еду, впрягается - его тема. Люляшки, плов, отбивная, и если под вдохновением с куражом - высший класс, премиум-сегмент отдыхает.
Или Тюмень - к Серж Хамоновичу и жене ево Галю. Послушать-покушать, побродить-поговорить, съездить на дачу-клубнику или зачарованно глядя на прогулочные катера безмолвно посидеть на набережной реки Туры.
Доктор Лиза, их старшая, замуж выходит. Говорит, нужен дресс-код, иначе на свадьбу не пустят и букетиком не швырнут.
Не пустят - ладно, тогда на кухне потрещим за самовары и мейсоновский фарфор, ферментацию иван-чая, самопальный клубничный джем или аквариумных рыбок, которыми Серый увлекался в детстве и которые по его правдивым словам приносили немалый доход.
Будем медленно тянуть пиво из старо-советских кружек, кусать ребрышки, петь осанну железнодорожному хлебу и курить под вытяжку в отдельном удобстве.
Правда, никому ничего не докажешь. Никогда.
 
Ползая на четвереньках два немолодых тюленя под палящим солнцем собирают урожай, чтобы обеспечить машинкой старшую дочь - ой, после работы, усталая, с двумя сумками в руках и на маршрутке, или дорогущим бельем младшую - увидела в интернете и так понравилось, а потом пьют горстями таблетки и валяются компрессами на лбу.Обоим под пятьдесят - болячки, лишний вес, давление. Одного уже хлопнуло - провалялся в больничке пару недель. Кредиты, нервы, торговля, и дети, дети, дети. Религия.
Школа младшей, интернатура у старшей и скоро свадьба на двести персон.
Дача, квартира, одна бабушка с придурью, другие болеют подальше, а особенно доставляет братик безработник. Взрослый мужик ночью играет компьютер, а днем спит или в стенку смотрит - очень страдает, поэтому надо помогать, подкармливать и гладить по башке.
Короче, волы - немолодые, не очень здоровые, изъезженные волы, и глядя на них глаза сами устремляются ввысь - помоги им, господи, спаси и вразуми.

- Может, приструнить, поутихнуть, заняться собой. Отдохнуть, поправить обмен, наладить сон, побольше свежего воздуха и пешей ходьбы, - сказал я, - так и надорваться недолго.

Смертельная обида. Губы ниточкой, а в глазах ужас и слезы, будто наплевал в самое нутро.

Блатная школа, дикие затраты - не ударим грязь лицом, репетиторы, которые не столько натаскивают сколько учат - вечная мантра, платные экзотические кружки типа игры на укулеле, заграничный отдых - ой, они так устают, дорогущие шмотки и последняя, обязательно последняя, день в день, модель айфона - как ты не понимаешь, у них в классе все дети из приличных семей.
Родители, что белки в колесе, с утра и до утра - два магазина в аренде, франшиза, закуп, выкуп, кредит, оборот, клубника, самолепное печенье, ручные конфетки, соусы, аджики и повидла - фабрика, а городская квартира напоминает офис и склад одновременно. Бухгалтерия, товар и заготовки, на кухне не покладая жаровни топит электро-печка, на полу сушатся яблоки, кладовка звенит ломится банками, а огромная гостиная заставлена ящиками с коммерческим добром. Добро пожаловать в мечту.
Все разговоры только о детях. Что учат, говорят, поют, как на них посмотрели - школе, кружке, летнем лагере, сколько поклонников заламывают руки и как им надо отказывать, грамоты, призы, похвалы.
Правда, одна сволочь позавчера сказала такое...

И дети привыкли - ступают как по полу. Младшая, будучи в летнем лагере за тысячу верст, вечерним звонком требует мать разбудить пять утра, поскольку боится не услышать собственного айфона -  ведь ей еще надо помыть голову, говорит мамаша в два часа ночи, завтра ответственный доклад. Расплав мозга.
Обсуждается ровно все, абсолютно. Подробно и эмоционально. Как посмотрел тот, и что подумал, как надо сказать этому, чтоб не подумал, почему та завидует, а другая хочет общаться, хотя совершенно не заслуживает внимания.
В результате полнейший, беспримесный инфантилизм в квадрате. Агрессивный и требовательный, обидчивый и несносный. Девочки на уровне "не обсуждается, ибо точно так" стопроцентно убеждены - мир создан под них, и всяк сущий язык в первую голову должен руководствоваться их желаниями, настроениями, предпочтениями или отрицаниями. Во вторую, третью и двести пятьдесят десятую.

Ой, она так настрадалась из-за Антона, столько пережила, упаси господь, мы реально боялись за ее жизнь.

Банальная история  - мальчик  ухаживал, ждал у подъезда, трогательно носил цветы. Кино, театры, стихи -  полгода держались за руки и наконец поцеловались.
Родители извелись - папа пару раз имел мужской разговор, брал с ухажера клятвы и обещания, а через год, свыкнувшись мыслью, что девушка влюбилась всерьез, мыслями стали переживать страшное - а вдруг чего, вдруг постель, секс или не дай бог беременность.
На зимние каникулы молодой человек сделал сюрприз - купил путевки и молодые, предполагая безумную реакцию родителей, решились на тайно-романтическое путешествие, но младшая сестренка, будучи доверенным лицом старшей, проговорилась и Джульетту запрели на ключ - слезы, сопли, стенания, бессонница.
И это пока полбеды, беда пришла откуда не ждали. Ромео уехал один, хуже того, не спросясь и не получив высочайшего добра от запертой в башню принцессы - и тут разверзлась настоящая бездна. Три дня и три ночи мамаша не отходила от постели, а покинутая молча сверлила стенку. Крах иллюзий.
Рано поздно очухалась и даже попросила чаю с тортиком.

- Измена,  она пережила настоящее предательство,- спустя многие годы надрывно кричит мамаша, - гад, сволочь, подонок...
- Извини,-  не выдержав напруги спросил я, - но в они даже не спали вместе, правильно?
- Разумеется, но он не имел права так поступать!
- Почему ты намеряешь ему права, - снова поинтересовался я, - сначала из детской стори устраиваете полнейший бумбараш, запрещаете поездку совершеннолетним влюбленным, а потом топите претензиями за то, что он поехал один, тем самым не оправдав наивных ожиданий - оказывается, ему была прописана, хотя не отослана, другая роль, а когда не зная текста вышел за пределы сценария, посыпались проклятия
- Так ты на его стороне, - ужас, обида и разочарование, -  от кого-кого, от тебя такого не ожидала.
  Занавес, но теперь и я задолжал.

Обыкновенная история. Вот будут у тебя дети, тогда поймешь. Этой присказкой пугали с детства, когда просил объяснить нелепо-доставучие претензии по учебе - поводов нет, а беспокойства навалом.
Дети и внуки - но так и не понял. Вернее понял, но не проникся. Скорей даже проникся, но не внял, а если внял, то не до конца. С оговорочками, границами, запретами и табу.
Дети - это прежде всего люди, любовь не дает права на безапелляционное вторжение, забота не должна душить, откровенность не может быть использована во вред говорящему, мерой дозволенности является чувство собственного достоинства, а избыточное давление самых благих намерений порождает непропорционально идиотскую реакцию.
Лишь бы были здоровы, точка. Остальное как-нибудь, а счастливым быть не обяжешь. Более того, рано или поздно они вырастут, отделятся - и психологически, и фактически, а мы, если состаримся и развалимся до срока, превратимся из помощников в обузу. Будет тогда кофе, будет и какао с чаем.