Памяти Е. Т. посвящается

               
    Выжопливаемый шевалье Дольмансе, ознакомившись со странным фактом бурной радости русских, называющих режиссера Михалкова русским Стивеном Спилбергом, разумеется, как новатор де Сада и вообще новая личность накануне Великой революции тут же и сразу же захотел перестать быть просто десадовским персонажем, выжопливаемым, как упоминалось выше, и выжопливающим, что не суть одно и то же, а вознамерился прикоснуться к святыням, превозвыситься до благостного уровня великих руссиян, ничтоже сумняшеся в сторону горделивости примающих на себя вторяковость подделок и явного фуфела новодела, чем и славится путинская Русь все эти двадцать лет : хватает бездумно огрызки и вершки чужого, симбиотя убийцу с жертвой, Союз с Россией, ни х...я, само собой, не получается, но всем по х...й. Или насрать. И вот мы плавно переходим к важному в нужности в нашей игре, забив болт на Дольмансе со всеми выжоплинниками, но относясь с уважением и любовью к странным персонажам писателя Сорокина, и придумавшего лучшую игру людей и для людей.
    - Я срал ! Я ссал !! - вновь орал Штаубе во дворе продмага, взбираясь на груду картонных коробок от болгарских сигарет  " Пегас ", за сорок копеек пачка. - Я вам, черти драповые, про вареных детей, а вы мне эрудицию в кальсоны ?!
    Он схватился за штаны и чуть приспустил их, обнажая лиловую ткань кальсон. Шевельнул пальцем.
    - Подь сюды.
    Из рядов работников торга покорно вышел невысокий человек в куртке из модной ткани  " болонья ". Штаубе неприязненно осмотрел пестренький мохеровый шарф индийского производства и, неверяще застонав сквозь зубы, посмотрел на ноги подошедшего. Так и есть. Чехословацкие полуботинки.
    - Обнес мертвеца ? - содрогнулся Штаубе и если бы не поддержавшие старика товаровед с начальником ОТК, то валяться герою войны на грязном снегу. - С завцеха ведь снял, признайся ?
    - Да чего с ним разговаривать, - смутно заколыхалась толпа, - к стенке гада.
    - Гайморит - то будут выдавать ?
    - Гайморит, товарищи, по талонам.
    Ползущий за бытовкой Ребров прислушался к сумеречным голосам. Снял с плеча охотничье ружье и пополз дальше.
    - Ах ты, сука.
    Чья - то нога наступила на голову Реброва. Он захрипел и забился, но нога в сапоге бутылкой жала сильнее, вдавливая постепенно расплющивающуюся голову в асфальт, лежавший под снегом. Мощная рука схватила ружье за деревянное ложе.
     - Кого смикитил, Дустум ? - раздался басовитый голос.
     - Судя по ружью, - весомо произнес названный Дустумом, разбивая голову Реброва прикладом в мокрое крошево, - то охотник.
     - А может пидорас ? - сомневался голос. - Ты смотрел ?
     - Боязно как - то, - все так же неторопливо рассуждал Дустум, спрыгивая с тела Реброва, - а ну как окажется громобоем ?
     - Они громом бьют, - прошептал, ужасаясь, басовитый, - но метка и у их имеется, надо волосья им задрать на затылке и узришь явственно.
     - Чего узришь ?
     - А всё.
     Голоса затихали, удаляясь. С крыши бытовки Сережа видел, как отходят к толпе слушавших Штаубе двое. Он прицелился пальцем и мысленно поразил их двумя выстрелами.
     - Пуф, пуф, - пробормотал Сережа, стараясь не возвращаться глазами к трупу Реброва.
     - Прикончили, - сказала Оля, подползая к Сереже. - Нету теперь Реброва, Сережка.
     - Оль, - понизив голос, молил Сережа, - пососи мне, а ?
     - Прямо здесь ? - рассмеялась Оля, поглядывая на часы. До начала операции оставалось еще пять минут. - За три минуты кончишь ? - деловито уточняла она, расстегивая Сереже штаны. - Да я за две с половиной управлюсь, - радовался Сережа, втыкая член в алые губы Оли.
    Через минуту она подняла голову.
     - За минуту отстрелялся, - улыбаясь говорила Оля, вытирая губы, - опять накормил свою Олю, да, Сережка ? Сережка, сережка, - шутливо дергая мальчика за ухо напевала Оля, доставая другой рукой из брезентовой сумки, что висела у нее на боку, большой спортивный пистолет. - На, сука !
    Она ударила мальчика рукоятью пистолета в висок. Сережа застонал, выпустив темную струйку мочи на крышу бытовки. Оля колотила его пистолетом, пока голова мальчика не треснула, оросив все вокруг мякотью и влагой. Оля вытерла пистолет о матерчатую  куртку мальчика и подползла к краю крыши бытовки. Прицелилась и нажала на курок. Нелепо взмахнув руками, оборванный на полуслове упал Штаубе.
    - В партаманете позырь, - руководил Дустум, показывая рукой, - вон у его партманет за пазухой, там и шукай. Имеется ?
    - В наличии, - басил второй, раскрывая портмоне книжкой. - Четыре талона на свежий гайморит. Как делить будем ?
    Толпа работников торга сурово молчала.
    - Жеребий метнем, - предложил Дустум, доставая из кармана ватника чекушку. - В лотерею или свару можно разыграть, - он открыл зубами бутылку и выпил напиток залпом, вкусно сморщился и закряхтел, - а можно и передовикам вручить.
    - Это надо в торжественной обстановке, - думал вслух басовитый, оглядываясь. - Айда в ленинскую комнату, ребя.
    Работники торга потянулись в здание продмага. Оля, спрыгнув с бытовки, оказалась на улице. Перебегая ее она попала под колеса автомашины марки " ЗиЛ" , управляемой нетрезвым водителем; в кузове самосвала приехавшими сотрудниками ГАИ был обнаружен труп тестя водителя товарища Кутько товарища Ларионова, в связи с чем начальника транспортного цеха лишили тринадцатой зарплаты. И поделом.