Экзамен по радиосвязи

Из сборника «Военная академия связи 1987- 1990 г.»
               
                Экзамены - безвыигрышная лотерея.
                Геннадий Малкин

                В любой области науки профессора  предпочитают   
                свои собственные теории истине, потому что их               
                теории - их личная собственность, а истина –
                всеобщее достояние.
                Чарлз Калеб Колтон.

  А эта история произошла в самом конце 80-х, когда я заочно учился уже второй, или третий год в военной академии связи имени М. Будённого, в Ленинграде.
Нам, заочникам, бывалые слушатели говорили не раз, что для окончания академии и получения диплома о втором высшем, теперь уже военном образовании, можно спокойно сдавать экзамены на тройки и не особо напрягаться.  Ведь отчислить  могли лишь только за грубейшие нарушения дисциплины или за не пересданные двойки. Новое место после окончания академии нам всё равно не пришлось бы получать, в любом случае мы все должны были вернутся  на прежние места службы.  Ну, а потом значение имел лишь сам диплом, а оценки по сданным за три года экзаменам в нём не указывали. Да и кого интересовало, какая была оценка по тому, или иному предмету из более чем нескольких десятков сданных во время трёх лет обучения экзаменов?

    В военной академии, как правило, офицеру, чтобы получить два бала на экзамене нужно было уж совсем к нему не готовиться и совершенно ничего не знать. Мы ведь все заканчивали высшие военные (а слушатели нашего инженерного факультета, еще и 5-ти летние инженерные)  училища, имели практический опыт обслуживания техники в войсках, сдали успешно вступительные экзамены.  И уж каждый из нас, наверное, знал заново изучаемые предметы хотя бы на три бала. 
   Поэтому среди слушателей было и немало офицеров, которые особо себя учёбой не утруждали, стараясь вовремя сдавать зачёты и не получать на экзаменах двоек, чтобы потом не тратить время на пересдачу.  Их вполне устраивали удовлетворительные оценки по всем предметам, что успешно решало главную цель нашего трехгодичного обучения   – получение диплома в высшем военном образовании.

       Они использовали время учебных сборов для посещения в Ленинграде многочисленных культурных и увеселительных заведений. Некоторые к тому же умудрялись близко познакомиться  с ленинградками и даже ночевали постоянно у них.
   
      Тем не менее, большинство  из нас были в те годы людьми очень честолюбивыми  и наличие по какому то предмету тройки считали для себя унизительным и позорным. Кроме того, у многих, как и у меня,  были уже в то время дети школьного возраста, которым нужно было показывать пример.  И конечно очень неприятно было бы показать наследникам присланные домой из академии результаты сдачи экзаменов на очередной сессии, где по какому-то предмету была бы оценка «удовлетворительно».

      У заочников тогда время нахождения на сборах было очень плотно заполнено занятиями, зачётами и экзаменами. И если последние проходили  у нас только  в рабочие дни, видимо потому, что экзаменаторов не привлекали к работе в выходные, то во время подготовки к экзаменам , а это были, как правило три дня, в расписании включали и праздничные,  и  выходные дни. 
 
   А однажды подготовка к экзамену выпала вообще на 8 марта.  Как называлась точно дисциплина теперь уже не вспомнить, но это был единственный в академии общевойсковой предмет, в котором мы изучали, как нужно управлять общевойсковыми армиями и дивизиями. Все материалы были секретными, и нужно было запомнить очень много  информации  наизусть. Например, состав, возможности и порядок использования   советских общевойсковых объединений, соединений и частей.  Поскольку весь материал был изложен только в секретных учебных пособиях и конспекты лекций мы вели только в секретных тетрадях, всё это можно было отложить в памяти только тупой зубрёжкой. Пользование шпаргалками было исключено.  В случае поимки слушателя могли не только отчислить за нарушение режима секретности, но и наложить серьёзное дисциплинарное взыскание, сообщив о нём по месту службы.

  Поэтому наша группа, видимо одна такая тогда во всей академии, с самого утра занималась в своей аудитории. Коридоры были совершенно пусты: все нормальные слушатели в это время праздновали женский день в кругу своих жен и подруг.
Отворилась дверь, вошел дежурный по академии – полковник и сильно удивился, увидев нас.

–  Ну, вы ребята даете! Сегодня же праздник!  Бросайте вы эту зубрёжку. Пока молоды, идите гулять.  Вот увидите, когда будете такими, как я, пожалеете и вспомните мои слова.

 Все это мы тогда прекрасно понимали, но никто не бросил занятий и не ушёл отмечать праздник. Слишком глубоко тогда укоренились в нас уже чувство ответственности, необходимость всегда  и во всем добросовестно относиться к порученному делу.

      Так вот, как-то на втором, или третьем курсе, у нас на следующий день должен был быть экзамен по радиосвязи. Все предыдущие годы службы я занимался только засекреченной связью и на радиостанциях лично работать не приходилось, просто не было нужды. Хотя в Афганистане на длительных ночных дежурствах ребята научили и меня входить в радиосвязь и поддерживать её качество не необходимом уровне, меняя радиочастоты.  Так что в принципе с третьим вопросом экзамена- настроить радиостанцию Р136, я бы смог справиться нормально, и поэтому всё свободное время уделил теории.  А вечером, накануне экзамена, тщательно проштудировал  одну из маленьких брошюр. Её  автором как раз был наш преподаватель - полковник кафедры радиосвязи, который на следующий день и принимал сам у нас этот  экзамен.

        По жребию отвечал я  где-то третьим. И, взяв со стола полковника билет, обрадовался, что первым был как раз вопрос по тщательно изученной накануне брошюре. Два других вопроса тоже трудности не вызывали.  А тогда у слушателей считалось, что по принятому в академии негласному правилу, вызвавшемуся отвечать на билет без подготовки, ставили оценку на бал выше.  Я решил ещё и этим воспользоваться и вызвался отвечать сразу же, совершив, как потом оказалось, роковую ошибку.

      Экзамены мы тогда сдавали в повседневной форме вне строя: в кителях, рубашках с галстуками. К тому времени всем участникам боевых действий в Афганистане от имени Председателя Верховного совета СССР М. Горбачева за проявленные при выполнении интернационального долга мужество и воинскую доблесть вручили нагрудные знаки, представляющие собой пятиконечную красную звезду, в центре которой на фоне земного шара изображено рукопожатие, а вокруг – пояс с надписью «воину-интернационалисту». Отличительными особенностями знака был большой размер (65 х 45 мм) и то, что он носился постоянно на правой стороне груди над знаками об окончании военно-учебных заведений. Кроме него на повседневной форме одежды можно было тогда носить только звезду героя  Советского  союза (Героя Социалистического труда). Вместо остальных наград, как известно, носились орденские планки. Поэтому участники войны в Афганистане, которых в академии было очень немного, хорошо выделялись среди всех остальных офицеров.
 
   В Советской армии тогда ношение всех наград было обязательным и на строевых смотрах с офицера строго спрашивали даже за то, например, если он не носил на левой стороне груди только одну колодку какой-нибудь очередной юбилейной медали. Её некоторые молодые лейтенанты не надевали, не считая заслуживающей внимания.
    Поэтому  и у меня тогда на кителе был этот знак воина –интернационалиста и несколько наградных колодок. 
 
   А ещё я всегда, с детства выглядел на много младше своих лет. Например в Афганистане где мы носили афганскую военную форму без знаков различия,  незнакомые люди часто воспринимали меня как солдата, или переводчика- их после первого-второго курса института присылали  на практику, присваивая звания младших лейтенантов. Никто не верил, что я был уже майором. После возвращения в Союз, в центральном военторге мне даже отказались продать без предъявления удостоверения личности погоны майора, мотивируя тем, что я слишком молод ,что бы быть старшим офицером.

  Вызвавшись отвечать без подготовки, я, естественно,  сразу обратил на себя  внимание полковника. И сразу даже не придал значение его пристальному снисходительно- неодобрительному взгляду и едва уловимой презрительной усмешке на губах.
 
  Позже  вспоминая и объясняя себе  эту деталь, я понял: тогда полковника, видимо сильно задело,  что какой-то сопляк лет 25 (а именно на столько я выглядел тогда) уже успел получить неизвестно как и за что майора и  навесил себе кучу наград. Этакий, по его мнению, везунчик,  которому просто где-то однажды  повезло и теперь он считает , что  все ему должны и что он  так и будет добиваться всего без особого труда, за счет прошлых сомнительных заслуг.   В то время, как сам полковник наверняка добился в жизни своего положения только упорным трудом, отгорбатившись  на кафедре как минимум  два десятка лет.

 Так это было, или нет, но по-другому я до сих пор не могу объяснить его недружелюбное и предвзятое  отношение ко мне.

Даже не дослушал до конца ответ, он тут же стал задавать дополнительные вопросы, а потом заявил, что я совершенно не разобрался в теме, поэтому вынужден поставить мне по первому вопросу два бала. Я, конечно,   попытался объяснить, что только вчера тщательно изучил его брошюру и там всё написано именно так, как я доложил.
Но профессор меня уже не слушал.  Бывают такие люди, убедить которых, что они ошибаются, но уже так решили, абсолютно невозможно. Они совершенно  не слышат возражений и аргументов, которые наоборот вызывают у  них  лишь раздражение и уверенность в своей правоте. От неожиданности я опешил и немного расстроился, но тут же сообразил: нужно сосредоточится, иначе этот полковник чего доброго с таким же успехом влепит мне на пустом месте два бала за весь экзамен.  А заниматься  помимо сдачи кучи других серьезных дисциплин еще и пересдачей этого,   в мои планы совершенно не входило. 

  Мне удалось быстро собраться и  ответ на второй теоретический вопрос и третий,  практический  - настройку радиостанции,  он оценил на «хорошо», хотя в чем были недостатки в моих ответах  не объяснил.  Да и это уже не имело значения, так как если по одному из вопросов была двойка, общая оценка в любом случае не могла быть больше трех баллов.

   Я сразу был насколько возмущен произошедшим, что поначалу сгоряча даже решил обратиться к начальнику кафедры и попытаться восстановить справедливость. Но как доказать, что вопрос я доложил точно так, как он изложен в брошюре полковника? Нас ведь при ответе было двое.  Почему кто-то должен поверить заочнику-майору, а не уважаемому полковнику, кандидату наук и профессору?  А главное, кто бы вообще стал разбираться? В лучшем случае могли бы только назначить   пересдачу. Но опять же кому? Преподавателям этой же кафедры, офицерам, которые служили не один год с этим полковником?  В их объективности я очень сомневался. Чтобы пересдать им экзамен на 4 балла, мне нужно было знать предмет в совершенстве, Что, конечно же,  было далеко не так. 

   Пришлось тогда смириться с позором и унижением и у меня в ведомости появилась первая и единственная за весь курс обучения в академии тройка.   
   
     Прошёл всего лишь год, а после развала нашей Великой державы, пришедшие к власти оборотни принялись за дискредитацию и развал Вооруженных сил. Офицеры с высшим военным образованием, стали вообще  никому не нужны. А  академический диплом  понадобился  мне чисто случайно только раз  через несколько лет и уже на гражданке.

   В конце 90-х, уволившись из Армии,  я работал заместителем управляющего крупным  московским конструкторско-производственным комплексом,  разрабатывавшим и выпускавшим в том числе продукцию военного назначения авиационной промышленности.   Предприятие было на грани банкротства. Ухватить за бесценок лакомый кусочек и прихватизировать комплекс,  да ещё  в столице,  мечтали  тогда очень многие.  Против  нашей команды  антикризисного управляющего из 4 полковников запаса, велась жестокая бескомпромиссная война. В одном из клеветнических  подмётных  писем  в Генеральную прокуратуру наши противники  обвинили нас в  том, что мы авантюристы, проходимцы не имеющие даже высшего технического образования. И вот, при проверке прокуратурой  помимо моего первого диплома (инженер связи) очень кстати оказался и второй, академический диплом, со специализацией «Экономика и производство средств связи и АСУ».
Нам удалось сохранить предприятие. И теперь, спустя двадцать с чем-то лет,  оно по-прежнему совершенствует и выпускает единственные в мире системы десантирования военной техники с личным составом на борту для ВДВ России.

На фото из нета академия связи имени М. Буденного в конце 20 века.