Глава XXX I Кольца

- Сезонная исследовательская станция на земле Георга. Как тебе? – заговорщицки спросил Наташу Клим.
- Неплохо. Но, это мне кажется, где-то на другой планете.
- Ничего подобного! Это всего лишь Архангельская область. Самая большая в мире! Думаю, где-то есть планеты меньшего чем она размера.
- Да, но живут ли на них люди?
- Ещё как живут. Коллектив станции девять человек. Со всей России. Есть с Украины.
- Как же мы туда попадём? Я ведь ничего не умею, и, работала всего лишь технологом по производству рыбных консервов.
- Это уже немаловажно. С этого и начнём. Мой отец в молодости работал в Арктике метеорологом, может и мы сможем туда попасть!?
- Но, ведь там, как ты говоришь нет населения, кроме того, что завозится вахтовым методом.
- Чем же мы хуже? Север создан для того, чтоб спрятаться от остального мира. Разве не так?
- Но для этого надо быть, как минимум самодостаточным.
- Разве ты не такая?
- Никогда не думала об этом.
- Вот и проверим. Или ты мне не доверяешь? Может боишься, не сможем находиться длительное время вместе в одном помещении? Но ведь это не другая планета, и не следует надевать скафандр для того, чтоб выйти погулять.
- Да, но это летом. Зимой же всё совершенно по-другому.
- У меня знакомый в управлении арктических метеостанций Севгидромета, в Архангельске. Сын папиного друга, с которым отец не раз зимовал на метеостанциях в Арктике. Я учился с ним в одном классе. Потом он уехал из Онеги. Может сможет помочь?
- Какой ты оказывается лёгкий на подъём. Никогда мне не говорил о том, что отец работал в Арктике. Да, и у нас нет специального образования. Вряд ли из этого, что-то выйдет
- Ты не задумывалась о том, почему всё выходит у тех, кто старается пробиться в люди, как они это называют? Мало того, что переезжают в крупные города, может даже и в Москву, или Питер, так ещё и покупают там квартиры, будто в этом таится счастье.
- Нет. Мне и в Мурманске-то было не по себе, когда училась. Слишком большой видимо для меня город.
- Так вот, неужели мы хуже их, если так же будем стремиться к нашей цели?
- Нашей? Я первый раз слышу от тебя о том, что хочешь поехать в Арктику.
- Да. Извини, я не говорил тебе раньше об этом. Да, и в голову пришло мне на днях. Но, разве не так масштабна эта цель с первого взгляда, в отличие от перечисленных. Но, потом, присмотревшись, можно увидеть в ней бесконечность неосвоенного человечеством пространства, уединённость и тишину. Не в этом ли состоит смысл жизни?
- В детях. Только в них.
- И в них тоже, - сказав это, расстроился. Когда невольно задумывался о дочери, знал; не способен найти выхода из сложившейся ситуации, поэтому, скорее интуитивно, чем осознанно искал той жизни, позволившей бы ему отвлечься от этих дум. Видел в Наталии надежду на то, что его мечты сбудутся. Держался за неё, как за спасательный круг.
Она же, как могла хотела помочь. Была так воспитана, что стремилась сопереживать мужчине, стараться вместе с ним разделить его проблемы, надеясь на взаимность.
- Я готова ехать с тобой куда угодно. Но, так эти дела не делаются. Нужно всё хорошенько обдумать, прежде чем принимать решение.
- Хорошо. Но, хотя бы скажи мне главное – ты не против?
- Не против, - согласилась Наташа. Она и вправду хотела на какое-то время спрятаться от мира, побыть вдали от него, прислушаться к своим чувствам.

* * *

Мама, хоть и руководила своими домашними, которые увеличились теперь на одного человека, но, удивительное дело, Наташа находила с ней общий язык, никогда не споря. Много раз Клим представлял себе, как приведёт жену в дом, но ни один из предполагаемых вариантов не вписывался в те модели общения, что виделись ему мысленно. Всегда всё кончалось в его представлениях одинаково. Ссоры, скандалы, а, затем, как и бывает в таких случаях, бегство.
И, слава Богу, всё это, он только представлял себе. Лиза, так никогда и не побывала в его квартире, но, знал, не выдержала бы и дня.
Как же Наташе удавалось не только не ссорится с его мамой, но и находить с ней общий язык? Это поражало его. В чём же здесь крылась тайна, не понимал, не мог разгадать своей, такой долгожданной женщины. Может большая семья, в которой выросла, являлась причиной этого? Или тишина и отсутствие каких-либо перспектив в отношении дальнейшей карьеры из-за отдалённости от крупных городов? Это так же могло влиять на человека, к тому же понимающего, родился и живёт на земле исконно принадлежавшей его предкам.
- Клим, я хочу сказать тебе, - как-то вечером подловила сына на кухне, прикрыв за собой дверь, тихо продолжила:
- Наташа замечательная девушка. Вам надо детей.
- Мама! У меня уже есть дочь, - вырвался из её цепких рук.
- Вы обязательно должны оформить свои отношения.
- Хорошо. Я подумаю над этим. Но, нам негде жить.
- Негде!? А чем же плоха эта квартира?
- Тем, что она не наша.
- Я могу уехать к сестре в Подпорожье. Она давно уже живёт одна.
- Не надо мама. Не надо таких жертв. Мы должны определиться с работой, а там уже будет видно, как поступим.
- С работой? Ты же устроился. А Наташа посидит пока дома, если не может ничего найти себе у нас в Онеге.
- Да. С октября выходить. Но, такое предчувствие, из этого ничего не выйдет.
- Почему? Преподаватель истории в Индустриальном техникуме, это не весть что, но, тем ни менее, в первую очередь, возможность заниматься любимым делом.
- Да мам. Просто, стал понимать; сейчас никто не хочет терпеть. Мне даже кажется; некоторые порою воспринимают возможность мыслить, как разновидность терпения. Не замечал этого в Питере. Думаю, в Онеге с этим лучше.
Новый учебный год по курсу истории, чувствую начнётся у них с задержкой.
- Что это ты опять задумал?
Не ответив маме, поставил на стол в её комнате тарелки. Сказал Наташе:
- Сейчас будем ужинать.
- Давай разожжём камин?
- Давай. Мама будет рада.
- Мне показалось сейчас, когда мы вот так сядем вместе перед ним, то словно тот купец …
- Староплёсов?
- Ну, да, вместе со своей женой, много, много лет назад …  отдыхаем перед своим прошлым.
- Перед прошлым?
- Конечно, ведь их будущее и есть наше прошлое.
- А, что же тогда наше будущее?
- Прошлое наших детей.

Клим, служил мотористом в армии, и ещё помнил азы своей воинской специальности. Наташа же была слишком далека от метеотдела, впрочем, как и он сам. Вся надежда оставалась на то, что его одноклассник, перебравшийся, сразу после армии в Архангельск, к тётке, и теперь пустивший там корни, устроившись не без помощи своего отца, бывшего полярника в управлении арктических метеостанций Севгидромета, на какой-то не мелкой должности, всё же сумеет им помочь. Он, и раньше жаловался Климу на сильную текучку кадров. К тому же никто из получивших образование в специализированных колледжах Новосибирска и Туапсе, не стремился уехать на устаревшие своими бытовыми условиями, доставшиеся ещё от СССР метеостанции. Выбирая те, где не надо растапливать печи и таскать воду, в связи с полной механизацией, позволительной благодаря современным технологиям, медленно, но верно внедряемым Севгидрометом в реконструируемых, или построенных заново метеостанциях.
Учитывая эти проблемы, благодаря своему другу оставалась, какая-то надежда попасть в число претендентов при наборе вахтовиков для следующего года на собеседование в отдел кадров Севгидромета, в Архангелсьске.
Позвонил ему. Наташа сидела рядом, тем самым, как бы участвовала в разговоре. Обговорил суть проблемы. Сказал, что не один. Ждал отказа, понимая, уж слишком нахальную, невозможную задачу ставит человеку. Но, услышал в ответ, совершенно неожидаемую фразу:
- Я постараюсь Клим. Но, не могу обещать ничего. Сам понимаешь.
- То есть, всё же есть надежда!? – удивился и одновременно обрадовался Клим.
- Я ничего не обещаю. Могу лишь только сказать, вдвойне приветствуются семейные пары.
- Мы и есть семья! – посмотрел на Наташу, счастливо улыбаясь. Хоть и устроился уже на работу в техникум, ощутил сейчас, впервые в жизни, какую-то ненависть к истории, как предмету, который предстояло преподавать. Раньше, в Питере, когда давал частные уроки не замечал в себе этого.
- А штамп в паспорте есть?
- Нет.
Внимательно слушала его, разбирая в телефонной трубке ответы друга Клима.
- Вот. Теперь тебе есть над чем подумать.
Когда закончил ничего не ответила.
Не стал настаивать. Отложил до завтра.
Почему-то вспомнилось сейчас, как в детстве ездила с родителями к бабушке с дедушкой в глубь Кольского полуострова. Уже и не помнила, что это было за место, да и имело ли оно какое-то название. До этого никогда не видела оленей. Хотя, разве, что только один раз, когда приезжали к ним в посёлок на праздник оленеводы. Но, тогда была ещё совсем маленькой и не понимала, что это за зверь, и чем отличается от коровы.
Сейчас же уже хорошо знала, из всех существующих на свете это самое важное для саамов животное. В его рогах лекарство от многих хворей, в шкуре тепло от лютых морозов, в молоке витамины, такие нужные в долгие зимние дни. Всё в этом звере было важно. Но, ей, как ребёнку казалось, не в этом таится смысл всей необычности, в отличие от лошади такого приземистого, да ещё и с рогами, лесного животного. Видела же его в добрых, нервно ищущих в толпе своего хозяина глазах. В губах, жадно отрывающих кусочки ягеля, копытах, помогающих зимой разрыть снег для того, чтоб добраться до еды.
- Бабушка, подари мне оленя, - попросила тогда.
- Что ты На;дтла! Херки (олень) должен жить на воле, - улыбнулась мама.
- Пусть живёт рядом с нами. Мы с папой построим ему маленький домик.
- Нет На;дтла. Пусть живёт у бабушки.
- Внученька, весной у важенок (олених) будут оленятки. Приедешь, выберешь себе друга.

Не испугала её такая срочность в оформлении их отношений. Почему-то готова была идти в ЗАГС. И олени вспомнились наверно потому, что было в этом поступке, который собирались совершить вместе с Климом, нечто семейное, древнее, забытое за прожитые ею вне дома годы.

* * *

- Я очень люблю свой город. Мне кажется, я уже жил здесь, когда-то прежде, - стоя у причала, признался Наташе Клим.
- Не удивительно. Ведь ты тут родился и вырос.
- Нет. Дело не только в этом.
- А в чём?
- Сложно ответить. Но, попробую.
Мне было тяжело в Питере. Давил на меня холодом улиц.
- Но, ведь такой красивый, дореволюционный город!
- Прошлое ложь. Заполнившие до революции старый Питер подделки отживших свой век стилей, при современном исполнении стали существенно дешевле зародившегося в начале двадцатых конструктивизма. Сегодня, из-за роста технологий он стал дороже, тем самым спровоцировав тягу к пластиковой фасадной лепнине.
Имитация прошлого, впрочем, как и развившийся повсеместно, окрепший минимализм ложна, ибо сделана уже теми архитекторами, что не умеют рисовать и резать макеты, а способны лишь на мертворождённую архитектуру, созданную с помощью мощных компьютерных программ.
Но, не принимая нового, любя лишь отжившие своё стили невозможно ощущать себя во времени полноценно. Это словно инь и янь без одной из двух составляющих.
Вся эта суета не коснулась Онеги. Здесь всё натурально, как и сто лет назад, хоть и полуразрушено. Именно поэтому мне и дороги деревянные церкви.
- Ты говоришь, как настоящий архитектор. Откуда ты взял подобные выводы?
- Я историк. А это не только летописи, архивы и жития, но, ещё, и внешний вид тех строений, в которых происходили все описываемые события.

Ещё ходивший по Онеге, как паром в прошлом году катер, ржавел на берегу из-за того, что в нём отсутствовал дизель, демонтированный для ремонта и стоящий рядом из-за отсутствия средств на таковой в этом году.
Гуляли. Говорили о том, что было важно для них. Окружающая действительность сильно угнетала своим видом. Но, может от этого их мысли были именно о том, как убежать, спрятаться от всего развала, далеко в недрах арктической природы. Могла раскрыться им в случае, если бы попали на метеостанцию на земле Георга, или в любом другом месте арктики. Но кроме одного желания, требовалось ещё ой, как много условий, требований, которые теперь предстояло преодолеть.
Этот провинциальный, имеющий свою историю город, был лишь тем местом, что должно объединить для дальнейшего плавания в водах жизни.
Сейчас, впервые после развода Клим задумался над тем, что возможно неправ, приняв таковое решение. Но, не было другого пути у него. Чувствовал; никогда не сможет удовлетворить запросы жены, а это в итоге привело бы к тому же результату, только чуть позже, но с более катастрофическими последствиями.
И, сейчас, когда речь шла о новом браке, боялся опять оказаться в схожей ситуации.
- Хочу сказать тебе спасибо, - тихо произнесла Наташа.
- За что?
- За то, что не стал тянуть и развёлся.
- Мне тяжело теперь после этого поступка.
- Ты любил Лизу?
- Когда-то. Но, не теперь. …  Дело не в этом. … Понимаешь, развод – это своенравие над Божией волей. Он подобен аборту.
- Почему?
- Тот, кто убивает, или лишает тело души, нарушает волю Бога. Развод – это то же нарушение. Брак, даже не скреплённый на небесах, разрушается людьми, восставшими против воли Бога. Соответственно они опровергают Его логику мысли в отношении себя, убивая семью. Чем, кроме как убийством можно назвать уничтожение того, что могло дать новые жизни?
Какое-то время шли молча.
- Нам следует оформить отношения, - вдруг сказал Клим. Вспомнил Лизу, Ираиду Аркадьевну, её попытку склонить к лютеранству. Может это и хорошо, что он выстоял, не пошёл на это, ведь теперь, благодаря тому, что тогда обстоятельства сложились таким образом, был пусть и формально, но свободен от обязательств перед Богом и имел возможность венчаться впервые.
- Зачем? – смотрела в его глаза, словно хотела что-то невидимое разглядеть в них. Когда-то давно, ещё в детстве, думала о том, как люди принимают решение жить вместе. Где они делают их законными? Спросила об этом маму: - «Для этого есть ЗАГС», – ответила та. Но, уже тогда понимала - не так всё просто, не в подписи на документе состоит брак, а в чём-то ином, более важном, что не может быть оформлено в ЗАГСе, и подчиняться земным законам.
- Ты знаешь, обычно современные женщины предлагают первыми. Но, я считаю, должен, как мужчина сказать это. Ведь не стремлюсь к тому, чтоб идти в ногу со временем.
- Не боишься?
- Нет.
- Ты так решил из-за того, что проще будет попасть в коллектив метеостанции?
- Да. И это очень хорошо.
- Почему?
- Потому, что отсекает всяческие сомнения со стороны каждого из нас.
- Сомнения?
- Да. Решая вопрос ухода от цивилизации мы становимся семьёй.
- Но, надо купить кольца?