Глава XXX IV Зарница

- У меня же есть начальное медицинское образование! – вспомнила Наташа, когда собирались на собеседование в Архангельск.
- Что ж ты молчала? – удивился Клим.
- Я не думала, что это может пригодиться на метеостанции.
- Глупая, там всё может пригодиться, особенно в нашей ситуации, когда за плечами нет никакого опыта, кроме семейного. Да и то, тот составляет всего неделю с того момента, как мы с тобой расписались.
- Я не взяла с собой документы о том, что закончила курсы медсестёр.
- Срочно звони в Ловозеро, маме.
Такой свадьбы, какая была у них, наверно ни у одного нормального, любящего себя человека на земном шаре не было.
Нет, конечно же они любили себя, но в этой спешке даже и не задумывались о том, что следует собрать некое застолье. Да к тому же все родственники находились с слишком удалённых друг от друга местах. Вызывать их, заботиться о расселении, заказывать кафе, на всё это не было ни сил, ни желания. Нет, конечно же Мама Наташи знала о намерении её дочери, но та заверила её, как, впрочем, и Клим свою, в том, что это всего лишь формальность. Настоящая свадьба с венчанием, состоится по возвращении, через год. А, пока следует смириться и им, и всем, кто так близок им с вынужденными обстоятельствами.
Расписавшись, заехали домой лишь для того, чтоб отметить символически с мамой и, тут же уехать на Кий. Считали, несмотря на раннюю осень всё же замечательно проведут время среди скал.

* * *

Прорваться без волн на остров удалось.
Катер ходил теперь не каждый день по летнему расписанию, а только лишь изредка, когда удавалось проскочить между штормами и частыми, два раза в день, отливами.
В самой Онеги листья уже практически полностью упали с деревьев, на Кие же росли в основном сосны. Зелёный цвет их иголок и зимой придавал вид летнего уюта и тепла.
Сильные дожди и ветра, зарядившие ещё в конце августа, не переставали в сентябре, смывая летнюю пыль и нападавшие листья.
Но, именно в то утро, когда был назначен час их регистрации в ЗАГСе, солнце тоненьким лучиком пробилось сквозь низкую облачность, нащупав на земле именно то место, где была Онега, осветив её центральную часть, где и находился ЗАГС.
Торопились.
Старались успеть.
Знали: должны проскочить по морю все эти 12 километров, отделявшие остров от берега. И, хоть катер отплывал в назначенный заранее час, всё равно будто интуитивно, подсознательно понимали; способны всё же ускорить весь этот процесс росписи одним своим желанием осуществить намеченное, как можно быстрее.
Еще пару недель назад, сомневаясь в том, что решили оформить свои отношения, считая, спешат, боясь сглазить, теперь имели настолько сильную уверенность в осуществление этого, что любая задержка на их пути заставляла нервничать.
Зачем-то заказали такси, которое почему-то опоздало. Две, три машины, составляющие таксопарк города были большой редкостью на его улицах, так, как у каждого был свой транспорт, который тоже не передвигался по городу просто так, без особой причины.
Но, мало того, что всё успели, ещё и оказались у причала на пятнадцать минут раньше отплытия. Но, солнце, как ни странно не пропало за облаками. Освещало город своими лучами подобно летнему, с той разницей, что было намного ниже к земли. Не так сильно ощущаемая на этих широтах, севернее, уже подступала полярная ночь, постепенно откусывая кусочки у разросшегося за лето дня.
Клима сегодня всё утро мучала одна и та же мысль; прав ли в том, что так спешит сделать сегодня, не спугнёт ли своё счастье этой спешкой? Делая всё бегом, постоянно старался замедлить шаг, прислушаться к звукам своего сердца. Но, то бешено колотилось, оставляя всяческую надежду на спокойствие. Тогда он погружался в самые глубины души, но и та не делилась с ним своими тревогами, а только подчёркивала неспешностью правильность его решения, вступая в резонанс с сердечным ритмом, прячась от него за воспоминаниями.
Он, будто жил сегодня не свою, а чью-то жизнь, вспоминаемую из-за того, что была уже прожита.
Какое странное ощущение. Боялся его, из-за непонимания. Но, в то же время радовался, что видел в этом некий смысл происходящего с точки зрения знаков, которые всегда присутствуют, в самые важные моменты.

Когда подплывали к острову, облака хоть и накапливались, где-то далеко, у горизонта, не одно из них так и не решалось броситься к солнцу, что само шло к ним, чтоб прожечь, на своём пути в процессе заката. Оно, словно падало в море. Но после дождливого перерыва, длинною практически в месяц, медленно, что есть сил старалось растянуть именно этот, видимо значимый и для него день.
Дом отдыха уже был закрыт. Но, руководство не покидало его, в надежде продержаться на острове, как можно дольше. Те две семьи, жившие тут постоянно не волновались, предчувствуя скорый конец местной навигации. Ведь это была их Родина, они знали, и зимой не пропадут здесь,. К тому же лёд сковывал ту часть моря, что отделяла остров от материка.
Мама Клима была знакома  с местным директором, договорившись с ним насчёт новобрачных. И, хоть такого ещё никогда не было в истории острова, тот согласился принять их с условием, что питание привезут сами, так, как столовая уже с лета не работала.
Крайний домик, построенный совсем недавно, занимаемый летом нужными людьми, теперь пустовал. В нём не было печки, впрочем, как и во всех остальных строениях острова, кроме того, где жили местные семьи. Вся надежда оставалась только лишь на ТЭНы, что Клим получил на складе. Тут же включили в сеть.
К вечеру, когда солнце ниже своего пояса погрузилось в море, облака с неистовой силой набросились на опустевшее небо. Толкались в попытке родить в себе лидера, что первым доберётся до его центра, который располагался над самым островом, чтоб дождавшись остальных пролиться сильнейшим, накапливаемым целый день вдали от этих мест дождём.
Ветер, способствовавший их стремительному сближению нагонял волны на берег. И, они, в свою очередь опрокидывались к небу своими пенистыми барашками, словно спрашивая его: - «Мы всё делаем правильно?»
Но, ничего не отвечало им, только всё пуще хмурясь.
- Пойдём к морю?
- Ты, что!? Сейчас начнётся гроза, - предостерёг Клим.
- Вот и славно! Это же никогда больше не повториться. Мы, море, шторм, и гроза.
- Пошли, - не всегда сразу улавливал её мысли, хотя и принимал будто свои. Наверно от того, что жил несколько медленнее её, а, может устал спешить, и теперь начиналась та часть жизни, в которой спешка была уже неуместна.
Внешне был молод, а внутренне постарел.
Сильный ветер нагонял волну сквозь всю ширину песчаного пляжа, до самых гранитных скал, хорошо отшлифованных прежними штормами, говоря тем самым; всё, что они сейчас наблюдают, всего лишь детские игры.
Порывы ветра валили с ног.
- Давай спрячемся за той скалой, где летом жгли костёр? – предложил он.
- Давай.
Сидя на сделанной из прибитого штормом к берегу бревна скамейке, наблюдали за тем, как море поглощало в себя последние остатки солнца. И, вот уже только слегка пробивающееся сквозь облака его синие освещало вечернее небо.
- Один раз мы на сейнере попали в шторм.
- Наверно страшно в море в шторм?
- Это океан. Но не было. Хотя, как посмотреть на то, что страшно. Некоторые, не подверженные морской болезни впадают в панику от сильной качки. Те же, кто не в силах излечится от головокружения и рвоты, порой оказываются более стойкими нежели чем остальные.
Всё зависит прежде всего от самого стержня. Того, что представляет из себя человек.
- Ты не испугалась?
- Нет. То есть я боялась умереть. Утонуть. Но, это был не дикий страх, не тот, что подобен панике, а такой, словно всё идёт своим чередом, и, если так суждено свыше, то ничто не способно изменить судьбу.
- Но, ведь всё закончилось благополучно, как я погляжу? – улыбнулся Клим.
- Да. Только трал потеряли. Пришлось возвращаться в порт приписки с половины плавания. Но, тогда я поняла, ничего нельзя бояться. Всегда следует стремиться к пониманию происходящего, от этого становится легче и страх отступает. Ведь и в самолёте при турбуленции страшнее всего пассажиру, так, как он не допущен к штурвалу и не понимает, что происходит и как следует с этим бороться, а иногда вообще смириться, и ждать.
Мы просто не знаем, когда, что и как следует делать. От этого и неуверенность в себе, и страх перед завтрашним днём.
- Почему ты сейчас сказала об этом?
- Вспомнила тот шторм, который научил меня так думать.
- А сейчас ты знаешь о том, что происходит?
- Да. Я, как никогда уверена.
Клим посмотрел на небо, так, как сильная, подобная приближающейся зарнице вспышка, осветила небо у горизонта. Солнца уже к тому времени не было видно, оно спрятало последний свой луч под морской волной.
Подсел к Наташе ближе. Посмотрел в её глаза. Сказал:
- Сейчас будет гром.
- Это зарница. Она далеко. Мы её не услышим. Только ночью дойдёт до нас.
- Услышим.
В памяти промелькнул пляж в Комарово.
Песчаная полоска берега. Где-то за лесом, отделявшим пригородный посёлок от побережья, спускаясь к Балтийскому заливу по склону, скрывались профессорские дачи. Одна из которых принадлежала Лизиным родителям.
Ему было не по себе, словно претендовал на чужое.
Лиза сидела рядом с ним на камне, смотрели в сторону горизонта.
 Белые ночи.
Такие привычные ему, но, здесь не особо выразительные, не позволяли всё же опуститься плотным сумеркам. Близился рассвет.
Ему было хорошо с Лизой. Она не задавала вопросов. Молчала, давая ему возможность выговориться. Но, и он, вскоре замолчал. Не отпускало чувство неуверенности в том, имеет ли он право на всё это. Жизнь в северной столице, дача на балтийском побережье, квартира в историческом центре. Нет, всё же не его всё это. Зря пригласил её тогда, пару месяцев назад, в театр. Не видел заинтересованности со стороны Лизы, скорее восторг его личными качествами, позволявшими надеяться на хорошие перспективы в будущем.
Теперь начинал понимать то чувство, раскрывавшееся ему окончательно страхом перед неоправданностью возлагаемых на него надежд. Боялся не справиться с жизнью, что, казалось, сейчас была в его руках. Держался за неё, и не хотел отпускать, но, в то же время видел; не от него одного зависит будущее.
Какая-то таинственность, основанная на связи времён, поколений, цивилизаций, неимоверной силой давила на него. Ощутил этот пресс, как никогда прежде, сидя рядом с Лизой, слушая тишину её многообещающего молчания. Девятый, десятый, одиннадцатый века разворачивались в его сознании своими ярчайшими событиями, словно находился в их самой гуще, но не мог ничего изменить в них, являясь всего лишь историком, изучающим летописи, что так красочно раскрывались сейчас перед его глазами.
Закружилась голова.
Закрыл глаза. …
Открыл.
Рядом сидела Наташа. В её молчании было нечто большее. Забота о нём, не как об перспективном учёном. Ощутил, как никогда – очень нуждается в нём, как в человеке, нужном именно ей. Пойдёт с ним, куда бы не принял решение идти. Будет рядом до конца.
Далёкий, раскатистый, но еле слышный удар грома, донёсся со стороны Беломорска. Циклон шёл с юга-запада.
Поцеловал её в холодные от ветра, и солёные от брызг волн, долетающих до их укрытия губы.
Ответила ему.

* * *

Через два дня уже были в Архангельске, на собеседовании. Которое прошло настолько стремительно, что даже и не успели испугаться вероятнее всего полученному отказу. Беседовали с каждым отдельно.
Затем попросили подождать несколько минут. Но, ожидание сильно затянулось.
- Наверно не знают, как повежливее отказать, - предположила Наташа.
- Не думаю. Что им нас стеснятся? Кто мы такие для них. Скорее всего отправят на курсы. Может придётся в Архангельске квартиру снять. Потом конкурс устроят.
- Да брось ты! Какой конкурс? Я тебя умоляю! За такие зарплаты никто ехать-то туда не хочет. Все, кто колледж окончил, стараются поближе и потеплее устроиться. Так, что нас либо возьмут, либо домой отправят.
- Как!? Без учёбы?
- Конечно. Ведь, главное, что мы вместе. Вспомни, как эта женщина пронзительно на нас посмотрела? Будто ситуации моделировала.
- Какие ситуации?
- Ну, на совместимость. Психолог она наверно у них. Хотя, кто его знает.
- Да, и я тоже заметил, не просто так она такие вопросы задавала. Зачем ей знать, кто у нас в семье лидер?
- Вот и я о чём!
- О чём?
- Кто? – смеялась глазами Наташа.
Минут через двадцать вышел в приёмную отдела кадров мужчина, которого видели первый раз в жизни.
Сказал:
- Я бы хотел переговорить с вами. Пройдёмте за мной.
- Оба? – задал глупый вопрос Клим.
- Думаю, да. Ведь вместе же собрались в Арктику?
Прошли в отделанный панелями из ДСП, со шпоном под дерево, не позднее Брежневского периода кабинет. Белый сделанный из мрамора медведь, привстав на задних лапах, встречал всех входящих со стола, на котором стоял, махая им поднятой передней лапой.
Ничего себе обстановка! Холодная, как в Арктике, отметил Клим.
Возьмут, коротко сформулировала мысль Наташа.
- Я, как руководитель метеослужбы Архангельской области, куда входит архипелаг земля Франца Иосифа, могу сообщить вам следующее; С метеостанции на острове земля Георга, срочно эвакуируется радист, с сложнейшим переломом. Его жена, которая числилась поваром, совмещая работу медиком, просится вместе с ним. Решение следует принимать мгновенно. Вакансию я обязан обеспечить в течении двух дней. Климатическая обстановка меняется на глазах. Надвигается полярная ночь.
- Но, мы хотели на землю Але…, - начал было Клим, но, замолчал, увидев на себе пронзительный, словно кричащий: - «ты, что с ума сошёл!?» взгляд Наталии.
- Мы согласны, - продолжила она за замолчавшего супруга.
- Вот и слано. По поводу вещей вас проконсультирует …  - взял трубку телефона.
- Не стоит беспокоиться, мой друг у вас работает. Он всё расскажет и объяснит.
- И тем ни менее, - настоял на своём руководитель.

Они, словно бежали от мира, что был понятен, в котором выросли, наделали ошибок, и, теперь боялись его, не в силах уже исправить многое.
Но, если Наташе было проще, её не связывали дети, то, Клим испытывал тяжесть от того, что не смог, не справился, дав жизнь новому человеку, оставил без своей заботы. И, теперь, убегает сам и подговаривает к бегству ещё и ту, что полюбил, будто разочаровавшись в своих силах, не веря, что сможет быть настоящим мужем в таких условиях, когда вокруг всё разрушается. История, как наука, никого не интересует. Зарплаты не хватает, чтоб жить в полную силу, подобно героям романа Староплёсова, и понятия не имевшим о том, что, когда-то человечество будет так зависеть от ежемесячных выплат.

Возвращались на квартиру к другу по набережной северной Двины.
- Ты не передумал? – спросила Наташа.
- Нет. А ты надеялась? – улыбнулся Клим.
- Нет. Просто всё происходит так стремительно, что я и не успела задуматься.
Подошли к памятнику тюленю. Контрастно, будто вырезанный из стального листа, смотрелся на фоне заходящего солнца.
Встали подле него.
- Мне кажется, сейчас многие живут в язычестве, христианством только прикрываются. Это беда современности. Вроде христиане, а воруют, стремятся заработать всеми способами, будто боятся не успеть. История никому больше не нужна, будто её и не было, родились все сегодня.
- Думаешь, на станции по-другому? -  улыбнулась, погладила тюленя по спине.
- Ну, хотя бы не в той степени, что здесь, - положил свою руку на её.
Чувствовал, как сердце бешено стучится в её груди. Но, пульс в руке совпадал с его.
Посмотрел на солнце. Показалось; сейчас крутится вместе с планетой под ним. От этих мыслей закружилась голова. Закрыл глаза.
Земля, уж который, бесчисленный раз, делая свои обороты вокруг невидимой оси меняла на экваторе день на ночь, подальше от него, ближе к Арктике, увеличивая их до размеров лета и зимы. Года летели стремительно, века чуть медленнее, тысячелетия же уже читались, как некие ощутимые для масштабов планеты вехи.
Люди на ней словно муравьи копошились в своих муравейниках, размножаясь, строя города, создавая государства, придавая им политические строи. И, только лишь изредка, кое-кто из них останавливался на полпути к дому, задумывался о смысле жизни, прошлом и будущем. Его тут же подталкивали сзади, врезались спереди, спихивая с пути. Ибо замедление в этом наисложнейшем, созданном великим разумом организме было смерти подобно.
Тот, кто позволял себе лишь на минуту остановиться моментально становился помехой для окружающего мира, растаптывался им. И, только единицы могли спастись, отскочив, увернувшись в сторону, погрузившись в свои мысли, тем самым почувствовав связь с прошлым, предвидя будущее.