Глава VIII Ермак

С раннего детства мечтал о северном полюсе. Был подвержен великой идее его открытия.
Когда Нансен отправился в экспедицию на полюс, Ивану было всего десять лет. Но, большое впечатление произвело на него это событие. К тому же знал; в тот же год отплывшая в сторону Земли Франца Иосифа английская экспедиция Джексона – Хармсворта, на судне Виндвард, заходила в Архангельск.
Собирал по крупицам информацию об этом из газет. Именно тогда зародилась в нём мечта о дальних плаваниях. Но, не понимал ещё, не умел разглядеть среди скупых газетных строк все те трудности и лишения, с которыми сталкивались полярники.

* * *

12 июля 1894-го года экспедиция отправилась в Арктику. Судном был старый китобой Виндворд, снабжённый паровой машиной в 75 л. с. Экспедиция вышла из лондонского дока Сент-Кэтрин 11 июля, причём в проводах участвовали лично сэр Клемент Маркем и адмирал Мак-Клинток. Почётным секретарём плавания был избран Артур Монтефиоре, в те времена — видный член Королевского географического общества. Выход из Темзы тяжело дался перегруженному судну из-за сильных лобовых ветров, в результате следующего пункта назначения - Кристиансунна Виндворд достиг с большим опозданием. Северный полярный круг пересекли 22-го июля между Лофотенскими островами, а 24-го миновали Тромсё, не заходя в порт; несмотря на летний сезон, снег на суше так и не стаял.
Вечером 31-го, испытав туманную погоду в Белом море, Виндворд прибыл в Архангельск, где была погружена основная часть заказанного снаряжения. С 31-го июля по 5-е августа, на борт были взяты четыре пони, меховая одежда, уголь, и даже разобранная поморская изба для зимней базы и конюшня, а также местный плотник Варакин, чтоб на острове Нортбурк с его помощью, основать целый Арктический лагерь. Судно было сильно перегружено. Далее двинулись в урочище Хабарово в проливе Югорский Шар, где погрузили оленину, меховые шкуры для шитья одежды и спальных мешков, а также тридцать остяцких лаек.
С 1885-го, по 1897-ой год работала экспедиция в Арктике, проводя уточнение карт, ведя геологические, ботанические, зоологические, метеорологические исследования в южной, средней и юго-западной части архипелага. Было установлено, архипелаг состоит из гораздо большего числа островов меньших размеров, нежели первоначально было обозначено на карте Пайера.

После того, как судьба экспедиции Нансена стала неизвестной, Иван был несказанно рад появившимся в печати сообщением о том, что два великих Арктических исследователя случайно встретились на острове Нортбрук.
Джексон, при этом, отошёл для Ивана на задний план. Фигура Нансена теперь звучала значимей, и героичнее для него. И, дело тут вовсе не в том, что смелому исследователю удалось пробиться аж на целых четыре градуса севернее Джексона. Нет, будучи совсем ещё ребёнком, ценил в нём прежде всего мужество. Ведь все перенесённые великим Норвежцем лишения были куда важнее, для его юного сердца, чем хорошо спланированное исследование архипелага. Значимее для ребёнка была смелость Нансена, граничащая с героизмом.
И, сейчас, находясь на Мудьюге, не мог себе представить, как могут вести себя подобным образом Английские интервенты. Неужели и там, в Арктике, в случае достижения ими северного полюса, так же по-хозяйски вели бы себя с земной осью, что не может принадлежать всем сразу, так, как вокруг неё, вместе с земным шаром крутятся все, населяющие землю народы?
В детстве многого ещё не мог знать.

Летом 1901-го года, когда южные и юго-западные берега архипелага отплывала исследовать первая российская экспедиция на ледоколе «Ермак», под началом вице-адмирала С. О. Макарова чудом не убежал Иван из дома в Архангельск. И, только благодаря тому, что прознал о подготовке сына к «экспедиции» отец.
Интервенция Арктики продолжалась.
На «Ермаке» был поднят Российский флаг. Он стал первым русским судном у берегов Земли Франца-Иосифа.
Экипаж составлял 99 человек, включая научную группу. Остановки и высадки на берег проходили у мыса Флора острова Нортбрук и на остров Хохштетер. Были собраны коллекции растений, ископаемых и грунтов, у южной оконечности архипелага обнаружены тёплые воды Гольфстрима, протекающие на горизонтах ниже 80—100 метров. Попытка пробиться к восточным берегам архипелага, из-за тяжёлой ледовой обстановки, не увенчалась успехом.

В 1901-ом Ивану было уже пятнадцать, когда на Земле Франца-Иосифа зимовала американская экспедиция Болдуина - Циглера, пытавшаяся дойти до полюса, но, не достигнув цели, вернувшаяся в 1902-ом году.
Вслед за ней, в 903-ем – 905-ом годах, отправилась следующая Циглера - Фиала, имевшая целью попытаться дойти по льдам до полюса. Крушение судна вынудило участников экспедиции Циглера провести на архипелаге два года в изоляции, прежде чем дождались спасения.
Отец и слышать ничего не хотел о том, чтоб сын стал моряком. Будучи крупным Онежским предпринимателем, всеми силами стремился и сыну передать свои навыки.
Иван рос, постепенно вразумляясь отцом, прислушиваясь к его словам. Но, всё же убедив отца в том, что хочет продолжить своё образование, уехал учиться дальше в Санкт – Петербург.
Волею судеб стал инженером.
Теперь от его желания, посвятить себя Арктике осталось только лишь стремление быть нужным обществу. Приносить пользу стране честным трудом. Его нынешняя профессия, хоть и не устраивала отца, так и не увидевшего в нём своего продолжателя, всё же давала надежду, что Иван остался на суше. А там, глядишь, и вернётся обратно в Онегу. Образумится. Продолжит его дело.
Но, не понимали родители, в той, стоящей на рубеже двух политических строев стране, уже нет никакого смысла в семейном подряде. Вольные мысли приносил дующий из Европы, но не способный вести против себя карбас под парусом ветер.

Из опубликованной в газете телеграмме от 8 сентября 909-го года, отправленной Пири в Нью-Йорк, следующего содержания: - «Вбил звёзды и полосы в Северный полюс. Ошибки быть не может» - мир узнал о важном событии.
6 апреля 909-го года в 10.00 утра северный полюс был достигнут. Но, как ни странно эта новость не произвела сильного впечатления на Ивана. Да, и к тому же, тут же возникли проблемы с Куком, который заявил, что так же был на полюсе 21 апреля 908-го года, ровно в полдень.
Теперь интерес к полюсу у Ивана не то, чтоб уменьшился, скорее стал несколько другого рода. Романтика арктического путешественника на его глазах перерождалась в рутину исследователя.
Но, освоение Земли Франца-Иосифа продолжалось
В 913-ом – 14-ом годах в бухте Тихой у острова Гукера зимовала экспедиция Г. Я. Седова на шхуне «Святой Фока». В попытке дойти до полюса Седов умер 20 февраля 14-го года недалеко от мыса Аук острова Рудольфа, где предположительно и был похоронен своими матросами. 1 марта на берегу бухты Тихой похоронен первый механик шхуны Я. Зандерс, умерший от цинги.
Экспедиция Брусилова, на шхуне «Святая Анна», которая, будучи зажата льдами в 912-ом году у полуострова Ямал, дрейфовала 542 дня, пройдя 1540 морских миль, оказалась в 160 километрах севернее Земли Франца-Иосифа.
Терпя нужду и голод команда судна разделилась. 14 человек под командованием штурмана Валериана Альбанова отправилась по льдам к архипелагу, оставшиеся на судне 13 человек, во главе с руководителем экспедиции Геогием Брусиловым пропали без вести.
Из команды Албанова, двигавшейся вдоль южного побережья архипелага на восток, достичь старой базы экспедиции Джексона – Хармсворта на мысе Флора, острова Нортбрук, удалось только двоим; Албанову и матросу Конраду.
17 июля 14-го года эти последние члены экспедиции Брусилова были случайно встречены и спасены шхуной «Святой Фока» экспедиции Г. Я. Седова, которая, не имея топлива для возвращения на материк, вынужденно зашла на мыс, чтоб разобрать деревянные постройки базы экспедиции Джексона - Хармсворта. Спасённый Альбановым судовой журнал «Святой Анны» с непрерывными метео и гидрологическими наблюдениями во время дрейфа, и путевой дневник, внесли значительный вклад в изучение малоисследованной области Арктики.

Только 16 августа 14-го года, когда Иван ехал уже в поезде на фронт узнал, что, в ходе поисков экспедиции Г. Я. Седова, к мысу Флора удалось пробиться через льды парусно-моторному судну «Грета», на борту которого находился начальник поисковой экспедиции капитан I ранга И. И. Ислямов. Из оставленных в гурии записок стала известна судьба экспедиций Седова и Брусилова. На берегу был оставлен запас продовольствия, оружия и одежды на случай подхода остальных членов экспедиции Брусилова.
Ислямов объявил Землю Франца-Иосифа российской территорией, установив русский флаг, изготовленный из листового железа. Находившийся на судне художник С. Г. Писахов сделал зарисовки берегов Земли Франца-Иосифа.
Уже не так трогала сердце Ивана информация подобного рода. Но, иногда находила на него грусть от неверно принятого решения при поступлении в университет. И когда началась мобилизация, после вышедшего 2 августа манифеста Николаая II о войне с Германией, в глубине души был рад тому, что больше ничего не может связывать его с Арктикой.

Будучи в Австрийском плену Иван, узнал из газет - 20 сентября 16-го года Министерство иностранных дел России распространило официальную ноту о полярных владениях Российской империи, в которой правительство перечислило ранее известные и недавно открытые Гидрографической экспедицией Северного Ледовитого океана полярные земли, считающиеся нераздельной частью империи, среди которых Земля Франца-Иосифа не была упомянута и инициатива Ислямова не получила юридической поддержки со стороны правительственных чиновников.

* * *

14 ноября 14-го года «Ермак» вошёл в состав Балтийского флота, для осуществления проводки кораблей и судов в Финском заливе. Вернувшись в 16-ом из плена, Иван случайно устроился на ледокол.
Не хотел воевать. Но, хорошо помнил 17 октября 1898-го года, когда вся страна отмечала спуск на воду «Ермака». И, теперь не мечтал уже о том, что сможет оказаться на этом судне, пускай и не задействованном в полярных экспедициях, но, всё же настоящем ледоколе, гордости страны. Но, вдруг пришла в голову мысль, может пригодиться на его борту, как артиллерист. Подал рапорт, по возвращении в Петроград. И, на удивление быстро, получил одобрение.
Теперь не участвовал в боевых действиях, но помогал флоту, находясь в армии, при этом сменив форму на морскую, которой гордился больше чем прежней, ведь так долго шёл к этому событию. И, когда к власти пришли большевики, попал на флот, так как всё же ещё надеялся на то, что настанет день, когда возродится освоение Арктики.
В феврале 18-го, когда германские войска подошли к Ревелю, ледокол вывел из порта все способные двигаться корабли, приведя в Гельсингфорс. Теперь же, в апреле 18-го, в походе из Гельсингфорса в Кронштадт «Ермак» вместе с другими ледоколами вёл за собой через Финский залив 211 боевых кораблей, вспомогательных и торговых судов.
Но, на военно-морских базах было оставлено богатейшее для получившей свою независимость страны наследство. В Гельсингфорсе брошены два судостроительных и один судоремонтный заводы. Оба строились морским ведомством России для нужд главной базы императорского Балтийского флота. В порту Або - располагался завод «Вулкан», оборудование которого позволяло строить и ремонтировать миноносцы, сторожевики и подводные лодки. В Свеаборге большой сухой док размером 96х17х5,6 метра и два малых сухих дока.
В Гельсингфорсе и Выборге русские моряки оставили две целёхонькие базы флотской гидроавиации с семью исправными гидросамолетами. А также сеть береговых батарей с орудиями крупного калибра, здания складов, казарм, арсеналов, радио и метеостанций, оборудование учебных отрядов по подготовке специалистов, маяков и портов.
На брошенных балтийцами в финских портах кораблях, вскоре были подняты на мачтах национальные флаги Финляндии. В отличие от береговой недвижимости корабельные трофеи оказались намного скромнее. Канонерская лодка «Гиляк» 906-го года постройки. Четыре эсминца 1899-го-1901-го годов постройки. Восемнадцать малых номерных миноносцев 1889-го-1902-го гг. постройки. Четыре минных заградителя. Из крупных кораблей Балтийского флота финнам достались два посыльных судна, переделанных в минные крейсера, «Воевода», что позже превратился во флагманский корабль «Матти-Курка» и «Посадник». Всё это были малозначительные для Русской эскадры корабли.
Более качественными оказались трофеи из числа вспомогательного флота.
Ещё в марте финны захватили брошенные русскими командами ледоколы «Тармо», «Волынец» и «Сампо». Именно бой ледоколов – стал боевым крещением финских ВМС в апреле 18-го. Ледокол «Тармо» под финским флагом открыл артиллерийский огонь по ледоколу «Ермак», уводившему основную часть Русского флота, с крейсерами и подводными лодками в Кронштадт.
- Приготовиться к залпу предупредительным огнём! – командовал капитан.
Никогда ещё Иван не стрелял по кораблям. Да и не думал, что таким немыслимым образом начнёт сбываться его мечта. Это был его первый морской бой.
Ответили из орудий более крупного калибра. Но, поскольку оба участника ледокольного поединка промахнулись, случилась боевая ничья.
Наблюдал, как финны брали на абордаж три безлюдных морских транспорта «Мезень», «Водолей» и «Европа».
Ещё вчера бывшие друзьями, теперь в один миг стали врагами. Не думал, что доживёт до того дня, когда страна будет трещать по швам, разваливаясь на части, как старый, прогнивший камзол. И, теперь, когда выполняли приказ руководителя похода Наморси Балтийского флота - каперанга Шастного пробиваться к Кронштадту, спасая ядро Балтийского флота, понимал; никогда больше не осуществиться его мечта – оказаться на северном полюсе. Большевикам не нужна в ближайшие годы Арктика. Им бы удержаться у власти, в начавшейся гражданской войне. И, если он останется с ними, то вынужден будет воевать со своими же братьями. Не имевшая теперь царя, с агонизирующим флотом, брошенным на произвол судьбы, Россия становилась на его глазах, враждебной страной, валилась в пропасть, теряя свои территории.
Недолго продолжалась его служба, по возвращении в Кронштадт. Разочаровавшись в перспективности было обнадёжившего намерения понимал, не приведёт этот путь к мечте. Через месяц уволившись в запас, вернулся домой, в Онегу.