Собака Дуся

     Старая собака Дуся лежала в своём уютном кресле, положив тяжёлую круглую голову на лапы. После сытного обеда её клонило в сон. Она прикрывала глаза, но её чуткие уши насторожённо двигались, вздрагивая: по интонации голосов, доносившихся из кухни, она безошибочно считывала  информацию - и оттого сердце её билось то ровно и спокойно, то гулко и учащённо. Собаке хотелось, чтобы кто-нибудь присел рядом, почесал за ушком, погладил животик, и она привычным движением перевернулась бы на спинку, сладко вытянулась в ожидании ласковых слов и прикосновений... Она любила разговаривать с домашними глазами, мимикой и пластикой своего тела. Иногда помогала лапой, крепкой и когтистой. Все друг друга понимали.
     За окном мело. Собака не любила такую погоду. Долгой зимой она всё чаще вспоминала далёкие солнечные  деньки. Хозяйка брала её на пляж… И она, лёгкая,  стремительная, как стриж, носилась по песчаному берегу реки мимо восхищённой публики, в одно мгновение превращаясь в едва заметную чёрную точку, а потом ласточкой летела к встревоженной хозяйке.
     Собака  была редкой породы - французский бульдог, с родословной и нездешним именем – Вельфрида. Дома её звали Фридуся, а потом и просто - Дуся. Чёрная, гладкошёрстная, с белоснежным галстуком на мощной груди, она победно поглядывала вокруг, широко расставив сильные, короткие пружинистые лапы и приподняв крупную мордашку с высунутым красным языком на белых молодых клыках. Резная серебристая цепочка на её мощной шее была предметом зависти всех собак в округе. 
     Знатоки восхищались совершенством породы, а отдыхающие не боялись Дусю, зная про её редкую деликатность и воспитанность. Мальчишки  не скрывали восхищения: "Ух, крутая собака!" - и тянулись прикоснуться к её атласному  боку. Дуся благосклонно позволяла...
     Старая собака вздохнула и провалилась в чуткий сон. Приснилось ей, что к хозяйке пришли подружки, сели за стол, а для неё, Дуси, места за столом не оказалось. Такого она даже во сне не могла пережить и ... проснулась! Собака хорошо помнит, что за столом она всегда была в центре внимания: сидела, как все, на стуле, подобрав под себя короткие задние ножки, опираясь на передние. Поглядывая на девушек, пыталась понять, о чём они говорят и чему чему так весело смеются? Все пили сначала шампанское или пиво из красивых тонких бокалов и обедали, а заканчивали трапезу кофе из маленьких нарядных чашечек, а Дуся пила из своей пиалы и пиво, и кофе. Честно говоря, она не охотница до кофе, пива или шампанского, но сидеть за столом вместе со всеми ей было в кайф! За это право ей пришлось побороться. По малолетству она терпеть не могла гостей в доме: они отвлекали хозяйку Иру от неё, и ей приходилось в одиночестве коротать время, пока они разговаривали, смеялись и пили чай. Однажды Дуся с досады взялась грызть каблук новой туфельки хозяйкиной подружки. Сначала грызла осторожненько, играючи, потом забылась и отгрызла каблук... А туфелька оказалась очень дорогой  и называлась "писком моды". Дусю долго ругали, грозились отдать в чужие руки. Подружка ушла домой в хозяйкиных босоножках. С тех пор, когда приходили к хозяйке подружки, собаку сажали за стол, чтобы не натворила какой-нибудь беды.

     Бульдожка росла, крепла и строго сортировала людей на своих и чужих. Однажды к хозяину зашёл слегка подвыпивший приятель. Дуся мгновенно считала по мимике хозяев жданный или нежданный гость пожаловал к ним и немедленно приняла меры: поставила свои крепкие лапы на пояс непрошеного гостя и молча, не мигая, уставилась на него. Тот мгновенно протрезвел:
     - А чего это она? –  спросил гость осипшим голосом, с опаской глядя на бульдожью пасть рядом со его мужским достоинством. 
     - Пьяных не любит, - спокойно пояснила хозяйка.
Гость попятился, и собака великодушно позволила ему выскользнуть за дверь.      
    Хозяйку Иру Дуся считала подружкой, а перед хозяином пасовала. Когда он приходил с работы, её словно ветром сдувало с кресла. Она деловито обходила просторную квартиру, принюхивалась к углам и коробкам: не завелись ли мыши или тараканы? Замрёт вдруг посреди комнаты, сведёт ушки на макушку и прислушивается: не крадётся ли поблизости чужой? Лежать при хозяине в кресле, как барыне, и смотреть телевизор умной, догадливой Дусе было неловко. И она выходила  на сторожевую службу, обходя четыре комнаты, прихожую и кухню-столовую. Однажды ей удалось скараулить и изловить за коробками мышь в нежилой комнате. Трофей был придушен её жёсткой лапой, чтоб не убежал, и брошен к ногам хозяина. Он долго дивился, как эта плотная, крепко сбитая собака с жёсткими лапами могла изловить крохотную мышь?

      Когда молодым надо было поехать в другой город или пойти на праздничную вечеринку, Дусю  отвозили к маме-Гале с ночёвкой. Здесь она была тоже своим "человеком". Услышав скрежет ключа в двери, с шумом срывалась с места, прыгала вокруг мамы-Гали, бурными ласками выражая свою преданность. Перед сном она пулей влетала в зелёное креслице, что стояло в маминой спальне, чтобы застолбить место. Ночью осторожно перебиралась в Галину постель, прижималась к стене и долго лежала без движения, чуть дыша. Убедившись, что не обнаружена, влезала под одеяло и спала до утра: Дуся любила тепло и комфорт.
     Однажды во сне собака, расслабившись, потеряла осторожность, оттолкнулась от стены всеми четырьмя лапами и привалилась к маме. Та отодвигалась от пышущего жаром предмета до тех пор, пока не свалилась на пол… Хохотала до слёз, но Дуся была изгнана на коврик у двери: "И не вздумай больше лезть в мою постель!" - строго выговаривала мама-Галя.
   
     В Дусе изначально не пытались развить её природные бойцовские качества, потому что  брали её в дом для юной хозяйки Ирины, чтоб не скучала, пока муж на работе. Иногда, гуляя по городку, Дуся наказывала местных собак за непочтительность к себе. Надрав им задницы, спокойно и пружинисто продолжала лёгкий бег, а те ещё долго подвывали в подворотнях, зализывая раны. Из боя она всегда выходила победительницей, без единой царапины: прокусить её «бронированную» гладкошёрстную кожу было невозможно, да и хватка у неё была бульдожья. Несмотря на грозный вид и неуязвимость, Дуся очень скоро превратилась в обычную комнатную собаку. Была она смышлёной, с хорошей интуицией: всегда знала, возьмут ли её с собой на прогулку, в гости или на пикник. Сидела у двери на стрёме и терпеливо ждала. А если брать её с собой не собирались, Дуся давила  на жалость: горестно опускала морду на лапы и нервно подрагивала. Иногда это срабатывало.
     Хозяйка Ира однажды оставила взрослую бульдожку подомовничать: должен же кто-то сторожить дом, где водились деньги и ценные вещи, хотя Дуся не выносила одиночества и в такие минуты чувствовала себя брошенной. Нетерпеливо  бродила по комнатам, прислушивалась к шагам в подъезде и ждала, ждала, ждала... За окнами сгустились зимние сумерки, а хозяйка всё не возвращалась. Дусю пора было вывести на прогулку, чтобы оправиться, и она едва сдерживалась, чтобы не напудить в комнате. В голове молодой бульдожки вызрел план мести, и она решилась раз и навсегда положить конец своим мучениям. С разбегу вскочила на просторную супружескую кровать с высокими кружевными подушками и таким же голубым кружевным покрывалом, присела по центру и сходила по маленькому. Подумала и решила довести дело до конца: выгнулась, напряглась и – нате вам -  навалила кучу. Чтоб не повадно было. Покусившись на царственное супружеское ложе (чего только не натворишь вгорячах!),  вдруг сдрейфила, испытывая муки совести, притихла, прилегла в темноте у порога и стала нервно подрагивать. Ей было жалко себя, брошенную, оставленную хозяйкой, и она заскулила от жалости к себе. Содрогнувшись от содеянного, подумала: ещё неизвестно, что хуже - одиночество в темноте или наказание?
      Наконец  пришла хозяйка и удивилась, что Дуся не бросилась к ней с ласками, не выплясывала на крепких задних лапках умопомрачительный танец радости, а, виновато  поглядывая, лежала у двери и крупно дрожала.
     Натворила что-нибудь? - спросила хозяйка и прошла в комнаты посмотреть, всё ли в порядке? Увидела и ахнула!
     - Ах ты, стерва хитрожопая!
Хозяйка забегала, распахнула настежь двери балкона и окна, ликвидировала кучу и включила стиральную машину, чтобы поскорее избавиться от следов Дусиного преступления.
     Бульдожка, конечно же, добилась своего: её больше не оставляли сторожить квартиру,  но расплата за содеянное не заставила себя ждать. Закон бумеранга ещё никто не отменял. Вспоминать об этом собаке стыдно: пролетела она тогда как «фанера» над Парижем и неудачно приземлилась Ира с мужем пошли в гараж, где находился погреб с закрутками на зиму, и взяли Дусю с собой. … Выпавший пушистый снежок сровнял все бугорки и ямки. Тогда ещё молодая Дуся ошалело носилась по белопенному снегу, нарезая круги. Останавливалась, пробовала снежок на вкус, окуная мордашку словно в мыльную пену, и, срываясь с места, снова летела по кругу. И вдруг эта весёлая чёрная  собака на белом снегу бесследно исчезла! Её звали, искали – безрезультатно: как в воду канула.
      Дуся слышала, как её кликали и звали. Она готова была взвыть горько и отчаянно, но челюсти свело от страха и напряжения. Чувствовала: если чуть шевельнётся или раскроет пасть, тут же слетит  со склизкой ледяной кочки в тёмную вонючую бездну... Громкие встревоженные голоса затихли - её пошли искать по окрестностям. Вскоре все вернулись к исходному месту, где всё произошло, – к  гаражу. Решили искать по следам, но их набегано столько, что  сбились с толку… На всякий случай хозяйка Ира заглянула в общественный туалет, что стоял неподалёку: из щели под туалетом обречённо и жалостно глядели на неё чёрные измученные Дусины глаза. Она стояла на  вытяжку, держась передними лапами за кромку земли, и дрожала от перенапряжения: её задние лапки стояли на склизком ледяном острие. Хозяйка выхватила её за передние лапы из зловонной темноты и, чуть не плача, стала выговаривать: "Все больше часа носятся вокруг неё, зовут, кричат... А она молчит, как партизанка! Хоть бы пикнула, гавкнула, взвыла!" Посрамлённую Дусю унесли в дом отмывать...
     Хозяйка жалела свою "француженку" и зорко охраняла её девичью честь от бесцеремонных и неопрятных дворовых кобелишек. Так Дуся осталась в старых девах. Ей разрешалось гулять только с чистеньким щеголеватым карликовым пудельком, жившим в соседнем доме. Был он изящен, голубовато-дымчатый, в кудрявых завитушках. Стрижку носил модную: чёлка на лбу, тонкая талия, пушистые сапожки и пушистый помпончик на кончике хвоста. Дуся глаз на него положила, хоть женишок был молоденьким и миниатюрным по сравнению с нею – роскошной и пышнотелой дивой. Пуделёк тоже неровно дышал к иностранке, да ещё такой обходительной, умной и ласковой. И вот однажды зимой Дуся вновь решилась на отчаянный поступок. Терять ей было нечего: ей шёл пятый год, и она превратилась в зрелую самку. Хотелось. Рассчитала всё до мелочей: сегодня хозяйка стирает бельё, гулять ей с собакой некогда, значит, отпустит во двор на пару минут одну. Вылетев на улицу, Дуся помчалась к соседнему дому, безошибочно нашла дверь избранника и нетерпеливо поскреблась. Тот затрепетал за дверью, загавкал – и его выпустили в туалет. Выкатившись на улицу, собаки нежно обнюхали друг друга и ударились в степь, давно сговорились.
     Вскоре Дуся принесла в подоле четверых кудрявых бульдожат-пуделят в белых галстучках. Сильные, напористые, они жадно толкались мордочками в её брюшко, больно прикусывали нежные сосцы. Дуся вскакивала, бежала к хозяйке жаловаться. Та жалела свою воспитанницу и помогала, как могла: купила в аптеке 4 бутылочки с сосками и стала сама выкармливать прожорливых щенят тёплым коровьим молочком.  Лежит, бывало, Дуся в кресле и наблюдает за Ириной, кормящей её прожорливых деток. Поймав укоризненный взгляд хозяйки, Дуся тушевалась, смущённо перебирая  крепкими лапками: ну, виновата, мол, что поделаешь - се-ля-ви!
     Щенки росли, унаследовав фигуру и выправку матери, а мордашками не вышли: узкомордые, лопоухие! С тех пор к соседскому пудельку Дуся интерес потеряла: испортил породу, подлец! Таких красивых, упитанных, ухоженных уродцев свет не видывал, но их тут же разобрали.

     Прошли годы, Дусе пошёл 12-й год. Она страдает ожирением, у неё два-три остеохондроза. За свою жизнь она перенесла хирургическую операцию - ей устранили паховую грыжу, лечили уколами от остеохондрозов шейного позвонка и боли в ногах. Во двор выходит только по нужде. Всё  чаще лежит в своём мягком кресле напротив телевизора и смотрит на экран. Всё у неё как у людей, даже имя. Эта француженка с русской душой и женской психикой будто срослась со своим именем, определившим суть её характера: Дуся - она и в Африке Дуся.