Пёрышко

Чтобы немного развеяться, я решил погулять. Вызвал такси и поехал в центр. Купил возле горсада глинтвейну, прошёлся по людной Дерибасовской, повернул на Пушкинскую.
С моря вдоль улицы порывами дул сырой ветер. Вороны громко перекрикивались, сидя где-то в высоте на голых ветках платанов. На душе было паршиво, очередная ссора с женой.
Я остановился перед музеем западного и восточного искусства. Немного подумав, толкнул массивную дверь. В просторном холле не было никого, кроме кассира. Я взял билет на основную экспозицию.
Не торопясь, я передвигался от картины к картине. Под ногами уютно скрипел паркет позапрошлого века. Бабушки-смотрительницы тихонько сидели на стульях каждая в своём зале, и разгадывали кроссворды.
Натюрморты, пейзажи, библейские сюжеты. Портреты известных и неизвестных людей, которые давным-давно умерли. И художники, что писали холсты - давным-давно умерли. А их персонажи - чопорные княгини и бароны, застывшие с горделивыми осанками в скованных позах - спустя сотни лет смотрели нарисованными глазами в 2021 год. Потемневшие растрескавшиеся кружева и рюши, эполеты и бакенбарды. Всё, что осталось от прежних эпох.
Мне почудился лёгкий трепет крыльев. Звук донёсся из соседнего зала. Словно бы взлетел голубь. Стараясь не скрипеть половицами, я приблизилась к проёму. Охранницы не было, табуретка пустовала. В дальнем углу спиной ко входу стоял пухленький ребёнок. Голый мальчик трёх-четырёх лет справлял малую нужду прямо на стену. Было слышно, как журчит струя. На его спине едва заметно шевелились два белоснежных крыла, на плече висел лук и колчан со стрелами. Пацан закончил, стряхнул и огляделся. Затем, махнув крыльями, взлетел к потолку и занял своё место на большой картине.
Я вошёл в зал и принялся разглядывать полотно, которое было подписано: "Девушка, защищающаяся от Купидона". Красивая обнажённая молодица протягивала вперёд руки, как бы не давая приблизиться кучерявому Амурчику. А малый норовил уколоть её своей стрелой. Яркий динамичный весёлый сюжет, пропитанный целомудренной эротикой пополам с дурашливой игривостью. Я перевел взгляд на то место, где минуту назад мочился хулиган. Присев, я поднял с пола маленькое белое перо. Ещё раз окинул взглядом картину, повертел в пальцах пёрышко, и, положив его в карман, отправился к выходу.
Я открыл дверь своим ключом, зашёл, разулся и отправился мыть руки. Жена зло зыркнула из кухни. Выйдя из ванной, я приблизился к ней. Она стояла спиной и нарезала овощи. Пахло жареным луком. Левой рукой я обнял её за талию, правой - немного отбросил волосы и поцеловал в шею. Она молча повела плечом, показав своё недовольство, и продолжила резать в прежнем темпе. Я достал из кармана пёрышко и пощекотал им предплечье супруги.
Она аккуратно положила нож, обернулась, и я увидел, как плавится лёд в её глазах. Две слезинки скатились со щёк, она крепко обняла меня и уткнулась мокрым носом в мой подбородок.
Я понял, что пёрышко способно творить чудеса с женским полом.
На следующий день я поехал на встречу с клиентом. С клиенткой. Мерзкая одутловатая злобная тётка, которая всегда разговаривала сквозь зубы. Я незаметно коснулся её пером и тут же получил улыбку и жирный заказ.
Я ездил в маршрутках и притрагивался амулетом к упругим студенточкам. Они тут же забывали про свои конспекты и шли со мной.
Я бродил в парке и притрагивался амулетом к сочным зрелым мамашам. Они срочно сплавляли детишек своим бабушкам и шли со мной.
Я посещал модные пати, притрагивался там амулетом к длинноногим полуголым инста-тёлочкам. Они звали подружек и шли со мной.
Я сказал жене, что еду на пару дней в командировку в Херсон. А сам полетел в Лондон. На Уимблдоне меня представили королеве. Я притронулся к старушке пёрышком и она посвятила меня в рыцари. Элегантным движением Елизавета поправила выбившийся из-под шляпки локон. Было видно, что она подкрашивает волосы отваром из луковой шелухи.
- Приятно было познакомиться, сэр Александр, - чопорно молвила королева, дыхнув чесночным перегаром.
Я позвонил жене и сказал, что дела задерживают меня в Николаеве. А сам полетел в Лос-Анджелес. Там разыскал Анджелину Джоли и коснулся её пером. За ужином она сказала:
- Когда ты смотришь мне в глаза, я чувствую себя неуютно. Такое впечатление, либо ты всё уже видел, либо счёл, что смотреть не на что.
После ресторана я отвёз Джоли в мотель и там всю ночь оценивал профессионализм её пластического хирурга.
- Сашенька, не уезжай, - взмолилась наутро бедняжка, - я не смогу без тебя жить!
- Анжела, - сказал я, - я, вообще-то, женат. Кроме того, в понедельник мне надо быть на работе. Теплосчётчики, насосы и трёхходовые клапаны сами себя не продадут. Но я буду вспоминать тебя, детка!
На пересадке в Вене талисман потерялся. Наверное выпал из куртки на таможенном контроле.
Я открыл дверь своим ключом, зашёл, разулся и отправился мыть руки. Жена зло зыркнула из кухни. Выйдя из ванной, я приблизился к ней. Она стояла спиной и нарезала овощи. Пахло жареным луком. Левой рукой я обнял её за талию, правой - немного отбросил волосы и поцеловал в шею. Она молча повела плечом, показав своё недовольство, и продолжила резать в прежнем темпе.
Чтобы немного развеяться, я решил погулять. Вызвал такси и поехал в центр. Купил возле горсада глинтвейну, прошёлся по людной Дерибасовской, повернул на Пушкинскую.
С моря вдоль улицы порывами дул сырой ветер. Вороны громко перекрикивались, сидя где-то в высоте на голых ветках платанов. На душе было паршиво.
Я остановился перед музеем западного и восточного искусства, толкнул массивную дверь. В просторном холле не было никого, кроме кассира. Я взял билет на основную экспозицию.
Вместо картины с Амуром на стене висела табличка: "на реставрации".
На улице я подобрал пыльное голубиное пёрышко, сунул его в карман и поехал мириться с женой.