На приеме у психотерапевта

    Я встретил ее в вестибюле клиники, возле гардероба.  На первый взгляд, женщина бальзаковского возраста, приятной наружности, одета дорого, со вкусом. Ее можно было назвать красивой, если бы не немного кукольное личико, скорее тип немного Барби. Можно сказать Барби с человеческим лицом.
   Я стоял один в белом халате и она подошла ко мне с вопросом:
-Это Вы должны проводить меня к Валерию Лукичу? -спросила она. Услышав утвердительный ответ, сняла дубленку, поручив мне сдать ее в гардероб. Это было сделано так естественно, что мне ничего не оставалось делать, как выполнить ее волю. Вот и стал я прислужником, при независимых от меня обстоятельствах. Хорошо, не было свидетелей, гардеробщица не в счет.
  Мы поднялись в лабораторию на четвертый этаж, минуя охрану. Валерий Лукич, профессор, встретил нас приветливой улыбкой и с дежурной озабоченностью на лице.
   Лаборатория занимала две большие смежные комнаты. В первой стояла установка для электроэнцефалограммы (ЭЭГ)и мой столик. Во второй стояли; медицинский топчан, два мягких кожаных кресла, друг напротив друга и огромный, старинный письменный стол с резными ножками. Должен заметить, что Валерий Лукич Оболенский
профессор, зав. лабораторией одного из институтов РАН медико-биологического профиля. Одновременно это мой друг и старший товарищ, мой кумир и начальник, что бывает крайне редко. Я, мнс (младший научный сотрудник), со стажем работы, чуть более года после окончания мед. института. В мои обязанности входило проводить запись ЭЭГ с головы пациента на полотно бумаги. Затем я показывал запись ЭЭГ профессору, во время приема пациента, и с важным видом указывал на всплески аьфа -ритма. Профессор кивал головой и предлагал проводить дальнейшую расшифровку.
 Я удалялся, оставляя профессора наедине с пациентом.   
    Лечение невротиков требует тишины, часто повторял профессор. Тишина строго соблюдалась. Дверь между смежными комнатами должна была оставаться приоткрытой.
Кресло с пациентом стояло спинкой к приоткрытой двери. Я должен был слушать и учиться вести душещипательные беседы с пациентами страдающими различными формами невроза. Профессор подчеркивал, что самочувствие невротиков и туберкулезников находится в обратно пропорциональной зависимости.  Туберкулезник с утра бодр, полон сил, к вечеру нарастает недомогание, переходящее  слабость.
    Невротик наоборот, с утра, после тяжелой — беспокойной ночи он разбит, слаб, а к вечеру эти симптомы исчезают, он бодр и деятелен. Поэтому здоровому сну дедушка Павлов уделял первостепенное значение.
    В настоящий момент диагноз миловидной дамы, похожей немного на Барби, не составлял большого труда. Это была классическая неврастения. Кстати, профессор предположил этот диагноз не видя пациентки, только на основании телефонного разговора.
    Итак, начало приема, я сижу в кресле у приоткрытой двери, внимательно слушаю, попивая крепкий чай, чтобы не уснуть. Профессор начинает беседу натренированным  голосом умеющим возбудить доверие. 
   - Устраивайтесь поудобней, будьте готовы к длительной беседе, а для начала, поделитесь впечатлением, как Вам Москва после длительной разлуки?
   Банальный вопрос Лукича вызвал бурную реакцию у пациентки.
  - Ой! Все дело в том, что мне Москва очень понравилась. Очень грандиозно!
Конечно не Париж, но более респектабельно многих в Европе. Может быть это следствие перенесенного чувства ностальгии. Я так тяжело ее перенесла, что теперь в Москве мне все вызывает восторг.
Профессор тактично прерывает вздохи восторга.
   - Ну и ладненько с этой Москвой, теперь расскажите о себе. Ваше детство, кто ваши родители, друзья, подруги, все до замужества. Подумайте, что было такого, что отпечаталось в памяти но хотелось бы забыть, а забыть невозможно.
     Как я понял профессор хочет поскорее понять, когда и как произошел «срыв нервной системы».
    - Пусть Вас не пугает обилие вопросов — продолжил профессор.
    - Ничего не бывает случайным, все имеет первопричину, так высказался великий
      Зигмунд Фрейд.
    Я наблюдаю за пациенткой, она отражается в зеркале, хитро установленное так, что ее видно,а меня-наблюдателя, не видно. Я вижу хорошенькую женщину удобно сидящую  в мягком кожаном кресле, красивое темное платье, декольте, цепочка белого золота — кулон, скорее всего с зеленым изумрудом, под цвет ее глаз.
Кулон на груди то поднимается, то опускается, точно яхта на рейде.
Дамочка взволнованна ... слегка хрипловатым голосом, как у большинства истеричек, она начинает рассказ о себе:
  - Профессор, Вы не представляете каких сил мне стоило решение, наконец, придти
 к Вам.
 Она сжимает руки, затем театрально разжимает, ладонями вверх.
  _ И вот я здесь!
  - Я не буду ничего скрывать, детство у меня было безрадостное. Я родилась в семье советского инженера и советской домохозяйки. Отец был добрый, но неудачник, не член партии и карьерный рост для него был закрыт. Его единственным
увлечением был преферанс, он даже выпивал крайне редко. Мне уделяли внимание в меру своих материальных возможностей. Я осваивала Английский и художественную гимнастику. Но вот наступила перестройка. Жизнь стала меняться стремительно.
Отец из ведущего инженера, стал мастером по ремонту телевизоров и бытовой техники.  Удивительно то, что мои воспоминания о перестройке, так или иначе связанны с сексом. Ничего общего с реальным сексом это не имело. Я, и мои ближайшие подружки занимались болтовней о сексе, его ожиданием и его предчувствием. Мои мысли тоже были о сексе, во всех его проявлениях. В это время появилось много литературы на запретные в прошлом темы. А какие появились фильмы, это было что-то. Мы с упоением смотрели всю доступную порнуху.
Время шло, я задумалась о замужестве. На это я смотрела, как на возможность вырваться из совкового дерьма. С помощью друзей я освоила интернет и активно занялась поиском фирменного жениха или просто «фирмы», так мы это называли в кругу близких подружек.
  - Извините, я скорректирую Ваш интересный монолог. Предельно вежливо и с доброй улыбкой прервал ее профессор, и  продолжил:
  - Давайте опустим подробности поиска и Ваши размышления при выборе партнера.
  - Представим, что выбор сделан, что дальше?  Кто он? В какой среде Вы оказались? Как складывались отношения?
-  Согласна профессор, увлекли подробности. Мне повезло. Он оказался порядочным
человеком. Старше меня на двадцать лет, почти ровесник моего отца. Он немец.
Истинный ариец. Редактор журнала для домохозяек, интеллигент, немного философ,
немного психолог, вообщем мне с ним было легко и спокойно. Круг общения, это
куда нас приглашали, коллеги мужа, все были старше меня по возрасту. Мужчины хвалили за то, что я быстро выучила немецкий. Женщины  имели проблемы с весом и с зеркалом потому старались показать свое интеллектуальное  превосходство.
Мне было наплевать. Я родила дочь, ей уже двенадцать.  Не скажу, что мои руки
напрягались от подарков, а ноги от секса, но меня все устраивало. Он обеспечил меня счетом в банке и недвижимостью. После его смерти, два года назад, я почувствовала полное одиночество. Круг общения распался. Связующим звеном был муж, а без него я была не нужна. Я много занималась дочерью. Каникулы мы проводили вместе, обычно в поездках по интересным местам. Это не помогало.
Одиночество стало причиной страха и возникли мысли, что в Москве, дома, все будет по-другому. Я решила вернуться. Вернувшись я почувствовала в себе перемены
к лучшему.  Исчезла бессонница и угнетенное состояние по утрам. Я стала бодрой и
деятельной и у меня появился мужчина.
- Но это хорошо. Встревает профессор.
- Если он Вам нравится и у него есть контакты с Вашей дочкой, это прекрасно.
Чувствуется Лукич хочет приблизить финал затянувшейся беседы. Но пациентка перебивает его:
-Да, да, все так, моя лапочка, мой цыпленочек, ей видимо так не хватало мужского внимания. Все дело во мне, я так боюсь, дело в том, что мужчина это та же «фирма», истинный ариец. Он из Германии, как и первый муж. Теперь я не знаю, как мне быть? У меня страх, если я вернусь в Германию, мое состояние ухудшится.
Доктор, миленький, помогите, готова принимать любые лекарства и процедуры, чтобы решить как мне быть?
            Чем закончилась беседа Я не знаю.
  Мой друг по несчастью, тоже мнс, позвал меня:
- Третьим будешь? Гони деньги, Филиппович второй, будет травить о своем докладе на конгрессе генетиков. Я не стал искушать себя, зная, что ожидание выпивки, самое мучительное ожидание из всех известных ожиданий.