Не проходите мимо!

Субботняя телевизионная программа «Привет, Андрей!» была посвящена памяти советского эстрадного певца и композитора, Евгения Григорьевича Мартынова, кумира среднего поколения советских людей.

Неповторимый бархатный тембр голоса певца, чистые и светлые композиции не оставляли равнодушными слушателей; авторское исполнение произведений представляло, своего рода, драматический моноспектакль.

До настоящего времени окончательно не разгадана тайна смерти певца, наступившая третьего сентября 1990 года.

На передачу Андрея Малахова была приглашена соседка, которая последней видела Евгения живым. Женщина принесла запоздалые соболезнования Эвелине, вдове «любимого ею певца и композитора» и покаялась, что своевременно не вызвала скорую помощь «мужчине с ямочкой на подбородке», лежавшему на лестничной площадке.

Эвелина Мартынова достойно прошла через это испытание. У меня же появилось ощущение какой-то недосказанности.

Я поняла причину моих внутренних терзаний к моменту окончания передачи. Дело в двух выражениях равнодушной свидетельницы трагедии: «мужчина с ямочкой на подбородке» и «мой любимый певец», доминирующим было последнее определение.

Развивая мысль далее, я пришла к умозаключению, что угрызения совести соседка испытывает, прежде всего, из-за своего невмешательства в судьбу известного певца. Если бы на месте Евгения Мартынова оказался просто «мужчина с ямочкой на подбородке», то раскаявшаяся женщина, скорее всего, вычеркнула бы этот эпизод из памяти. Мало ли таких граждан, «бесхозных» и «невостребованных», можно увидеть на просторах огромной России (да и не только России)!
 
Упаси Бог, я не занимаюсь морализаторством; передача, посвящённая памяти Евгения Мартынова, напомнила мне эпизод двадцатилетней давности.

В самом начале моей работы в районном здравоохранении я обратила внимание на не совсем качественное исполнение документов, в которых мне полагалось оставить подпись. Неумением или нежеланием излагать мысли чётко и последовательно грешили, как правило, работники вспомогательных служб: бухгалтеры, экономисты, инженеры, работники хозяйственной службы. Некоторым из них удавалось «вместить» констатирующую часть приказа в одно большое предложение, занимающее половину страницы печатного листа формата А4.

Я пыталась переделывать тексты, вносила в них изменения и возвращала авторам; после вторичной «переработки» приказы по-прежнему напоминали известную рубрику «Нарочно не придумаешь» советских периодических изданий.

Однажды инженер по охране труда подготовил проект приказа, один из пунктов которого я помню и поныне:

— «… ещё целенаправленнее направлять острие этой проблемы на улучшение …»
Помучившись над «перлами» ещё какое-то время, вспомнила известное выражение немецкого автомобильного конструктора Фердинанда Порше: «Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам». С этого момента все документы, нуждающиеся в коррекции, складывались мною в толстую папку, «дожидаясь» выходных дней.

Мои сыновья уже выросли. По субботам или воскресеньям я выходила на работу, «вычитывала» и корректировала документы; в понедельник папка с переработанными материалами перемещалась на стол секретаря руководителя.

Как-то раз младший сын Павел вызвался сопровождать меня. Доехав автобусом до нужной остановки, мы направились к месту моей работы.

Идя по улице, я обратила внимание, что на тротуаре противоположной стороны, у ограждения родильного дома, полусидит-полулежит мужчина. Положение его тела показалось мне неестественным: голова покоилась на бетонном основании металлической изгороди лечебного учреждения.

Мы перешли на другую сторону улицы. Глаза мужчины, сидевшего на асфальте, были закрыты. Я потрогала за плечо опрятного и ухоженного седовласого гражданина. Он открыл глаза и удивлённо посмотрел на меня.

–  Мужчина, Вам плохо? – обеспокоенно спросила я.

–  Нет, мне х-о-р-о-ш-о! Мне очень х-о-р-о-ш-о! У меня внук родился! – напевно произнёс новоиспеченный дедушка и поднявшись с тротуара, присел на основание ограды.

– Поздравляем! Вам в самом деле помощь не нужна? – уточнила я.

– Спасибо, ничего не нужно! Мне х-о-р-о-ш-о! – повторил мужчина, принимая вертикальное положение.

Мы с Пашей пошли дальше, посмеиваясь над молодым дедушкой, на долю которого выпали такие «серьёзные испытания»; утро, а он уже так «устал»!

Спустя какое-то время сын поинтересовался:

– Мама, а ты всегда на улице подходишь к людям, которым плохо?

– Конечно, я же врач!

– Даже если ты видишь, что человек навеселе?

– Разумеется, ведь на расстоянии трудно определить причину болезненного состояния человека. Вот в этом случае, свидетелями которого мы были, у мужчины розовое лицо, правильная координация движений и ориентация во времени, месте и так далее. Стало быть, нет оснований для беспокойства. Впрочем, зачем тебе забивать голову медицинскими знаниями, сынок!
 
— Я задал вопрос не из праздного любопытства. Есть врачи, которые в подобных случаях не обозначают свою профессиональную принадлежность и говорят:

– А что я могу сделать в этой ситуации, у меня же ничего нет для оказания экстренной помощи!

– Мне трудно судить об обстоятельствах, о которых ты говоришь. Знаю одно: пройти мимо человека, нуждающегося в помощи – преступление! Возможно, я говорю слишком эмоционально, патетически, но это моё твёрдое убеждение!

Сын внимательно слушал. Я рассказала ему историю преждевременного ухода из жизни Евгения Мартынова. Деталей, как и сейчас, никто не знал, говорили, что очевидцы приняли артиста, находившегося в бессознательном состоянии, за пьяного. Людская «абыякавасць» (бел. – безразличие, равнодушие) стоила жизни молодому и талантливому композитору, артисту и певцу.

Павел усвоил мой урок. Много лет спустя сыновья, Денис и Павел, не позволили сделать «шаг в вечность» неизвестному молодому человеку, разуверившемуся в жизни (рассказ автора «Сапожник без сапог»).

Не проходите мимо …