Это, любимая Хоткинкиджо, Саврасов

                Гарной дивчине
     Живи Саврасов сейчас, в наше непростое время переоценки явно завышенной стоимости виртуальной чепухи, даже не стоящей тех трех секунд напрочь испорченного настроения, он по - любому бы терся в кругу несогласных, хотя не факт, не факт. Тетя Юля Латынина, с некоторых пор говорящая как Кадыров и теми же словами, осудила бы, не ходи к гадалке, Невзоров разразился бы хлесткой статьей гумозного Гозмана, Витухновская прошипела бы чисто для онлифанящего кружка собственного ануса нечто потустороннее и столь же бессмысленное, а вот акын говенный Орлуша снял бы картуз и пожурил, короче, произошла бы все та же х...ня, что и происходит, когда не упев ни понять, ни обдумать, ни провести через себя умозрительно, всяк спешит изрыгнуть, успевая лайкаться, фотаться, подписываться на свинью Шарапову в Тикатоке, дабы дрочить ампутированный член на красоты мерзавки, лишний раз славно харкнувшей в рыло русского народа перед оскаленной пастью международной плутократии, так вот, живи Саврасов сейчас - он бы точно помер.
      - И нет у нас других путей, - драл горло, митингуя перед завшивленной излишней интеллигентностью Дапкунайте, товарищ Мамашев из других Баталовых, не Жор, кутаясь картинно в кавказскую бурку, что было стильно тогда, примерно, как сейчас шершавые и брючки - дудочки, бараньи зенки и взбитые кокетливо коки на пидорских бошках отринувших мускулинность мужчин в угоду поганому феминистскому племени вздорных и суетливых, насквозь пропитанных не отбеливателем, а розовыми сопельками Дитушки бабищ, - окромя как сничтожить к такой - то матери минимум четверть населения несознательных.
     Англиканствующий мудень Булгаков, проходя мимо в поисках морфина гидрохлорида, заценил фразочку, как и нечесаные космы вчерашней институтки, тоже, как ни странно, живущей в Лондоне, но рубящей лавэ на родине потупчиков и шапир, что не Израиль ни хрена, снова как ни странно, а моя замызганная в говне нежелания решить, наконец, вопрос окончательно Россия, алчно смотрящая и слушащая, как пяток жидков и три армяшки наспех решают горлом в студии, радиорубке, бложике, газетке страшный грандиозностью вопрос  " Как нам обуcтроить Россию ", хотя, судя по их виду, они уже давно обустроили навынос и врозлив производство никчемушной словесности, оценил да и вставил в какую - то свою повесть, чье название я забыл, и не помня никогда, будучи занят более выпуклыми проблемами бытия. Первым делом, конечно с разумеется, пианину.
     - Пианина - вещь старорежимная и вредительская, - внушал рыжемандовой снова Дапкунайте заросший диким волосом несогласный приятель дегенерата хорька Бабченки Гугаев, как и крымско - татарец имеющий свою право, - кошелка ты гадская. Хошь, я тебе ухо отхерачу ? - предлагал чечен, злобясь. - Или трахну в сраку ?
     Вся такая английская актриса несколько сомневалась, что трах в жопу приемлем Кораном, а Коран она изучала в коллеже Святого Сердца несчастной Золушки Песковой целых полчаса факультативно, так что понятие имеет. Что не помешало Гугаеву поиметь ее и прямо в очко. Нормально.
     - Пир горой, - стоял на своем товарищ Мамашев, демобилизованный с фронтов фронтовик, чутка не угодивший в струйку прихотливо извивающейся простатичностью старческой мочи управляющего кормчего, твердо знающего, как надо.
     Грузчики тягали на гора этрусского царя, не забыв боевых слонов Пора, атакующих осколки античности в песках Кизыл - кумов, исторгая пердячий пар от натуги, тяжел же венец государев. Сам Пор - чепуха, даже не матрос командующего Каспийской флотилией Шарикова, просто потомок очередного последнего удачливого мародера, силой оружия воссевший и осенивший.
     - Третьим - Саврасов, - бубнел на приходе Булгаков, обретя свое личное, как холокост или эрекция, счастье у какого -то запасливого аптекаря, стекая массой на диванчике - плюш, болванчик из Китая.
     Ну и так далее. Хули, Шуфутинский, раз уж деградировавшие вконец ублюдки русскоязычия иных наречий не понимают. Но тебе, моя милая и гарная, впервые проявившаяся в незабываемой истории любви коалы и пропавшей в замужестве Евгении Николаевны ( там еще бесенок - бандеровец получил свой шарф без табакерки, просто и чисто для сугреву ), иная вовсе песня и даже с пляской.