Монархистка Джульетта

Глава 1. Малогаборитная двушка в пятиэтажной хрущевке

        Никто не говорит, что эта хрущеба крупногоборитка или стандартка. Да, она малогоборитка. Зато двушка.
        Послушайте, так ведь никто не говорит, что комнаты раздельные. Да, они смежные, но это же двушка! - а не какая-то там однушка, или коммуналка, или общага, или спальное место в парке на скамейке… или под скамейкой…. Впрочем, не будем о плохом, согласитесь, что лучше все-таки говорить о хорошем. Короче, из прихожки попадаешь в большую комнату, она так и называется – «большая комната», ее площадь двенадцать квадратных метров. А уже из нее можно пройти в смежную комнату, площадью почти шесть квадратов.
        Что вас так рассмешило? Квадратура двушки? Ничего смешного, для двоих жильцов квадратура вполне нормальная - почти по девять квадратов на душу населения, практически соответствует нормам.
        Ах, нормы ненормальные…. Но тут, знаете ли, если слишком глубоко и чересчур широко рассуждать, то можно дойти до теории относительности, и в ней человек,  ученый или неученый, без разницы, непременно увязнет, и выбраться – пффф…  уже не сможет. Оно вам надо, увязнуть и потом не выбраться?
        Да нет же, не путайте! Хрущевка – это дом, а хрущеба - квартира в таком доме. Соль в солонке, мент в ментовке, хрущеба в хрущевке…. Теперь понятно?

        Все верно, в данной хрущебе проживают двое: Джульетта и Галина. А Вы, часом, не риэлтор? Так квартира не продается, абсолютно точно говорю – не продается.
        Не риэлтор… это хорошо. А то ходят тут всякие. И ходят, и ходят! Положат на дом свой глаз, и ходят кругами. Тогда  кто ж Вы будете?
        Что, правда – Патриот Отечества? Серьезно? Не шутите?
        А кто Вас интересует, Галина или Джульетта?
        Обе?
        Хорошо, слушайте.

        Они интеллектуалки, полиглотки, к тому же спортом увлекаются. Джульетта ежедневно тренируется в беге и прыжках в высоту, а Галина... тоже что-то такое, кажется, на йогу ходит. Что же касается знания языков, то тут они обе профи. Джульетта поймет смысл сказанного на любом языке, можете себе представить – на любом! На арамейском - без проблем, на древнем египетском – легко, латинский понимает во всех тонкостях, даже думает иной раз на латыни. Галина о древних языках имеет кое-какое представление, но работает в основном с современными, - без словаря переведет текст с четырех европейских и двух восточных, и еще со словарем с десяток языков наберется.
        Поскольку Джульетта главная… Как, вы не знаете, что означает слово «главная»? В самом деле, не знаете?
        Запомните: главное ни при каких обстоятельствах и ни в коей мере не проявит себя в качестве второстепенного элемента системы. Или случайного, или насильственно насаженного сверху, или примазанного сбоку, или залетного, или, допустим, приблудного. 
        Если тот, кто называет себя главным, намекнет, что его хата с краю, значит, никакой он не главный. В жизни много чего неглавного, а главное всегда одно, и его позиция в любой ситуации остается основной, стержневой, центральной, узловой и определяющей.
        Так вот, поскольку в этой замечательной двушке Джульетта главная, то и комнату она занимает соответствующую.
    
        В ее «большой» комнате отлично разместилось все необходимое и достаточное для гармонически развитого индивидуума.
        Некогда шикарный сервант (югославского производства), потерявший еще при социализме верхнее остекление и нижние дверца, выполняет теперь функцию книжного шкафа. Книги в нем ему подстать - тоже иностранного происхождения, возможно, просто написаны на инородных языках, почти все они истрепаны и разлохмачены, толи временем, толи частым пользованием, кое-какие еще и покусаны чьими-то крепкими зубами, похоже, их в натуре кто-то грыз, приняв за гранит науки.
        Впритык к окну стоит стол со стульями, из того же югославского гарнитура, что и покалеченый сервант. В молодости стол блистал красотой, не фигурально, а буквально, так как был покрыт восхитительно сверкающим темно-коричневым лаком. Та дивная мебель времен развитого социализма отличалась безупречно гладким, завораживающим и чарующим лакированным шиком, жаль не умели тогда делать цветных фото. Теперь в облезлом старике трудно угадать былого красавчика, и тем не менее, сидеть за ним можно ничуть не хуже, чем за новомодными столами. По правде сказать, этих современных модников, прежде чем тащить в свой дом, необходимо как следует протестировать, иные прямо смолоду такие шаткие, что гораздо приятней сидеть за столом старым и облупленным, зато прочно стоящим на ногах.
        В углу на специальной крутящейся железной подставке стоит некогда респектабельный телевизор «Рубин», сравнимый по громоздкости с трактором. Он тоже советского производства, только не югославского, не чехословакского, не гэдээровского, а нашего - отечественного. На его задней панели есть надпись «Сделано в СССР», и рядом проштампован отечественный знак качества. Пару десятков лет назад телеагрегат поменял комнатную антенну на уличную тарелку, после чего продолжает исправно выполнять свою изначальную функцию. В вопросах трансляции новостей, сериалов и рекламы он ничем не уступает тонкотелым аналогам, а в вопросах жизнестойкости и выносливости превосходит тощих хлюпиков, даже смешно его ставить рядом с плазмой, честное слово….
        Еще в комнате Джульетты имеется диван, изрядно потрепанный в прошлом веке и дотрепываемый в веке текущем. Надпись «Сделано в СССР» на нем отсутствует, возможно, была, да стерлась. Однако, вещь изготовлена, точно в СССР. Об этом гласит семейное придание, кроме того любой выходец из эпохи социализма без колебаний скажет, что такие долгоиграющие диваны могли быть изготовлены только в Советском Союзе! - и нигде больше.
        Спится на старом советском диване в сто раз лучше, чем на современном матраце «Аскона» - так сказала Джульетта. Как-то раз она забрела в мебельный магазин. Входная дверь по какой-то причине была распахнута настежь, почему бы не войти вовнутрь, просто так, из любопытства.
        Просторный и безлюдный зал был заставлен всевозможной мебелью; в дальнем углу на одной кровати лежал тот самый матрац, о котором непрестанно талдычит телевизор: Аскона, Аскона, прекрасная Аскона, купите чудесную Аскону… Оскомину набил своей Асконой! Едва взглянув на магазинный тюфяк, Джульетта сразу его узнала, и опять же, из чистого любопытства, прилегла на нем - так ли он хорош, как его хвалят? Свернулась по своему обыкновению калачиком и, кажется, даже вздремнула. Продавцы, или как их теперь… менеджеры, обнаружили дерзкую посетительницу и принялись выдворять ее из помещения. С притворным таким испугом, с противными визгами: охрана, охрана, уберите ее из салона! - будто увидели обезьяну, увешанную гранатами. Ой, ё-моё, салон… Обыкновенный склад никому ненужной мебели! Ни одного заинтересованного покупателя! Джульетта все же успела сравнить и сделать заключение: ничего особенного в этой «Асконе» нет, ее диван в сто раз лучше.
        Ничего другого в «большой» комнате нет. Ах, да! – еще ковер. Над диваном висит гэдээровский ковер, шерстяная репродукция картины «Утро в сосновом лесу» - дико популярная вещь в послевоенный период. Причем, популярная во всех странах социалистического лагеря. А как вы хотели? Художник-то - Иван Шишкин. Имя его – Иван, и этим все сказано.
        Словом, все предметы в «большой комнате» замечательные – служили при советской власти, и продолжают служить верой и правдой уже третьему поколению пользователей. Теперь такие предметы можно увидеть, разве что в музее. Джульетта очень, ну, просто очень довольна своей комнатой и ее обстановкой, особенно диваном.

        Спит Джульетта на любименьком диванчике, головой на пуховенькой подушечке. Одеял, покрывал и прочих пледов не признает - категорически не любит укрываться. Засыпает она всегда с маленьким каучуковым мячиком, - эта привычка осталась у нее с детства: прижмет мячик к животу, свернется бубликом и, толи согревает его, толи охраняет… Чудачка - кто позарится на замызганный кусок каучука?
        Просыпается она всегда на утренней заре, что не характерно для жительницы большого города. Зимой еще можно просыпаться с восходом солнца, а представляете, в котором часу занимается утренняя заря в середине лета? Сейчас конец июня, это каким надо быть законченным жаворонком, чтобы по доброй воле начинать день в четыре утра!
        Сегодня Джульетта опередила солнце - Ярило только собирается выползать из-под горизонта, еще только прикидывает, какие из своих лучей послать впереди себя на разведку… Певчие птицы только отряхнулись ото сна, еще только собираются развешивать по веткам ноты…. А Джульетта уже на ногах!
        Она подремала бы еще, но во сне куда-то бежала, перебирала ногами не только в виртуальной реальности, но и в реальной действительности, в результате столкнула свой мячик с дивана. И он разбудил ее, стукнувшись изо всей своей каучуковой дури о твердолобый дубовый паркет, твердейший из твердых, крепчайший из крепких, уложенный на века советскими строителями в начале шестидесятых годов, когда советские строители были еще добросовестными.
        Подобные побудки случаются часто, Джульетту они нисколько не раздражают, всего-то и дел, что подобрать игрушку с полу, снова прижать ее к груди, и можно продолжать смотреть сон дальше. Однако в этот раз ее тонкий слух отследил, что мячик укатился в смежную комнату, которую занимает Галина. Эту комнату не называют «маленькой», и так понятно, что надо бы меньше, но уже некуда, - по этой причине акцент сделан не на размере, а на принадлежности, она так и называется: Галина комната.
        Мячик укатился в Галину комнату не потому, что межкомнатная дверь была открыта, она как раз таки всегда закрыта, и ночью и днем. Галина в отличие от Джульетты не любит держать свое личное пространство нараспашку. Дело в том, что межкомнатная дверь, изготовленная в начале шестидесятых добросовестными советскими столярами, из первоклассной отечественной древесины, почему-то короче дверного проема. А вот почему она короче – загадка. Высказывалось предположение, что так было задумано в целях усиления циркуляции воздуха. Кто-то уверял, что, в то время за бугром якобы входили в моду укороченные двери, а чем, мол, мы хуже тех, которые живут за бугром? Один острослов пошутил, что у добросовестных советских строителей попросту не было выбора - стандартная столярка у них, видимо, закончилась, а план-то нужно выполнять, иначе расстрел, вот они и пришпандорили, что было под рукой. Желчный острослов плохо знает историю, в СССР в начале шестидесятых за невыполнение плана уже не расстреливали!- тоже мне, знаток....
        Как бы там ни было, но между натуральным паркетным полом, какого в новых домах теперь не увидишь и дверью из натурального дерева, какую теперь не купишь, зияет щель непонятного предназначения. Через нее из комнаты в комнату свободно пройдет любая кошка, не говоря о мышке. Приличная собака, правда, сможет просунуть в нее только голову.

        В предрассветных сумерках культурно посапывал сервант, набитый умными книгами. Беззвучно дрых телеящик с некультурно откляченным задом. Три венских стула югославского производства и их папа-стол, крепко обнявшись, пребывали в сонном забытьи. И только разбуженный диван поскрипывал на Джульетту, за то, что она вертится и вертится, никак не угомонится на своей пуховой подушенции, крутится и крутится, как круженая овечка.
        А как ты улежишь смирно, если сон без любимой игрушки не хочет продолжаться? Спорхнул с глаз, словно воробей с ветки, и улетел.
        Не обнаружив ни в одном глазу сновидений, Джульетта соскочила с дивана и приступила к выполнению классического физкультурного упражнения на растяжку.
        Упершись передними конечностями в пол и максимально вытянув назад свои длинные задние конечности, она прогнулась в спине до хруста в позвоночнике, и основательно зевнула - так основательно, что чуть было не свернула себе челюсти.
        После такого сложного упражнения полагается мелко-мелко потрястись всем корпусом. Джульетта делает это мастерски, лучшая в мире цыганская танцовщица не сумет так мелко-мелко передергиваться всем телом.
        Догадались, кто такая Джульетта?
        Правильно, она собака.
        Красивейшая и умнейшая из всех собак!
        Порода Чирнеко дель Этна, или, что одно и то же, Сицилийская борзая.
        Длинноногая, гладкошерстная, рыжевато-бежевого окраса.

        После разминки грациозная сицилианка с деловым видом проследовала на кухню, площадь которой, если не мелочиться и округлить, составит пять квадратных метров.
        Невзирая на дефицит кухонного пространства, в нем достойно разместилась персональная столовая Джульетты. В ее столовке, как и положено, на полу, стоит персональная собачья посуда: керамическая миска, размалеванная, как внутри, так и снаружи невозможно красивыми голубыми розами, и емкость для воды – белая пластиковая чашка в розовый горошек, тоже очень красивая.
        С поильной чашей проблем не бывает, Галина следит за тем, чтобы в ней всегда была свежая водичка. А миска с розами оказалась совершенно пустой – ни крошки. Вот чего Джульетта больше всего не любит, так это когда в миске для еды нет ничего кроме роз. Полакав водицы, она вернулась к голубым розам, обнюхала их еще раз, обследовала языком каждый лепесток - хоть бы к одному прилип малюсенький кусочек мяса или приклеилась крупинка каши! И, как с этим мириться? Сицилийская борзая огорченно прогавкала:
        - Галь, Галь, Галь! Глянь, глянь, глянь! Где, где, где?
        В ответ - тишина.
        И любит же Галя поспать, надо пойти, разбудить ее.

        Вернувшись в свою комнату, Джульетта подошла к межкомнатной двери, легла на пол и через дыру под дверью просунула голову в смежное помещение.
        В каморке Галины смогли разместиться лишь столетний крепыш двустворчатый шифоньер, его верная подруга двухместная железная кровать, да один венский стул югославского производства, изъятый из семейства «стол-стулья», проживающего в комнате Джульетты.
        Кто бы сомневался - спит Галя. На своей любимой кровати с пружинистой металлической сеткой, на которой спится, наверное, в сто один раз лучше, чем на матраце «Аскона», а может, и в сто два раза лучше, или даже в сто три. Телевизор бьется, бьется, никак не может продать тюфяк, уже и название ему придумал заморское, все равно не может сбагрить. В этой тюфячной рекламе наверняка спрятан какой-то подвох, если не жульничество. Ведь по-настоящему ценные вещи, такие, как, например, Галина кровать или, допустим, диван Джульетты, – такие вещи говорят за себя сами, им незачем прибегать к услугам телевизора.
        Крепко спит Галя - без задних ног. Все, как всегда: Джульетта, главное дело, уже проснулась, а Галя, главное дело, и не думает просыпаться. Но миска-то пуста!
        Отлично зная, что в такую рань вытащить Галину из постели проблематично, голова Джульетты, просунутая в щель под дверью, принялась посредством нытья давить на жалость:
        - Га-а-а-а-ля-а-а, Га-а-а-а-ли-и-я-а-а,  Га-а-ли-и-и-у-у-у,  дай е-е-е-е-е-сть….
        Отвернутая от двери Галина перевернулась с правого бока на левый и оказалась милой девушкой, пребывающей в сладких объятьях Морфея.
        - Рано еще… - сонно пробормотала она.
        - Е-е-е-е-сть, - не согласилась Джульетта. – Го-о-о-лод-на-а-а-а-я я-а-а…
        Не открывая глаз, Галина пробормотала фразу подлиннее:
        - Жулечка, поспи еще немножко на диванчике.
        Галя как скажет что-нибудь - хоть стой, хоть падай. Мячик укатился, сон улетел, в столовой ни крошки, солнце вот-вот взойдет, а она - «поспи еще немножко».
               На небосвод Светило уж восходит!
               И птицы уж приветствуют его!
               И Хмырь, наверное, уже проснулся,
               А может быть и не проснулся он.
               Прекрасна жизнь, но миска-то пуста!
        Джульетта раздумчиво передернула глазами влево-вправо: может, прогавкать Гале стихотворение? - новенькое, только что сочинилось.
        Продолжая передергивать глазами туда-суда, собака проанализировала идею со стишком, и пришла к логичному заключению: коли номер с давлением на жалость не проходит, то высокой поэзией эту соню тоже не проймешь. Надо пикетировать.
        - Зав-ав-ав-тра-кать! – громко проскандировала пикетчица. - Зав-ав-ав-ав-тра-кать, ать, ать! Ать!! Ать!!!
        Галине не оставалось ничего другого, как встать с постели и накинуть на себя халатик, ночевавший на венском стуле, изготовленном в прошлом столетии в социалистической Югославии.


Продолжение следует…