de omnibus dubitandum 111. 98

ЧАСТЬ СТО ОДИННАДЦАТАЯ (1902-1904)

Глава 111.98. ПОДИ-КА СЮДА, ГОСПОДИН ХОРОШИЙ…

    Даша пропала, юркнула в свою каморку. А я остался. Осталась и тетя Катя, качая своей подушкой.

    – Поди-ка сюда, господин хороший…

    И поманила пальцем. Я подошел покорно.

    – Это… что же?… – прошептала она, как мертвая.

    – Ужасная история, тетя… ужа-сная!.. – угрожающим голосом сказал я. – Она чуть не умерла! Она… – я уже нашел выход, – лежала без помощи на полу, в истерике… Я выбежал из комнаты и подал помощь, как… беззащитному существу…

    – Что ты мне…? – горячо зашептала тетя Катя, – я сама видела, как ты… сделал это?!

    – Что же я такое сделал? Не понимаю… – горячо зашептал и я. – Я, я поднял и… стал уговаривать…

    – Ты… ее… целовал! – выговорила с трудом тетка. – Ты занимаешься… развра-том?! С таких лет… У тебя с ней роман! Ну-ну… я уж теперь… У тебя… ро-ман?!

    – Роман?! – в ужасе вскрикнул я, и слово «роман» показалось мне страшным. – Вы ска-же-те… Вот, могу перекреститься! – и я перекрестился. – Я ее уговаривал, шептал ей – «успокойся, не придавай значения»!

    Вы сами понимаете, милая тетя Катя, что для невинной девушки значит, когда оскорблена ее честь! Да, ей нанесли ужасное оскорбление! Сейчас на дворе… Можете спросить Катерину, скор-нячиху… В Дашу влюбился Мишка, а кучер ее ударил… все ругались. Даша прибежала и ляпнулась, стало ее трясти, в истерике!.. Я первый пришел на помощь, бросил даже заниматься геометрией!..

    – Пойдем к тебе… – сказала тетка, махнув подушкой. Она притворила дверь.

    – У тебя… с ней… ро-ман! – сказала она холодным тоном, словно приговаривала меня к смерти. – Изволь мне сказать всю правду… Нет, ты прямо гляди, не саркастичествуй, а прямо… я твоя тетка… У тебя, с ней, роман! Да, ро-ман!..

    – Не оскорбляйте невинных девушек, тетя Катя! – поднял я руку к небу и погрозил. – Клянусь всеми святыми, что…

    – Ты с ней… – она опустила глаза к подушке, – не… У вас ничего нет?

    – Ровно ничего… не понимаю, чего вы меня пытаете!.. Если бы вы упали, я первый полил бы вас водой… и постарался успокоить!

    – Ты успоко-ил бы!.. Я тебя, перца, зна-ю!.. – и она потянула меня за нос. – Вот что… Повторяй за мной: «Перед Богом клянусь…»

    – «Перед Богом клянусь…» – тревожно повторил я, стараясь понять, что будет.

    – …«что я провалюсь…» Повторяй, повторяй…

    – Ну… «что я провалюсь…»? – повторил я отчаянно.

    – …«если я соврал, что у меня ничего не было»!

    – С удовольствием! – крикнул я, веря, что у меня ровно ничего не было. Разве целоваться – что-то? – «Если я соврал, что у меня ничего не было»! – И я даже добавил: «с Дашей». Ни-чего предосудительного!.. Могу поклясться жизнью!..

    – Ну, теперь я спокойна… – прошептала тетка, пытливо смотря в глаза. – Помни, Андрей, что это в твои годы очень вредно. Ты можешь иссохнуть, как мумия… и умереть даже! Вася Кашин от этого и помер…

    – Вы можете спросить Катерину, как там дрались, а Даша убежала. Я не могу видеть женских слез, тетя, я готов кричать… и мне стало так, жалко невинную сироту, что я готов был даже целовать ее… как ребенка…

    – Я знаю, что у тебя доброе сердце…

    – Надо же защитить невинную женщину… то есть девушку!.. И сказать, наконец, этому мужчине, чтобы он не смел оскорблять публично… У нас не трактир! – с возмущением сказал я, чувствуя нежность к Даше. – Тетя, употребите ваше влияние… вы сами понимаете, что для девушки добрая честь… И увидите, что Господь пошлет вам счастье! увидите, тетя Катя!..

    – Это делает тебе честь, и я употреблю влияние… – проговорила задумчиво тетя Катя, и я услыхал, как кто-то поскрипывал за дверью.

    Она, наконец, ушла, и я горячо перекрестился. У меня ничего же не было! После ужина ко мне заглянула Даша, в розовой кофточке.

    – Ну и хитрущий вы! – сказала она, смеясь. – Я все слыхала…

    Я учил геометрию. Приход Даши меня встревожил: опять, пожалуй, начнет про «шлюху». Она стала приготовлять постель.

    – Ну и хитру-щий!..

    – Вовсе я не хитрущий, а…

    – …злющий, – сказала она шутя. – Пытала меня за вас Екатерина Федоровна… креститься заставляла! Перевести меня вниз хотят. Катерина ей наболтала бо-знать чего, Екатерине Федоровне… «ломовик» ей все жалился, Катерине-то…

    – Чего он мог жаловаться?

    – Сами знаете…

    Она вдруг подбежала сзади, обняла и поцеловала в лоб. Я отстранился. Она посмотрела с болью.

    – Тетка подслушать может… – шепнул я ей, играя ее рукой.

    Она выпорхнула из комнаты. Я представил ее «сорокой», в голубенькой матроске…

    – На лестнице скрипит что-то… – шепнула Даша, заглядывая из коридора.

    И пропала. На лестнице скрипело. Я раскрыл готовальню и вынул циркуль.

    – Не спишь еще?… – пытливо спросила тетка.

    – Поспишь тут, с чертовой геометрией!.. Тысяча чертежей… – тыкал я циркулем, – концентрические окружности, сегменты, хорды, секторы, касательные!.. Можно с ума сойти. И со всякими пустяками пристают.

    – Анд-рюша… – сокрушенно сказала тетка. – У меня болит сердце, за тебя. Поклянись, что у тебя… нет с ней…

    – Чего у меня нет?! – с недоумением спросил я.

    Она покачала головой, словно прощалась со мной навеки.

    – И ты не знаешь, что я хочу сказать?…

    – Не знаю…

    – Ты… не знаешь?! – впилась она глазами. – Неужели ты и в самом деле еще не знаешь?…

    – Уверяю вас, не знаю. Объясните, пожалуйста…

    – К Даше… ты ничего не чувствуешь?…

    – А что же мне к ней чувствовать? – сказал я, глядя на потолок, словно решал задачу. – Я ее не ругаю… Только не люблю, когда она убирает на столе, путает мои тетрадки! Если бы у нас был лакей… Лакеи всегда понятливей.

    – Ну, учи екзамены, Бог с тобой. Ты добрый мальчик. Она перекрестила меня и пошла к Дашиной каморке.

    Минут через десять она ушла. Сейчас же вьюркнула Даша.

    – Андрюшечка, Андрюшечка… вы знаете? что она мне сказала!.. – фыркала Даша в руки, – сказала, что… – она перегнулась и замоталась в смехе, – сказала… что вы… младенчик!., ничево-шеньки-то не знает!..

    Я только теперь увидел, что она опять в голубенькой матроске.

    – Нравится вам, ка-кая?… – повертелась она «сорокой». – Я знаю, мужчины любят… все барышни пошили!

    Она подошла так близко…

    – Даша… – прошептал я, – ты, прямо… – вертелось в голове – «вакханка», но я сдержался, – прямо, весенняя…

    Она протянула руки, и мы зацеловались.

    – Опять любишь?… Никогда не разлюбишь?… Мой будешь…? – шептала она, целуясь.
Я ничего не слышал. Она метнулась. Я видел ее кудряшки, заломленный воротник матроски…

    – Боюсь, еще подкрадется… – шепнула она от двери. – Ми-лый!..

    Она поцеловала воздух и пропала.

    Я долго не мог заснуть. Лежал и думал: «Но ведь я же люблю ее! это же преступно, – любить двоих?»… Но Даша совсем вакханка… Кажется, шептала… – «приду к тебе…» или – «можно прийти к тебе?…»