Кобыла Пройда и ЧП местного масштаба

            Настроение у копновоза Ваньки Фирсова с самого утра было совсем не рабочее, прямо скажем, совсем его не было, настроения этого. Вчера у его верной, доброй и старой кобылы Карюхи вдруг разболелась передняя нога. Да так сильно, что к концу рабочего дня, она, бедненькая, еле приступить на нее и могла только.

         Мнение взрослых разделились. Одни говорили о растяжении, другие склонялись к версии, что ее гадюка цапнула за ногу. Приехавший утром конюх, Мосей Иванович, надел на нее недоуздок и привязав к седлу, медленно повел в деревню.  Показать Карюху ветврачу, ну и лечить, чем-то и как-то, на конюховке станут. Им не впервой этими делами заниматься. Следом за мамкой, поплелся и сынок, потешный, совсем ручной, жеребенок.

          И какое еще может быть настроение у копновоза Ваньки, коли ему на замену, конюх Мосей Иванович, всучил кобылу, по имени Пройда. О скверном характере этой кобылы, среди пацанов, ходило столько жутких историй и легенд, что известие о том, что тебе предстоит работать на ней, это как отсроченный выстрел в голову.

         Пройда, Пройда, как же метко окрестили эту кобылу когда-то. Это, видать, от слова пройдоха, которое просто сократили остряки. Пройда, это значит, жди подлость от нее, в любую минуту, даже тогда, откуда ты ее и не ждешь совсем.

         Главное, что  отличало Пройду от всех ее четвероногих собратьев, вместе взятых, это неуёмное желание кусать всех и вся. Она только и делала, что  бесперечь кусала своих “товарок по цеху”. И жеребят тоже. Без разницы, свой ли, или чужой. А уж людей кусать, как говорится, и хлебом не корми, она готова была всегда.
          Парнишки в деревне все сплошь грамотные были, касаемо лошадиных выкрутасов и замашек. Если лошадь хочет укусить тебя, появилось вот у нее такое паскудное намерение, то она обязательно, перед сей подлостью, прижмет свои уши к затылку. 
            Копновоз, подтягивая подпругу седла, одним глазом всегда косит в сторону ушей лошадиных. Проморгаешь, можешь тут же получить очень болезненный щипок лошадиными зубами, в область заднего места своего. Увернешься и отскочишь, услышишь только клацанье.

      Обычно парнишка, видя, что кобыла хочет цапнуть тебя, прикрикнет и кулак покажет, и этого вполне достаточно умной кобыле, чтобы воздержаться и не делать свой опрометчивый поступок. Но это умной кобыле достаточно! Но никак не Пройде!

       Та, кажись, всю жизнь свою, только  с прижатыми ушами и ходила. Ванька как-то был свидетелем, как рассерженная на своего седока, кобыла, несколько метров бежала за ним, чтобы, схватив за его широкую штанину, оторвать добрый кусок. Хорошо, что только штанину.

      Хоть плачь, хоть не плачь, делать нечего, пришлось со всеми мерами предосторожности запрягать ее в волокушу. И как-то так получилось, или Ванька был всегда начеку, или Пройда снисходительно отнеслась к своему новому седоку, но за несколько дней работы, она его ни разу не цапнула, своими желтыми длиннющими зубами, хотя нет-нет, да и показывала их Ваньке.

      В тот злополучный день, когда Ванька утром, вместе с другими копновозами, ловил Пройду свою, что всю ночь, спутанными, паслись здесь неподалеку, конюх сообщил ему радостную весть. Завтра он пригонит сюда, выздоровевшую, Ванькину Карюху и тот, наконец-то, распрощается, с этой кусачей тварью.

      Настроение, враз поднялось, тем более, сегодня, сразу три группы, будут работать рядом, что бывает на сеноуборке крайне редко. Можно хоть посмотреть на соседей, как у них идут дела. А если, блин, не дай бог заметишь, что у них свинки, то бишь, стога, растут быстрее вверх, начинаешь торопить своих накладчиков, чтобы те  шевелились побыстрее.

      И, самое то, радостное для парнишек, сено будет убираться сегодня на косогоре, под которым внизу стоит совхозная пасека, а пасечники, те всегда угощали ребятишек, да и взрослых тоже, свежим медом, налитым в большую чашку, вместе с кусками сот и пчелами, плавающими, ползающими и летающими вокруг этой чашки.

       На крутом косогоре, чтобы добраться до верхней кучки ряда, где тебя ждут двое женщин-накладчиков и одна девушка-подскребщица, что бегает за накладчицами с граблями, чтобы, не дай бог, травинка на поле не осталась, надо копновозам, двигаться на своих кобылах зигзагами, иначе и не доедешь.  Седло, при этом, на спине кобыльей, скатывается чуть ли не к хвосту. Зато, когда вниз начнешь спускаться, оно будет уже чуть ли не на шее.

       Дело в том, что кони очень умные животные, а кобылы, особенно. Когда утром пацаны седлают своих кобыл и начинают подтягивать подпруги, эти умницы, набирают в себя воздух и ждут, когда процедура затягивания закончится. Если копновоз, парнишка неопытный, он будет довольствоваться только одной подтяжкой, и когда, засунув ногу в стремя, он хочет лихо вскочить в седло, он, к своему глубочайшему изумлению, вместе со съехавшим седлом, оказывается под кобыльим брюхом.

      А опытный копновоз, тот перехитрит коня. Он немного подождет и еще раз подтянет подпругу, когда конь на выдохе будет. Или кулаком ей в бочину. Та, от неожиданности, также выдохнет. Можно и потом, уже сидя  наверху, еще раз подтянуть.

     Но в течение дня, или худеют на глазах, бедные кобыленки, хоть подтягивай, хоть плюнь на всё, катаются седла на спинах взад-вперед. Ну, это так, к слову, вроде.

    Вот и Ванька Фирсов, наконец-то, добрался до верхней кучки, где его заждались уже. Хотел лихо развернуться, но кобыла то под ним была еще Пройда, а не умница Карюха. Эта при повороте переставляла так свои ноги, что заступила за тяж. За одну из двух веревок, что пристегнуты к волокуше, чтобы таскать ее.

      И вот одна веревка оказалась между задних ног кобылы. Случай рядовой. Копновоз тянет за поводья, чтобы лошадь сделала шаг назад, накладчица, дергая за этот пресловутый тяж, заставляет кобылу поднять ногу и тяж снова с внешней стороны. Инцидент исчерпан.

     Но Пройда и не думала даже пошевелить ногой. Тогда накладчица, легонько ей, черенком вил по ноге, эй, подруга, уснула, никак?

     И тут же лишилась куска подола платья своего. Пройда, же, тем следом взбрыкнула так, что Ванька, кубарем слетел с нее, на землю. А она, с тяжем-веревкой, меж задних ног, рванула вниз. Веревка, или щекотала, или наоборот, царапала, внутреннюю часть ее ноги, что Пройда совсем обезумела. Она неслась сначала к свинке, где мётальщик, Иван Степанович, пытался поймать ее, но тщетно.

       Чуть не сбив его с ног, обезумевшая кобыла неслась вниз, прямо на пасеку. И тут началось самое страшное. Она не стала никуда сворачивать.

        Она видела, что по нижнему краю косогора заросли деревьев и кустарника, только посередке был просвет, но он был заставлен десятками ульев.  Да разве могут ее остановить какие-то ульи, стоящие то тут, то там, на коротких колышках.

     Пройда, с прицепленной сзади волокушей, пронеслась прямо по центру пасеки, сшибая на своем пути, всё, что попадалось на ее пути, в первую очередь ульи с пчелами, оставляя за собой широкий шлейф из перевернутых, раскуроченных, с добрый десяток,  пчелиных домиков.

      В воздухе повис зловещий, пчелиный гул, который услышали все, работающие на косогоре. Большинство из них, даже видели, как развивалась эта трагедия, и знали - скоро будет совсем не смешно.

     - Парнишки, падайте на коней, спасайте их, гоните подальше от пасеки! Бабы, а вы кучки, кучки сдвигайте вместе, лезьте в сено. Да не бегите вы вниз, не успеете!

     Команды мужиков, крики женщин, визг и причитания, вперемежку с матами, всё это можно было услышать тогда на косогоре над пасекой. Разъяренные пчелы, казалось, устремлялись на всё живое, шевелящееся, видя в них всех, угрозу для себя.

      Не известно, как долго бы просидели в сене, искусанные пчелами женщины и мужики, если бы накрапывающий дождь, потихоньку не утихомирил,  разгневанных, перепончатокрылых насекомых.

      Когда из деревни за рабочими приехали грузовики, шофера были шокированы видом большинства из них. Опухшие лица, у кого глаз затек, у кого губы, как у Поля Робсона. Знали тогда этого негритянского певца в деревне, показывали в кино как-то, дивились тогда бабоньки – вот губищи, так губищи.

      Кроме многочисленных укусов потери были, конечно. Особенно, на пасеке. Но не смертельные. Пасечники поставили улья на свои места, где надо, подремонтировали и поправили. Пчелы, вроде, тоже успокаиваться стали.

       А вот виновнице этого переполоха, кобыле, по имени Пройда, можно сказать, не повезло совсем. Ее нашли в кустах, недалеко от пасеки. Зацепилась волокушей она за коряги, не смогла бежать дальше. Тут ее и настигли обитатели, развороченного ею, жилья, тут и кончину она свою приняла, зажалили ее пчелки, до смерти.