Окно в запад

   
  Такое уж у нас жилище -   одно окно на восток смотрит, другое   в запад.
И так заманчиво в это другое смотреть -  просто западня. У окна елочка
 рождественская пригорюнилась, дочка к самым корням, мишурою укутанным,
 подобралась:
  - Папа, - зовет,- папа.
  Но нет под елочкой этого подарка. А ведь был свет, да обернулся Огнем болотным.
  Детскую к рождению дочки обещал, новую кроватку да игрушки, а устроил мальчишкам детскую комнату, чтобы по телефону ему не звонили. Ментессы там с младых когтей промышляют, выискивают, где конь повалялся, где собака порылась.
  Хочется подальше от болота, к морю. Вот мы и собрались, сложив в янтарную вазочку сдачу с покупки хлеба. Ведь как ни старайся забыть географию, все равно смотришь в сторону моря.
  Если проехать мимо взорванного водопада,-  по нему лес собирались сплавлять, да не получилось, - такие деревья вымахали, - неба не видно, лесом поросло,  проехать сквозь границу -  слово, похожее на зубастую гусеницу, дотронешься, наконец, до моря.
  Дорога, конечно, мучительна.  Если долго мучиться, что- нибудь получится, - поговорка вполне акушерская. Я и детишек с собой беру. А кто-то лежит на сохранении -  иллюзий, что все будет хорошо.
  Волосы крашу зеленой кашицей из хны и басмы. Мальчики спрашивают:
  - Мама, тебе что, аисты на голову нагадили?
  - Почему же нагадили,- говорю,- вон вы какие у меня славные.
  - Мама, а у тебя самые красивые волосы те, которые золотые.
  - Мам, ну мам, ты что, крылья дома забыла?
  Придется и вправду быстрее вещи в багажник укладывать да пообедать успеть - борщ закипает,  уже весь красный.
  Соседка подошла:
  - А у батюшки нашего сыночек родился. Это уже пятый ребеночек.   Жена-то у  него художница, все мечтала ездить, работы свои выставлять и детей столько не хотела. А батюшка есть батюшка. Детей столько должно быть, сколько Бог даст. Вот он терпел и молился, терпел и молился, все и наладилось. Господь, говорит, непредсказуем. Он всегда нов. И нам надо учиться житию с Господом, который непредсказуем. Если уж судьба,  Господь и в окошко закинет.
 
  Еще надо на работу заехать. По месту залегания трудовой книжки не особенно  разживешься, зато замечательно отмечаются праздники. Там один рыбу  принес и  доказывает, что женщина пахнет именно рыбой, а точнее -  несвежей щукой. Если  его женщина пахнет именно так, немудрено, что он работой спасается.
  Знакомые  в дверь стучатся. Денег нет, кусочек сыра к чаю принесли.   Хоть бы это не проворонить. Надо папу нашего растрясти. Есть под северными  звездами островное государство, где цены   до звезд. Там наши денежки и спрятаны. С протянутой рукой стоять-   рука устала. И так хочется в запад, к морю. А мировой судья попыхивает себе трубочкой мира и держится подальше от военных действий. Полон мир судей, земных и небесных. Перевод разных бумаг на северный язык -  услуга дорогостоящая, можно и на простой международный.
  Бывшие иногда становятся д`ушными. Или душн`ыми. Особенно в год козла.
  Еще одна задача -  машину в порядок привести.  В мастерской  спрашивают, где муж. С ним разговаривать проще. Объелся груш, говорю, вон их сколько созревает. Хорошо бы при каждом загсе открыть лабораторию по выявлению эстафетной палочки.
  В гараже -  ни одного призрака жизни. Кровь сдать -  как раз хватит  на одну заправку. Соседи ворчат, что пора аккумулятор, наконец, купить, всю зиму, мол, побиралась, от людей дергалась.
  Ну, вот вроде бы и все. Как раз перед дорогой и сон был -  подорожничек.
 Передо мной море, готовое заштормить, я стою на узенькой песчаной полоске, за спиной   скала, я пытаюсь в нее вжаться, чтобы море до меня не добралось, но скала не впускает, и тогда я начинаю взбираться все выше, и это уже не скала, а стена дома. Я добираюсь до самой крыши и, ступив на нее, смотрю  вниз, где штормит море, далекое и нестрашное. Но на крыше   снова море, которого я совсем не знаю. Может быть, оно лишь возле берега, лишь поначалу кажется теплым.
 
  Машина мчалась мимо взорванного водопада, мимо поросшего лесом неба,
 сквозь зубастую границу   прямо к распахнутому морю.
 
  А псевдоним -  это имя, которого нам когда-то недодали.