Первая гроза этой весны

Поздней ночью, нежданно, разыгралась такая оглушительная гроза с ураганным ветром и с ливнем, что не разбудить могла только усопшего. Сверкало, гремело, скрипело, журчало. Жутко раскалывалось небо,  дрожали стены дома, хлопали рамы распахнутых окон, дребезжали их стёкла.

- Петя! – проснувшись, выкрикнула юная Люба. – Петя, что это? Закрой, пожалуйста, окна! Петя… что это? Мне страшно! Ты где?

Не обнаружив молодого мужа рядом, босая, вымчала на крыльцо, под прерывистый  свет мигающей электрической лампочки на потолке..

- Что ты тут делаешь? – спросила, бросившись ему на грудь… - Господи, какой ужас!.. Почему ты в плаще? Ты куда-то уходишь?

- Пытаюсь уйти, - ответил Пётр, обнимая Любу. – Только сквозь этот водопад, кажется,  невозможно пройти.

- Куда ты уходишь, Боже мой?!

- К маме.

- Зачем?

- Она там одна, ей, наверно, страшно.

- А как же я?

- Я думал, ты спишь… Да и твои родители дома, а я ненадолго – только посмотрю, как она там, и вернусь.

Страшная ночь опять осветилась пламенем разгневанного неба. Снова сухо рявкнуло громом. Лампочка, мигавшая на потолке  крыльца, погасла. Одновременно с нею погасли и редкие фонари на столбах сельской улицы. Бешеный ветер скрутил в жгут блеснувшую серебром  мощную завесу дождя и швырнул её в непроглядную темень сада. Оттуда послышался треск сломавшегося дерева.

- Свят, свят, свят! – сказала закутанная в плед мать Любы, осторожно выходя с мужем на крыльцо и крестять.. – За какие грехи, Господи!..

- Не за грехи, а во славу греха, - ответил её муж, сильный и крепуий Любин отец. – Погода в самый раз для воровства… Помню, в такую же скверну, когда я ещё был маленьким, какие-то люди украли нашу корову. Воспользовались тем, что все мы спрятались в доме. Так что смотрите, все, в оба – грех теперь бродит рядом... Хорошо, что мы вышли. Стойте тихо, и смотрите.

- Всю ночь? – робко спросила Люба, прижимаясь к Петру.
Отец её не расслышал:

- Что ты сказала?

- Всю ночь будем стоять, и смотреть? - крикнула Люба, пряча лицо на широкой груди Петра.

- Пока не утихнет. - Ответил отец, - Потом мы с Петром обойдём курятник с коровником, проверим, всё ли на месте.

- А он хочет уйти! - опять выкрикнула Люба.

- Кто?

- Петя!

- Куда?

- Посмотреть, как там его мама!

- Григорьевна, что ли? - хохотнул Любин отец А что с ней может случиться? Она глуховата, спит, поди, и ничего не слышит. Мы потом к ней сходим.  Куда ж в такую жуть… на собственную погибель?

Ещё раз  небо прорезало адским светом, и, в  это же время,  кто-то мокрый через калитку юркнул во двор. Беззвучно юркнул, воровски. И канул во тьму. Эта тьма его почти по-родственному обняла, защитила от постороннего глаза. Как соучастника в заранее спланированном деле. Но насторожённо стоявшие на тёмном крыльце этот манёвр их заметили. Даже Люба, отшатнувшись от любимого юного мужа, заметила.

- Петенька! - чуть слышно охнула она.

- Кто там?! – сурово и грозно крикнул Любин отец, безуспешно вглядываясь в непроглядную ночь.

И от его крика всем стало не по себе: каждому вспомнились его слова о каких-то людях, укравших когда-то корову в такую же ночь..

Не дождавшись ответа, Любин отец ещё раз бесстрашно крикнул в свист ветра и в шум  ливня:

- Кто там?.. Предупреждаю: я - с ружьём! Мы всё видим и слышим!

И ещё раз:

- Кто там?!. Мы всё видим и слышим! Ещё шаг, и  буду стрелять! Безжалостно, насмерть! Эй, там, чёртово зверьё, я сейчас буду стрелять!

- Слава Богу! – откликнулась ночь. – У вас всё в порядке?

- Мама?! – прошептал поражённый услышанным  Пётр.