Краткосрочный отпуск с выездом на родину

     Эх, братцы! Какое это чувство, заработать на службе отпуск, постараться не залететь, чтобы потом не сокрушаться, мол, как пришел, так и ушел, зараза. Благополучно, добраться до своей родной, алтайской деревни, и громко так крикнуть, прямо во всё, своё, молодое горло:

     - Ну, здравствуй, деревенька моя, родненькая! Что, не ожидала, так быстро, увидеть  земляка то своего. Вот он я, старший матрос Краснознаменного Тихоокеанского флота, поощрен краткосрочным отпуском. Командиры мои так порешили, чтоб всенепременно вы смогли полюбоваться мной, дорогие мои сельчане. Именно в  летнюю пору, когда на моей груди, ничем не прикрытой, за целый километр видны, сверкающие на солнце, знаки воинской доблести, а ленточки, ленточки то, с золотыми якорями, так и развеваются, на тёплом, алтайским ветру.

     Конечно же, не мог так кричать Серега Ухватов, хоть и слыл до службы балагуром несусветным, хотя показаться землякам в новом своём обличии, Сереге хотелось уже с первых дней службы. Даже тогда, когда он увидел себя на первой фотографии, сделанной после месяца службы, в аккурат, после принятии присяги.

     С фотографии на него смотрел лысый парнишка с оттопыренными ушами, но лысину то прикрывала бескозырка почти всю, а антураж морского волка дополняла суконка с тельняшкой и гюйсом. Правда, бескозырка и суконка были одни, в помещении фотографии, на всю их смену, но кто на родине об этом мог знать.

     Другое дело сейчас. Всё подогнано, всё ушито-подшито, знаки доблести все свои, потом и кровью заработанные. Серега слез с попутки, как раз на горочке, где полтора года назад он отправился на другой конец страны. Вернее сказать, отправили, не спросив, на всякий случай, его желания даже.

     Серегино село  совсем  не избаловано присутствием военных моряков. Почему-то львиная доля ребят отправлялась служить в танкисты, связисты, ракетчики, много ребят служили за границей, а вот на флот попадали считанные единицы. Меньше десятка, в разные годы, служивших, в нём, наберется. А вот настоящим морским офицером, кажись, из их деревни, так никто и не стал.

      Увидев у калитки соседскую девушку, Серега не преминул ее поприветствовать:

       - Привет, Светик-семицветик! Ну, как, не передумала, насчет картошки, дров поджарить, что в переводе означает, выйти замуж за такого обаятельного и сногсшибательного морячка, что стоит перед тобой, как лист перед травой!

      - Серега! Слава богу, по болтовне твоей узнала, что за конек-горбунок предо мной стоит, копытом бьет. Привет, сосед! Только опоздал ты немножко с предложением своим, вышла я замуж, еще по зиме. К матери я сюда заскочила.

     - Да, ты что! – притворно удивился Серега. Ему мать в письме сразу же написала эту новость деревенскую.

     - И кто же это твой рыцарь, придется пойти, и ноги ему сразу повыдергивать, чтоб к моим соседкам не бегал больше?

    - Это кому ты ноги выдернуть собрался, недоносок? А ну, поворитесь-ка ко мне передом, дай взгляну в твои зенки, бесстыжие!

     Позади Сереги стоял здоровенный амбал, закадычный друг его, с самого детства раннего, Мишаня Горехватов, по совместительству, теперь муж Светкин.

    -Тю! Так это Серега! А я то, думаю, что за мореман к Светке моей причалил, пойду, конец швартовочный укорочу ему малость.

      Хоть Мишаня на флоте и не служил, но словечки флотские, правда, не всегда к месту, любил вставлять. Для форсу.

      Друзья крепко обнялись. Дружба эта умиляла деревенских жителей, каких только прозвищ им не давали. Тарапунька со Штепселем, Пат и Паташонок. А им по хрену мороз. Идут, бывало в клуб, а они всегда вдвоем ходили, под два метра, Мишаня и Серега, у которого голова где-то под мышкой у друга. Хоть с какого расстояния можно безошибочно узнать эту парочку. А вот в армию Мишаню не взяли, что-то не так, в организме его, врачи определили.

      - Ну, ты братишка, вижу, время на флоте зря не терял, не посрамил нашу деревню. Иконостас целый на груди.

      -Ну, скажешь тоже, у нас лишние, не носят. Класс, Отличник ВМФ, За дальний поход. Ну и комсомольский, конечно. Вы вот что. Не скучайте тут. Я домой побегу, к матушке, а вечером обязательно встретимся.

     Мать свою Серега увидел в огороде, склонилась над грядками своими, что-то колдует с овощами-ягодами. Не писал ей сын о своем приезде, хотел сюрприз сделать. Отца схоронили лет пять назад, поэтому в военкомате и на службу брать не хотели, чтобы мать одну не оставлять. Кое-как удалось военкома уговорить. Бумаги какие-то писать и подписывать пришлось.

     - Мамуля, здравствуй! Это я приехал к тебе.

      Мать, на ходу вытирая свои руки о фартук, засеменила к калитке. Сергей, единственная радость, осталась у женщины после смерти мужа. Хоть и шебутной парень, но веселый и общительный. Любят с ним тусоваться сверстники его. Особенно тащатся ребята и девчата от его умения плясать. Да, почитай, вся деревня, была всегда без ума, от его трепака на сцене местного клуба.

      Ни мать, и никто другой, понять не могли, откуда у парня такие способности вдруг проснулись, вроде, никто из родни его, в плясках замечен не был. Разве, что по пьяни, потопаются в кругу и баста.

     - Сынок! Ну что же ты так-то, и сообщить не мог. Я бы что-нибудь сготовила к твоему приезду.

     - Вот поэтому, мамуля, и не сообщил. Ни к чему нам пышные застолья, я ведь с тобой повидаться приехал.

     Но деревня, не была бы полноценной деревней, если бы слухи не распространялись по ней со скоростью… Не знаю, с какой скоростью, но распространяется быстро.

     Вскоре, под черемухой, за импровизированным столом, сидели Серегины друзья и подруги. Несколько бутылок вина и незатейливая закуска с огорода и магазина, вот и встреча. А больше и не надо, смех и веселье разносилось в вечернем селе. Душой вечера, конечно же, был Серега. Его истории то и дело прерывались взрывами здорового молодецкого смеха.

    Разгар веселья прервала появившаяся вдруг еще одна гостья, одноклассница Сереги, работавшая в селе заведующей клубом.

      - Так вот вы где все! Сережа, с приездом тебя! Хочу всем напомнить, что сейчас в клубе начинается концерт художественной самодеятельности, посвященный нашим сельским передовикам. А половина артистов вон, где сидит! А ну-ка, быстренько, все в клуб!

    Взгляд завклубом остановился на старшем матросе Тихоокеанского флота Сереге Ухватове, несколько секунд, на ее лице, можно было прочитать, весь спектр, переживаемых, в ее красивой головке, эмоций и размышлений.

    - Сереженька, миленький! Выручай, родной! Ведь ты же самородок наш, танцор и плясун, каких мир не видел. Пойдем в клуб. У нас теперь  замечательный баянист появился, любую мелодию влёт подбирает. Ну, Серый, пожалуйста!

   - Ну, не знаю, не знаю. Да и удобно ли.

   - Еще как удобно! Тетя Нюра, да скажите вы своему сыночку, чтобы не упрямился.

    - Иди, иди, сынок, уважь хороших людей. Я тоже приду, посмотрю, если местечко найдется.

       Серега с матерью пришли в клуб к самому концу концерта, где на сцене доигрывались последние сцены какой-то пьесы. Репертуар всегда был один и тот же, что год назад, что десятью годами раньше. Выступление хора, чтецы со стихами, группа девушек, пару песен споют, и под конец пьеса о двух, а может и поболее, действиях. Не беда, что артисты, традиционно, слов текста своего не знают. Зрители привычные, если что, помогут, из зала выкрикнут нужную реплику.

      Мать примостили в первом ряду в зрительном зале, согнав с дивана какого-то настырного мальчишку. Серега, в гримерной, познакомившись с баянистом, наскоро обсуждал с ним, что может изобразить он на сцене. Баянист, парень толковый, из города приехал, схватывал Серегины пожелания на лету.

     Слава богу, пьесу общими усилиями артистов и зрителей добили до конца. Занавес задернули, конферансье объявила пятиминутный перерыв. Из-за занавеса слышны были звуки убираемой мебели и реквизита со сцены в гримерку. Мужики потянулись к выходу, успеть выкурить по сигарете.

      Наконец, занавес шевельнулся, и появившаяся девушка конферансье, громко объявила:

        - А сейчас перед вами выступит старший матрос Краснознаменного Тихоокеанского флота, наш земляк, Сергей Ухватов!

        - Матросский танец “Яблочко”!

      Не успевшие  покурить мужики, рванули обратно. Занавес открылся. Посереди сцены, в ярком свете ламп, стоял их Серега. И похож, кажись, и не похож совсем. А сделала его неузнаваемым, самая красивая форма на свете, форма советского моряка! Всё сидело на нем безукоризненно, от бески, залихватски сдвинутой на затылок, до брюк, в меру расклешенных. Начищенная бляха ремня, со знаками воинской доблести на груди, всё это делало Серегу пришельцем из другого мира, разительно отличавшегося, от сидевших, в зале, земляков.

      Еще больше ошеломил сидящих, в зале, сам танец! Что вытворял Серега на сцене, какие коленца он только не выделывал! Как здорово, что последние полгода на службе он, по сути, не вылазил из базового матросского клуба, где его, и таких же, как он, ребят, готовили на общефлотский концерт.

      Тетя Нюра, мать Сереги, заливалась слезами, глядя на своего сыночка, свою опору и кровиночку. Гордость за сына, переполняла всё ее худенькое тело.

     Как кстати, пришелся,  небольшой рост танцора на этой маленькой сцене клуба. За этим танцем, встреченного, оглушительными аплодисментами, криками и свистом, последовали и другие. Но публика требовала снова и снова “Яблочко”. Под конец уже, Серега взмолился:

      -  Всё, ребята, больше не могу! Отпустите, Христа ради.

     Уже лёжа в своей постели, Серега успел только подумать, ведь надо же, получилось как в той поговорке, с корабля – на бал, как тут же и заснул.

    Через день дружок Мишаня принес Сереге подарок, большой портрет, на котором, Серега стоит на сцене, улыбается и руку к сердцу приложил, благодарит зрителей, значит. И когда успел сфотографировать? Да немудрено тогда Сереге было и не заметить.

     Отпуск пролетел быстро. Серега, кажись, успел сделать всё, что наметил. Починил, кой-чего, по дому, полазил по горам окрестным, на рыбалку с товарищами с неводом сходили. В клубе, с девчатами вдоволь наобщался. После того феерического вечера, у девчат он был на особом счету. Но предпочтения никому не отдал. Да и правильно, еще полтора года службы впереди. Успеется.

    Провожали на службу Серегу так же скромно, как и встречали. Под черемухой, за импровизированным столом, с вином и незатейливой закуской.

    А через некоторое время село потрясла страшная весть. На крытой машине из города приехали несколько солдат с карабинами во главе с офицером. И привезли они с собой страшный груз – урну с прахом старшего матроса Ухватова Сергея.

    Разбился ТУ-104, на котором возвращался Серега из отпуска, потерпел катастрофу, при заходе на посадку.

    Урну с прахом, установили для прощания, в фойе клуба, где совсем недавно так лихо танцевал Серега “Яблочко”, казалось, всё село пришло прощаться с земляком. А он смотрел на всех, с улыбкой, прижимая руку к груди, будто благодарил пришедших, с большой фотографии, что сделал его друг Мишаня.

     Вскоре с кладбища раздался троекратный залп из карабинов. Машина с солдатами уехала. И только тётя Нюра, вмиг постаревшая, в больших, резиновых сапогах и в черном платке на голове, сидела на своей излюбленной чурке у калитки, всматриваясь в конец улицы.

    Не могла поверить женщина, что в этом маленьком ящичке, привезли ее сына. Ошибка это чудовищная. Вернется домой ее сынок, обязательно вернется. А я буду сидеть, смотреть и ждать. Чтобы не прокараулить, ненароком.


     *** фото взято в свободном доступе из интернета