Глава - 2. 4-Романа

   Женщина в джинсовых брюках, кроссовках, и ввязанной кофте, которая свисала вольным покроем, чуть ли не до колен, в огромных с довольно толстыми стёклами очках, и туго стянутыми резинкой сзади волосами следовавшая чуть поодаль за двумя явно неравнодушными друг к другу мужчинами; остановилась у витрины магазина. Глядя на витрину, она как бы боковым взглядом, старалась не упустить с виду происходящее впереди. Но после того как приехавшие полицейские увели, преследующего Романа мужчину в патрульную машину, девушка резко развернулась и ушла.
   Мужчина лет сорока: в кроссовках, спортивных брюках, лёгкой сшитой из плащевой ткани ветровке, и в блейзере, с длинным сдвинутым на глаза козырьком, беззаботно шагал практически безлюдной улочкой. Метров так в - двадцати, сзади. Так же беззаботно ковыляла молодая девушка с наушниками в ушах, и чему- то улыбалась.
   Пройдя примерно несколько сотен метров, мужчина свернул вправо и, ускорив ход, направился к замороженной стройке многоквартирного дома; чуть поодаль за ним, туда же свернула и девушка. Мужчины нигде не было. – «Ну и куда же ты пропал, не сквозь землю же провалился?» – Подумала она, но поскольку выбора у неё не было, тоже направилась в сторону стройки. Стройка была совершенно пустующей, да и, пожалуй, не первый год как заброшена. По её территории, то тут, то там, стали собираться пускай ещё не совсем большие, но уже довольно приличные кучки мусора и, не всегда строительного. Тихонько словно кошка, девушка передвигалась между стенками и при этом прислушивалась к каждому шороху, не пропустить как бы чего. Мужчины нигде не было. Но вдруг, тонкий девичий слух, уловил еле различимые, чьи- то шоркающие шаги. Затаив дыхание, и плотно вжавшись в холодную кирпичную стену, замерев, она пыталась определить, откуда всё же доносились эти таинственные, чуть различимые шорканья. Время для неё практически остановилось, сердце так громко стучало, что мешало слушать, ей даже показалось, что его стук разносится по всему дому. Секунды растянулись в часы, и вдруг, она стала отчетливо слышать, слышать и понимать, что звук этих шагов доносится со стороны лестничного марша. Кто- то, очень медленно поднимался по пыльным ступенькам. При этом, страдая сильной отдышкой, похоже, он много курит, или болеет, чем- то вроде астмы. Но больше всего, её заинтересовал непонятный, какой- то приглушенный звук. Звук, напоминающий размеренный ход маятника. Или капание воды на доску, возможно, на брошенный кем- то кусок резины? И вдруг! Всё стало ясно. Метрах в пяти от неё прошёл пожилой мужчина лет пятидесяти, может и чуть больше, а в его руке, была самая обычная трость. Вот она- то и издавала тот не совсем понятный звук. На мужчине, были лакированные туфли, тёмно серый костюм, кожаная, далеко не из дешёвого материала куртка, на пальце красовался огромный с камнем перстень. Девушка затаив дыхание, стала осторожно наблюдать за гостем. Тот, войдя в довольно просторную комнату, находящуюся на третьем этаже строения, вынул мобильный телефон и набрал чей- то номер. Не сказав ни единого слова, нажал сброс. Спустя минуту, в комнату вошёл тот. Тот, кого так бездарно потеряла девушка.
   Поприветствовав друг друга, мужчина с тростью спросил. – Как прошла встреча журналиста с полицейским?
   – Явного разговора между ними как такового- то и не было; так, как бы парочка дежурных фраз. Но журналист, сунул Никифорову какой- то коробок, скорей всего что спичечный. А вот что в нём? Это загадка…. И я даже пока не знаю, каким образом её решить? Но, буду думать. – Сказал собеседник.
   – Думать, пожалуй, уже слишком поздно. – Заметил мужчина с тростью, и продолжил. – Этим нужно было заниматься до того как на квартиру к этой девке сунулись. Да к тому же, удавить его угораздило. Вот же, стадо диких обезьян! Дебилоиды, бля…. Ну ничего, ничего поручить нельзя! Сейчас информация находится в руках копа, копа который рвёт и мечет, и я уверен на все сто процентов, что где- то в этот момент он её просматривает, или в крайнем случаи собирается этим  заняться. И кто мне может дать гарантию, что эта информация, не попадёт в ближайшее время из его рук в другие. Я по своим каналам навёл справки об этом Никифорове Романе Макаровиче, так вот, это настоящая головная боль. Ник- то мне, не может с уверенностью сказать что, предпримет этот индивидуум в следующую секунду. Тем более в этом расследовании, ведь как, ни как, погибшая является его женой.
   – Тогда можно заявить с уверенностью, что от этого расследования он будет отстранен. Отстранят его, по причине родственности с погибшей. – Воспользовавшись минутной паузой, вставил своё умозаключение собеседник.
   – Но ты, к примеру, можешь дать гарантию, что этот Никифоров не начнёт собственное расследование? Отстранили только его, но не весь отдел, а этот отдел как не странно, но в подчинении э того же копа. Думать он, видите – ли, будет!.. – Закончил мужчина с тростью.
   – Гарантию я дать не могу, да и гадать некогда. Поэтому, я буду исходить из того, что придётся решать все проблемы по мере их возникновения. Но флешь-карту в полицейского я заберу, и заберу я её, ещё сегодня. Вплоть до того, что и его, если придётся, то спровадим, в гости к жене. – Довольно озлоблённым голосом, на повышенных тонах сказал собеседник, и с опаской оглянулся по сторонам, побаиваясь, что его, кто- то да услышит.
   – Ну что же, давай…. Ты давай мне, да хоть и весь полицейский отдел туда спровадь! Но флешь-карту я должен получить, уже к завтрашнему утру. И это представь себе, даже не обсуждается. – Закончил мужчина с тростью, после чего развернувшись, направился к выходу.
   Его собеседник, явно до крайности озабоченный, оставался стоять среди комнаты. Несколько минут ещё слышалось шорканье ног и равномерный стук трости, но и они со временем растаяли в лабиринтах строения.
  – Что приуныл, сученышь? Не - уж- то, снова какую- то пакость затеваешь? – В гудящей тишине строения, негромкий женский голос, прозвучал, словно гром среди ясного неба, напугав до смерти, задумавшегося и ничего подобного, не ожидающего в этот миг мужчину.
   – Ты что сука здесь ищешь, не уж- то смерть свою потеряла?! – Злобно прошипел, придя в себя после испуга мужчина, и шагнул по направлению к девушке.
   – Да нет, вот совесть твою, пытаюсь отыскать, – улыбнувшись, тихо и до-вольно спокойно ответила девушка.
   – Так я же тебя стерву, на клочья изорву, сучара ты этакая! – До пены изо рта, злобно зарычал мужчина и кинулся к девушке.
   В следующее мгновение, левая девичья ножка, без особого усилия, шмыгнула промеж ног мужчины. Боль выдалась такой, что слёзы брызнули у него из глаз. Но ему, было не суждено по достоинству оценить случившееся; поскольку в следующую секунду, костяшки подогнутых пальцев правой руки девушки, с неимоверной ловкостью вонзились в кадык мужчины, загнав его при этом, куда- то вглубь шеи. И только он попытался встать как бы в исходную позицию, тут же левая рука, свернула его в сторону.
   Мужчина, пытаясь сделать вдох, захрипел, опускаясь на подгибающиеся колени, и не успев, они коснутся пола, рухнул всей своей массой, лицом в низ, поднявши при этом небольшое облако пыли.
   Девушка, надев латексные перчатки, нагнулась и, коснувшись шеи, попыталась найти хоть малейший проблеск жизни. Но у – вы, мужчина был мёртв. Прощупав карманы, достала мобильный телефон и посмотрела кому, или от кого был сделан последний звонок, но входящий номер, оказался скрыт. А вот предпоследний исходящий контакт, принадлежал частному детективу Самарину. Не став испытывать судьбу, девушка вернула мобильный телефон покойного в его карман и, подтащила тело к шахте лифта. Не особо мешкая, перевернула его на живот и, обхватив руками чуть выше пояса, подвела тело на ноги. И плотно прижимая спину ещё неостывшего трупа к своей груди; слегка сбалансировав непослушную тушку в пространстве, толкнула её, с третьего этажа на первый. Тело мужчины, глухо ударилось о бетонный пол и распростёрлось в глубине шахты в не – вполне естественной для человеческого организма позе. После чего оглядевшись, увидела в дальнем углу коридора, сделанное из тонких веток подобие метёлки, вооружившись им, уничтожила все следы волочения тела пыльным полом. Затем выбросила метлу в проём окна и с чувством выполненного долга, оставила место, так называемого преступления.
   Саша, на обратном пути в квартиру покойной сестры, зашла в ближайший отдел бытовой химии, где, не особо вникая, купила несколько разновидностей моющих средств. И купила она их не столько ради самой уборки, поскольку наверняка в квартире имелась моющая химия, а так, ради отмастки. Вот, мол, выходила купить.
   Войдя в квартиру, Саша увидела сидящего на табурете Романа. Тот сидел, тупо глядя на кучу всевозможного хлама, с-под которого не так давно, извлекли его покойную жену, и пытался сообразить. С чего бы, ему начать убирать всё это?
   – Давай кА, мы начнём с того, что рассортируем всё это по группам. А именно! Всё- то, что у нас поломанное, мы сложим на одну кучу. А вот це-лое, сложим к целому. Затем нужное к нужному и наоборот. – Тихонько сказала девушка и положила свою ладонь на плечо Роману.
   – Ну, давай будем сортировать. – Сказал Роман и, посмотрев на Шуру, спросил. – А ты- то, где гуляла?!
   – Да вот, ходила в магазин, купила моющее средство… – Ответила Шура.
   – Там в ванной, этого добра, впору пруд прудить. – Сказал Роман.
   – Да ладно Ром, я ведь этого не знала. В нашей ситуации, думаю, что лишним оно не будет.
   – Хорошо Сашенька, как скажешь. Я думаю, Вам женщинам видней. Так что командуй, и приступим.
   Работа пошла довольно бойко, и уже спустя несколько часов, квартира можно так сказать, преобразилась, и в ней стало уютней. Роман, войдя в кухню, открыл коньяк, поломал аккуратными кубиками большую плитку шоколада, налил коньяк и сказал, обращаясь к девушке. – Ну что же Шурочка, давай перекурим, а- то я, уже как загнанный конь. А – ж-ж! мыло на боках. – Улыбнувшись, подал девушке бокальчик с коньяком.
   Далеко за полночь, уборка более, менее, но была завершена. Роман постелил себе на диванчике в маленькой комнатке, служившей ему с Машей, таким как бы импровизированным кабинетом, где они работали каждый в своём укромном уголке. Саше он, предложил спальню.
   Утро, пришло как всегда неожиданно. Роман протянул руку и взял со стола мобильный, который звонил долго, и настойчиво; пытаясь привлечь к себе внимание хозяина. – Да! Да это Никифоров. Заремба! Кончай дурковать…
   – Извините, Роман Макарович есть дело! Я к Вам сейчас приеду. – Закончил Александр и нажал сброс.
   – Здравствуй Ромчик! Слышала, твой телефон звонил, извини, не успела подойти; готовила завтрак. Что- то серьёзное?
   – Да нет! Так чисто символически; по работе. Я же в отпуске. Хотя, Заремба сейчас подъедет. Что- то там у него видать не вяжется? – Сказал Роман и улыбнулся.
   – Да, да! Ром, мне- то ты хоть эту лапшу на уши не развешивай. Зная тебя уже не первый год, могу сказать с уверенностью на все сто процентов. Да, да Рома, а- то и на все сто двадцать, что твой архаровец уже давно, получил от тебя наставления, и будет докладывать о ходе всего следствия днём и ночью. А ты в свою очередь, ещё и наставлениями своими его замордуешь.
   – Ну, ты и змеюка Шурочка! Что за бабская натура? Так и норовят куснуть,
а лучше того, и вообще ужалить.
   – Ты Рома прекращай тут демагогию- то разводить, ишь бля… философ выискался, иди лучше сеешь чего ни - будь; завтрак стынет.
   – Спасибо тебе Шурочка, солнышко ты моё! И что бы я без тебя тут делал? – Сказал Роман и шмыгнул в кухню.
   Спустя минут десять, в дверь позвонили.
   – Ну и кого тут с самого утра, в такую- то рань, принесла нелёгкая? – Ворчала Шура, отпирая дверь.
   – Это я Заремба! Сашенька, солнышко, открывай быстрей я к Макарычу.
   Дверь распахнулась, и на её пороге возник худощавый, но довольно стройный парень, его рост был, чуть больше метр семьдесят, но вес, вряд ли мог превысить шестьдесят пять килограмм, даже в комплекте со штанами  – Моё! Вам Сашенька, здрасте! я к Макарычу…. – Улыбнувшись, сказал Заремба, и спросил. – Роман у себя?
   – Ждёт тебя, у себя в коморке! Задолбали уже со своими солнышками, зайчики бля…, выискались.
   Заремба, улыбнулся, на реакцию Сашеньки, и быстрым шагом ушёл по направлению Романового кабинетика.
   – Приветствую Вас Роман Макарович! – Поздоровался Александр, войдя в небольшую комнатку, где за одним из компьютерных столиков сидел Никифоров.
   – Здравствуй Саня! – ответил на приветствие Роман. – Присаживайся, где считаешь, что тебе удобней будет.
   – Да, вот и Вам не хворать, Роман Макарович! – Сказал, усаживаясь в кресло Саня, и уже более серьёзно продолжил. – Я собственно вот по какому делу. Вчера к нам в отдел, привезли ребятки, частного детектива, которого наняли некоторые неизвестные нам, да в частности и ему самому лица. Это так называемый, Самарин Виталий Юревич, работающий в частном сыскном агентстве Мираж. Следил он, как это ни странно, но таки явно, что за Вами. За Вами, по настоятельной просьбе неких выше упомянутых неизвестных нам до сели заказчиков. Общался он с этими людьми только по телефону, безо всякого рода очных встреч. После Вашей, столь беспечной встречи с журналистом, подумав, что пасёт очередного недолугого лоха, он, чуток расслабившись, продолжил вести наблюдение за Вашей незабвенной персоной. Но так бедолага и не понял, где он всё- таки лоханулся сам. За что и был наказан Вами, да к тому же, в столь не лестной форме, с последующим мордобоем и задержанием. По этому! Он, глубоко раскаявшись в содеянном им неправомерном действии по отношению к сотруднику полиции. Тут же! Дал своё согласие на- то, что и в дальнейшем, всячески будет помогать следствию. Вот, пожалуй, и всё что так или иначе, но касается первого действия из шестнадцати, этого так называемого Марлезонского балета.
   – Но первое действия этой так сказать мелодрамы, я лично знаю с первых уст. – Заметил Роман, и криво ухмыльнувшись, продолжил.– Очень уж хотелось бы услышать, а лучше всё-таки увидеть и последующие пятнадцать действий, этого балета дроздования. Или же, как там его называют ещё, балет об охоте на дроздов.
   – Да, да! Роман Макарович, я Вас прекрасно понимаю, но что есть, то есть. Хотя конечно, к выше сказанному следует добавить и. Некую картину маслом, которую не сочтите за грех, можно приписать и ко второму действию. А именно! Я уже было собрался отпустить, глубоко раскаявшегося детектива. Но вдруг, в дежурную часть позвонили играющие на стройке дети и сообщили, что в шахте лифта на первом этаже недостроенного дома нашли некий труп, то есть, тело мёртвого мужчины. Когда я узнал адрес этой стройки, то понял, что она находится в нескольких сотнях метров от того места, где Вы задержали Самарина. Вот и попридержал столь бравого бойца. Мало ль! что я там увижу. – Александр замолчал и несколько минут смотрел куда- то в пустоту. За всё время молчания его тёмные глаза ни единого разу даже не шелохнулись. Мысленно он был на стройке, но вдруг его взгляд ожил, несколько раз быстро моргнули, опер перевёл их на Романа и продолжил.
   – Так вот! Приехав на стройку, мы действительно обнаружили труп, находящийся в шахте лифта первого этажа. Первое впечатление от того в какой позе находилось тело, мне не очень- то и понравилось. Что- то здесь было не так, чего- то не хватало для полноты данного сюжета. И вот тут- то меня и осенило! Глядя на труп я, наконец- то понял, понял, что здесь всё-таки не так.
Сделанное мною предположение заключалось в том, что человек перед падением был в у - смерть пьян, или же, уже мёртв. Поскольку при падении не пытался за что- либо ухватится. А подобная реакция самосохранения, как мне кажется, закладывается в подсознании с рождения, и не всегда зависит от желания самого человека, она срабатывает автоматически. Этот же, просто рухнул, рухнул лицом в низ, держа при этом руки, практически по швам.
   – Надеюсь, территорию вокруг трупа всю просмотрели? – Неожиданно спросил Роман.
   – Да Роман Макарович! Осмотр прилегающей к месту преступления местности, показал следующий результат. А именно! Следы кроссовок оставленных покойным, привели на третий этаж строения. Нигде больше, их присутствия не было, что и показали оставленные на пыльных полах, и лестничных маршах отпечатки. Так же, на пыли были оставлены и ещё одни подозрительные следы, они по всей вероятности, принадлежат инвалиду. Поскольку тот постоянно хромая облокачивался на трость, её круглый оттиск присутствует в районе его перемещения по ступенькам, а так же в комнате третьего этажа. Но я, всё же сомневался, что инвалид с тростью может в одиночку провернуть нечто подобное. И сомневался, всё - таки не зря. Мы обнаружили следы и ещё одного человека. Следы, оставленные его берцами, имеют тридцать восьмой размер. Опрос ребят играющих на этой стройке, показал, что подобной обуви ни у кого из них нет, да и никогда не было. И поскольку подростки, сразу же отпадают. То получается, что этот третий. Или же подельник этих двух баранов, или работает на хромого? Но я, не исключаю и того. Что третий или сам по себе, или же работает на кого- то из конкурентов этой шайки идиотов? Да и вообще! Это может быть и женщина. Ведь это она, эмитировала, судя из оставленных ею следов, мнимое подметание пола, а затем выбросила полуистлевшую метёлку из окна в низ. Как мне кажется, только женщина может додуматься подмести место преступления. Мужику бы такое и в голову не пришло, даже в самых извращенных мыслях. Мы её, кстати, так же нашли!
   – Кого, эту женщину!? – Перебил рассказ Александра, Роман.
   – Да нет же! Роман Макарович. Нашли выброшенную этой женщиной метёлку. – Ответил на вопрос Александр.
   – Извини Санёк! – Сказал Роман, и поудобней умостившись в кресле, добавил. – А кинолога вызывали?
   – Роман Макарович! И кинолога, и его собаку. Но там махры, да всевоз-можного перца! Такого к при меру, как: душистый, красній жгучий, или, как там его, кайенского, от котрого и произошло назване э той собаче й радости; рассеяно столько по этой долбанной пылище, что самому чхать охота. Не говоря уже о собаке с кинологом. – Посетовал на непредвиденную ситуацию Санёк.
   – Что там дальше- то было, давай Сань продолжай.
   – Так вот Роман Макарович. Из всего, что находилось в карманах покойного, можно пока оставить только мобильный телефон. Носовой платок, кошелёк с суммой в двести сорок восемь гривен, и ключ от непонятно пока где находящейся квартиры я думаю, на данный момент особой ценности не имеет. Возможно, в дальнейшем, да и понадобится. А вот телефон довольно интересный и с ним, ещё предстоит поработать. Но даже сейчас могу сказать что номер, на который звонил погибший за полчаса до своей кончины, принадлежит Самарину.
   – А это уже интересно! Ты Санёк придержи у себя этого частника, да по-воркуй с ним по взрослому, того и глядишь, вдруг что ещё вспомнит.
   – Попридержу, поворкую. Как знать? В жизни всякое бывает. Ну, вот что касается самого погибшего, скажу следующее. До своей, так сказать скоропостижной кончины, он был совершенно здоров. Скажу даже большее! Телосложением довольно крепкий, физически развитый, с его здоровьем, до сотни лет протянуть можно было, а тут на тебе, какой конфуз вышел. Судя с кистей его рук, он скорей всего боксировал и возможно, что даже посещал один из многочисленных спортзалов. Ребята выясняют. Будут результаты, доложу. Пострадал же усопший, скорей всего, от того, что недооценил соперника. Такое как Вы знаете, бывает, с некоторыми самоуверенными идиотами. С теми, которые, порой срываясь, забывают в пылу страстей, некоторые прописные истины. Одна из них, не зря гласит. В достижении успеха, будь предельно осторожен; внешность обманчива. Да! Верят, но не все. Промеж ног, этого горе бойца. Имеется на брюках, довольно отчетливый, хотя конечно и малость смазанный след от тех же маленьких берцев. Можно только себе представить, что там был за боец. Если всё же, это была женщина, тогда она сущая бестия в юбке. И это скажу я Вам, безо всякого преувеличения. Понимаете! Было всего три удара, три хорошо поставленных, отработанных практически до автоматизма. Подобный трюк, обычному обывателю или даже бойцу среднего класса, как бы нечто с мира фантастики. Этот же, назовём его некто! После сильнейшего удара левой ногой в пах, посылает правой рукой прямой в кадык, и тут же, ставит финальную точку ударом с боку левой. На всё, про всё, считанные секунды. Тут дубля нет! Мужик скончался… он по сути, даже не успел осознать, что с ним произошло. Результат, как Вы и сами понимаете, плачевный. От сильного удара в пах, произошло серьёзное травмирование яичка, другими словами, разрыв белочной оболочки, а так же, надрыв уретры, то- есть мочеиспускательного канала. А это, как не странно, сильнейший болевой шок. И вот, не успевши, насладится в полной мере таким вот счастьем, внезапно навалившимся на него. Получает прямой и к тому же довольно сильный удар в кадык, сломавши хрящ, затолкнувши его вглубь шеи. И в тот же миг, удар слева, основательно его разрывает. Смерть; без ва-риантов!
   – Да Саша, – заговорил Роман, – я знаю подобные тренинги. Я даже и сам, будучи ещё пацаном, отрабатывал с друзьями подобного рода удары, но эти хрящи мы покупали в мужиков, на мясокомбинате. И, конечно же, не отрабатывали подобного рода технику, на бомжах в подворотнях. Но, тем не менее, ходили слухи, что в бывшем СССР, некоторые умельцы из спецподразделений, нет, нет, да применяли подобного рода практику при тренировочных боях с так называемыми куклами. То есть, в качестве кукол использовали здоровых, сильных бойцов из контингента приговорённых к – высшей мере социальной защиты, а коротко так к расстрелу. Осуждённым терять было абсолютно нечего, победив в спарринге, они тем самым, продлевали себе на какое- то время жизнь. А спецназовцы: убивали, калечили, безо – всякого угрызения совести, да и как бы самой ответственности. Даже, как бы устраивали некие своего рода тотализаторы; но сугубо для своей особой публики. Такими боями, не имеющими, абсолютно никаких правел и ограничений, постановщики зарабатывали, я бы так сказал, довольно неплохие деньги. В этих, своего рода сражениях, как это не покажется странным, но порою довольно серьёзно травмировались, а- то даже и гибли сами спецназовцы. Ну, где- то, примерно как бы так. Так что Санёк! Ты поинтересуйся, поспрашивай, полистай дела былые, да и свежие стороной не обходи. Может, кто что слышал, видел, знает и подскажет, советом помочь сможет. Пообщайся с журналистами, особенно с теми, что явно таки, помешались рассудком на проблемах криминала. Может кто из них, что- то слышал, или знает. Интересуйся травмами кадыка, или шеи. Пойми, я не поверю, не поверю в то, что подобных травм нигде за последних пару лет не было. Они встречались и не раз.
   – Хорошо Роман Макарович, я Вас услышал. Разрешите откланяться? – Сказал Александр, беря свою папочку.
   – Спасибо Сань, ты уж держи меня в курсе. – Подымаясь, сказал Роман, провожая коллегу.
   – Да, да Роман Макарович, всё будет под контролем. Ах да! Вот ещё что. Зал для поминального обеда, Арендовала и проплатила редакция. Гроб, и всё что касательно похорон так же проплачено. Для того чтобы не везти усопшего домой и не маяться, пытаясь затащить на этаж. Скорбота предоставляет специально предназначенную для этой цели комнату. Туда же приедут музыканты и батюшка с певчими для отпевания. Обряд запланирован на двенадцать. Ну, вот, пожалуй, и всё.
   – Спасибо Александр за информацию, а- то я, уже собирался наводить справки. – Сказал Роман, выпуская оперативника из квартиры. И как только, за Александром закрылась дверь. Роман обернувшись, обратился к Шуре.
   – Шурочка, солнышко, я всё же надеюсь что ты! Ни, единого слова свыше сказанного здесь. В этой вот, самой квартире, за каких- то там, полчаса. Таки, явно не пропустила, мимо своих милых ушек?! И меня очень радует хотя бы- то, что пересказывать всё это мне не придется. – Тихим голосом сказал Роман, обращаясь к Шуре находящейся в кухне.
   – Да Роман, я всё прекрасно слышала! Не затыкать же мне в уши, в конце- то концов беруши?! – Ответила довольно громким голосом девушка.
   – Ну, если ты всё это слышала, тогда ответь мне всего на один единствен-ный вопрос, только, как говорится, от чистого сердца. А не твоих ли шаловливых ручек, это дело?!
   – Ой, Ромочка! Я слабая, беззащитная девушка. Куда уж мне- то с мужиками тягаться? Кто бы меня саму- то защитил? Вон, какая вся худая! Так и норовят, ну, так и норовят обидеть…. – Жалостливым голосом взмолилась Шурочка и её глазки налились слёзами.
   – Шурочка! А ну кА давай заканчивай эти свои мокрые дела и быстренько излагай. Как, что, и где было? Я пускай и не всё, но о твоих похождениях, да и о том, как вы там друг дружку лупите на рингах, да подворотнях, довольно таки осведомлён. – Более жёстким голосом, прервал девушкин монолог, Роман.
   – Да Рома! Как это ни странно, но я часто участвую в так называемых, боях бес правел. Да! У меня есть много побед, но есть и поражения. Но, в этом случае, меня там не было! Хотя, могу сказать с уверенностью, что там был мастер, мастер своего нехитрого дела. Будь на его месте я! Поступила бы так же. Но возможно?! Что я бы, чуток растянула это не с чем несравнимое удовольствие. И сделала бы это так искусно, что этот извини меня Питух, стал бы, довольно искренне завидовать мёртвым. – Со злой ухмылкой, закончила Сашенька, и налив себе больше пол фужера коньяка, залпом осушила посудину.
   – Я давно знал, что ты девонька, далеко не подарок. Но что настолько уж злюка?! Слышу впервые…. – Улыбнувшись, обнял Сашеньку, прижимая к своей груди, добавил Роман. И продолжил. – Давай будим собираться на похороны; время летит очень быстро, не хватало ещё, и опоздать.
   – Давай Ромчик; собираемся. – Не став возражать Роману, молвила девушка и направилась в спальню переодеваться.
   Похороны, всегда переносятся тяжело, но если при этом хоронят родного, или довольно близкого человека так это, и вообще в двойне. Вернувшись, под вечер домой, Роман снял куртку, переобулся в комнатные тапочки и, войдя в кухню, даже не особо напрягаясь с выбором бокала, которых у него было, при меньшей мере три вида. Взял бутылку с коньяком и сделал прямо с горлышка бутылки, несколько огромных глотков; после чего оставив бутылку на столе, направился к себе в свой маленький кабинет.
   Шура, переодевшись и войдя в кухню. Проделала примерно ту же манипуляцию с коньячной бутылкой, что и Роман, после чего отправилась в комнату и, не обронив ни единого слова, рухнула там, в огромное кресло и, откинувшись на его спинку, задумалась о чём- то своём. Просидев в этакой позе, может час, может и больше, течение времени в таких случаях, никто не замечает. Очнувшись от так называемого забытья. Шура, поднявшись, направилась в кухню. Осмотревшись, она поняла что коньяк, по всей вероятности, уже закончился и необходимо кому- то за ним отправляться в магазин. Шура обула кроссовки, накинула куртку и направилась в мини-маркет, находящийся невдалеке от их дома. Возвратилась девушка минут через двадцать пять, с пакетом, нагруженным некоторыми покупками. Сняла куртку, кроссовки и, обув тапочки сестры, подхватив пакет с покупками пошла в кухню. Выложив с пакета: хлеб, буженину, сыр, конфеты, пару лимонов и, коньяк, после чего сложив покупки в холодильник за исключением коньяка, лимона и конфет. Немного постояв в раздумьях, взяла небольшое блюдо, и обратно вынув с холодильника продукты. Сделала несколько бутербродов, нарезку из буженины и сыра, но и, конечно же, на маленькое блюдце порезала лимон. Сложила всё на поднос, туда же поставила бутылку коньяка, конфеты и, пару коньячных бокалов под названием ВОББЛ, этакие сосуды без ножек, за место их, они имеют, своеобразные шипи. Когда такой бокал ставится на стол, то - он, от малейшего касания начинает перекатываться, чем и способствует смешиванию напитка. Немного постояв, прикидывая чего бы такого взять ещё, поставив на поднос пиалу, насыпала в неё сахар для лимона, мало ль что. И ничего больше не придумав, плеснула в бокалы немного коньяка и, подхватив поднос, направилась к Роману в кабинет.
   – Рома, давай выпьем! – Сказала с порога девушка и положила всё принесенное с собой на пустующий в уголке журнальный столик.
   – Не мешало – бы, конечно же, нам и выпить, да вот есть у нас с тобой Сашенька одна, немало важная проблема. Пойло у нас, давно закончилось. А вот пойти за ним, и некому. – Сказал, даже и не глядя на девушку Рома, оставаясь, всё так же занят, просмотром какого- то материала.
   – Но в этом случае Рома, ты абсолютно заблуждаешься. И как я поняла, давно отстал от жизни нашего коллектива. Я же, как это ни покажется странным, некоторые из проблем, уже решила! И вот…. –  Девушка оборвала свой монолог, можно так сказать, почти на полу слове.
   – Ну, давай аргументируй! – Тихонько проронил Роман и посмотрел на вошедшую Шуру. Та стояла у входа, одетая в зеленовато-серое кимоно, которое перехватывал широкий пояс совершенно не подходящего цвета. – «Да! Почти все кимоно, напоминают и о сером морском песке, и о разбросанных на нём сухих водорослях, да и, давно уже замшелых камнях, но и, конечно же, свинцовой дали древнего океана. Это и есть, если я, конечно же, не ошибаюсь, цвета японской природы удивительнейшим образом сочетающимися с мировоззрением буддизма, находящего в них, свою как бы непостижимую красоту». – Подумал про только что увиденное Роман и после чего, медленно перевёл свой взгляд на стоящий поднос, украшающий журнальный столик. Так же, тихо добавил. – Солнышко ты моё. Я становлюсь к тебе, похоже, что не равнодушным, да вот и дышу при виде тебя не совсем ровно.
   – А что есть повод? – По-матерински спокойным, чуть слышным голосом спросила девушка и, подхватив с подноса два бокала, один из них подала Роману.
   – Да, повод… без повода, по поводу! Повод, не такая уже и страшная дилемма, как может, привидится на первый взгляд. Такая как бы себе формальная логика. Была - бы, вовремя налита водка, а по какому поводу её пить, для многих не имеет, ни малейшего значения. Но если всё-таки и есть- то, оно скатывается к тому же банальному бухалову. Но если всё-таки по существу- то, я бы сказал и больше. А именно! Того, что касательно информации которую сняла Маша. Сняла вот на эту самую, так называемую флешь – карту, из-за которой, по всей видимости, она и пострадала. – Роман замолчал, уставившись на опустелый бокал который находился у него на ладони. Шура, тут же плеснула в пересохшую посудину порцию коньяку. Рома перевёл взгляд на девушку и, улыбнувшись, сказал. – Так вот Шурочка, слушай меня очень внимательно. – Он сделал глоток спиртного и продолжил свой рассказ. По сути, это была в большинстве своём предыстория. Предыстория того как попала к нему эта карта. И, что впоследствии произошло, если сложить это всё в совокупности с тем, что утром им поведал Заремба.
   – Рома, я бы хотела просмотреть весь этот материал, прежде чем…. Да! в принципе можно сказать и так, прежде чем что- либо советовать, или опровергать, со всего, только что мной услышанного. – Я правильно думаю, да? – Тихим, едва слышным голосом спросила девушка и, добавила порцию коньяка в бокалы.
   – Конечно же, можно! Солнышко ты моё. Устраивайся тут себе поудобней, и смотри, я буду практически рядышком. Так что ты не стесняйся и, не стесняясь, спрашивай! Да, да, ты спрашивай, спрашивай всё, всё, что будет не ясно. Только, если вдруг тебе станет плохо, или страшно от того что ты увидишь на экране, так ты сразу скажи я остановлю сеанс. Мне признаюсь и самому, было несколько раз не по себе, в какую- то дрожь бросало, да так что зубы стучать начинали, и сильно тошнило. Так что не стесняйся. Подобное зрелище не всякий здравомыслящий сможет спокойно выдержать, выдержать так, что бы ни сорваться.
   – Не беспокойся за меня Ромчик! Я кобыла крепкая, и не такое в своей жизни переносила. Думаю, что и это кино как- то переживу. Ты же знаешь что женщины, как ни как, но существа слабые и очень душевно ранимые, так что боль: кровь, слёзы, сопли в тряпочке, смерть и, все возможные жути, переносят намного спокойней, нежели мужчины, от того и живут дольше. Ведать так уж природа распорядилась, как знать?.. – Сказала Сашенька и, нажала воспроизвести.
   Глядя на жуть, творящуюся на экране. Где два поддонка в камуфляже, на глазах десятка зрителей, привязав к дереву молодую девушку, заткнули ей рот тряпичным кляпом, а затем заклеили практически пол лица широким скотчем. После чего, выступил с недолгой речью пожилой, и довольно таки хромой мужчина. Этот хромой, как бы судья. Был единственным со всех собравшихся на – площадке участников тип, который носил на своём лице, небольших размеров, сшитую из марли мазку. Мазку, подобную той, что надевают врачи. Скорее всего, что он, боясь за – светить перед собравшейся публикой лицо. В своей речи он затрагивал тему, тему грехопаденья и того какой страшный грех сотворила подсудимая особа. Ведь если верить его словам, то она сделала очень поздний аборт и тем самим убила не родившегося ребёнка. И поэтому её приговорили к страшному искуплению содеянного ею греха. Те же двое мужчин одетых в камуфляж, содрали, насколько это вообще было возможно с женщины одежду и, оставив её полуголой, отошли в сторону. В это самое время к приговорённой и подошёл до этого момента находящийся как бы в тени четвёртый представитель этой милой святой когорты мнимых инквизиторов. Это был мужчина лет сорока, в кроссовках, спортивных брюках, и сшитой из плащевой ткани ветровке. На голове мужчины был одет блейзер с довольно длинным козырьком, испод которого, практически нельзя было распознать скрывающееся в тени лицо.
   – А сейчас уважаемые участники этого святого суда, Вы увидите, увидите воочию, как работает так называемая пектораль! – Выйдя перед зрителями, провозгласил хромой.
   В тот же момент, мужчина в блейзере, поднял перед собой нечто напоми-нающее бюстгальтер. Только на нем вместо бретелек на каждую чашечку была приварена длинная ручка, да и был он изготовлен не из ткани, а из металла, к тому же метал, был раскалён практически добела. Миг, и женская грудь скрылась в этой зловещей пекторали. Шипение плоти, дым, смрад горелого мяса! Тело женщины забилось в страшных конвульсиях, но сильные руки палача, не давали ей, ни малейшего шанса на спасения, или хотя бы чуток милосердия. Экзекуция продолжалась до тех пор, пока адская пектораль, не потеряв свою силу, остыла от ветра, да и соприкосновения с самим телом жертвы. Палач отнял от груди чашечки, и перед глазами ротозеев, юрбившихся невдалеке открылось нечто невероятное. Вместо, только что красовавшейся пышной женской груди, остались обуглившиеся, а местами пригоревшие, но ещё сочившиеся останки плоти. Палач, поставив свой инструмент в сторонке, вернувшись к жертве, попробовал нащупать на шее девушки пульс. – Жива! – Сказал громко он и, перевёл свой взгляд на хромого.
   – Продолжай! – Коротко скомандовал старик.
   Мужчина посмотрел на довольно солидные ножны, висевшие у него на ремне, и вытащил с них не менее устрашающих размеров огромный нож. После того как подошедший помощник в камуфляже, выплеснул в лицо жертвы с небольшого ведра пару литров холодной воды и та с трудом открыла глаза. В руке палача, молнией сверкнуло идеально отполированное лезвие ножа и, в ту же секунду вскрылась брюшная полоть жертвы. Целостность ткани разверзлась и, медленно к ногам умирающей сползло практически всё содержимое её живота. По изуродованному телу пробежала мелкая дрожь и оно, успокоившись, обмякло в верёвочных путах удерживающих его у ствола дерева. Двое помощников одетых в камуфляж, подбежали к только что убиенной женщине и, отвязав её от дерева, уложили на полиэтиленовую плёнку. В широко разверзшуюся полость свалили бывшее её содержимое и, плотно завернув тело в находившийся под ним полиэтилен; оттащив несколько метров в сторону, сбросили в заранее заготовленную яму.
   Пока этих двое горе работников возились с трупом, на площадке появился снова хромой и заявил, что сейчас произойдет ещё один суд, суд за лжесвидетельство. Подсудимая, в корыстных целях, по заранее сфабрикованному соглашению, оболгав честного человека, способствовала заключению его на довольно длительный срок. Где тот, так и не дождавшись оправдательного приговора который должен был вернуть его честное имя, повесился на куске ткани, отодранном от своей же одежды.
   Двое в камуфляже, как только закончили с первой жертвой, сразу же притащили другую женщину, сидевшую невдалеке со связанными руками и ногами, но и, конечно же, заклеенном скотчем ртом. Видевшая страшную казнь первой, так называемой подсудимой, сама идти к дереву не смогла. Её довелось нести. Но как только работники привязали к дереву вторую жертву и, хромой зачитал приговор, за работу принялся палач. Он показал присутствующим два небольших листика с надписями. На первом листке было написано «ожерелье» на втором «галстук». И пока палач скручивал эти листики в трубочки, бросая в поднесённую картонную коробочку. Хромой объяснил присутствующим, что ожерелье это горизонтальное рассечение, а галстук вертикальное, но в обеих вариантах финал одинаковый.
   Палач сунул руку в коробочку и извлёк из неё один из листочков, развернув его, громко прочитал. – Ожерелье! – и бросив лист обратно в коробку, направился к привязанной к дереву женщине. Та в ужасе заметалась, пытаясь хоть как- то освободится, но веревки, довольно крепко держали её у ствола дерева. Палач не проронив ни единого слова, сорвал изо рта женщины клейкую ленту, и в тот же миг, взявши жертву за подбородок, запрокинул её голову максимально назад. Острый нож, блеснул в тусклом свете автомобильных фар и тут же медленно, но уверенно скользнул по шее жертвы, та захрипела, заклокотав брызгающим потоком крови, и перед глазами ротозеев разверзся жуткий, и довольно глубокий горизонтальный разрез шеи. Палач отложил нож на поднос, который поддерживал рядом, один из помощников и словно ничего существенного не произошло, ловким движением руки, вытащил язык женщины сквозь разрез. Не выпуская его из ладони, потянул на себя, дабы тот максимально вывалился сквозь зияющую рану. От подобного зрелища, даже самые выносливые зрители из числа присутствующих в ужасе отшатнулись.
   И в этот самый миг, камера шатнулась: раздался треск, всё замелькало, чей- то истерический до хрипоты крик. – Хватайте, хватайте же, наконец- то эту суку! – И всё, всё прекратилось, исчезло, съёмка закончилась.

   Продолжение следует....