Тайны из Сан-Франциско, глава 7

ГЛАВА VII
 
Разрушенная монахиня - таинственная записка.

В тот вечер Монтеигл сопровождал Блоджет в один из тех гей-домов на Дюпон-стрит, о котором уже упоминалось.

Остроумие, вино и красота искрились со всех сторон, и снова воображение Монтигла было сбито с толку непостижимой красотой итальянских, английских, североамериканских и южноамериканских красавиц, которые, хотя и считались хрупкими дочерьми Евы, были гораздо более интеллектуальными. сентиментальный и образованный класс, чем можно найти в залах удовольствий в любом из старых городов.

В то время как Блоджет и Монтеигл таким образом проводили вечер в беседе с городскими нимфами, последний несколько раз наблюдал, как Блоджет остановилась на мгновение и села с разведенными губами и отсутствующим взглядом, как если бы прислушивалась к каким-то звукам на улице.

У него создалось впечатление, что Блоджет ожидает прибытия кого-то другого. Наконец раздался сбивчивый ропот, словно издалека. Звук приблизился и, наконец, в полном крике разнесся такими возгласами, как «Остановите его! остановить вора! Откололась! Вот он! Сбей его с ног », после чего последовал выстрел из огнестрельного оружия, затем раздался топот многих ног и смущенный рев, словно могучая толпа в движении.

Все в доме подлетели к окнам и дверям; но ничего не было видно, кроме толпы людей, спешащих вместе с громкими воплями.

'Какая разница?' - спросил Монтигл у человека, которого он знал, и который как раз тогда остановился напротив окна.

«О, ничего особенного, сэр», - был небрежный ответ. «Человек, заключенный в тюрьму за убийство, вырвался на свободу; но это у нас всегда будет, пока существует такая полиция ».

«В Сан-Франциско почти нет закона, - заметил Блоджет, - но как вы думаете, мой добрый человек, что ирландец - заключенный - освободится?»

«Не знаю», - сказал другой, продолжая, в то время как Монтигл быстро сказал: «Так ты думаешь, это Джейми?»

«Кто еще это может быть?» - сказала Блоджет, - это человек, арестованный за убийство.

«Конечно», - ответил юноша, и все же ему показалось странным, что Блоджет колебалась, когда он впервые упомянул ирландца, и связал это с тем фактом, что Блоджет, казалось, слушала весь вечер, как будто в ожидании какого-то такого вхождение.

Эти размышления, однако, вскоре были поглощены удавшейся веселой беседой, удовольствиями от вина, музыки и обмена чувствами с существами, которые, если бы они были добродетельными, украсили бы любую гостиную в деревне. Тем не менее Монтегл иногда привлекал созерцание своего друга, который казался весьма беспокойным и прислушивался к каждому шуму на улице.

Монтеигл привязался к итальянской девушке, которой могло быть девятнадцать лет. Круглая и пухлая - с черными влюбчивыми глазами и хорошими зубами, она казалась всей живой и целиком состояла из доброты и привязанности.

Ее история была несколько романтичной, поскольку Монтигл узнал ее от другого обитателя дома. Ее звали Лоретто, но неизвестно, настоящее или вымышленное. Она дала обет монахини из самых чистых и искренних побуждений, но, проведя два года в монастыре, она обнаружила, что не может выполнить свои обеты. Она была естественным образом сформирована для любви и не могла больше выживать, не подчиняясь требованиям пылкой натуры, воспламененной постоянным созерцанием воображаемых любовных сцен, которые всегда представлялись ей в уме, когда она размышляла о более священных вещах.

Она сбежала из монастыря и вернулась в дом своего отца; но не нашла покоя под родительской крышей. - Ее родители упрекали ее и собирались вернуть ее в монастырь, когда она притворилась, что идет в свою комнату для отдыха. Она убежала через окно и, пробегая через сад, встретила красивого молодого англичанина, которому сразу же рассказала свою историю. Он взял ее под свою защиту, без малейшего колебания, и они прожили вместе в уединенной части страны несколько недель. Этот молодой человек обладал теплым характером, и здесь начинается самая странная часть истории. Он был так поражен ее чарами, что они расстроили его разум, и он сошел с ума. Хотя она на самом деле была в его распоряжении, он воображал себя великой принцессой, любви которой он тщетно искал, и, согласно этой странной вере, однажды бросился со скалы в ложе из скал на берегу моря и был убит. - Она завладела его изуродованным телом и его вещами, нашла его друзей и передала их в их руки.

Она долго и горько оплакивала потерю своего возлюбленного; но ее страстный характер снова взял верх, и она приняла предложения местного графа, который вскоре был убит в ссоре.

Полагая, что на ее родине ее ждал несчастный случай, и узнав, что ее родственники установили слежку за ее действиями, она приехала в Бразилию, а оттуда вскоре после этого - в Сан-Франциско. Такова была Лоретто, итальянская горничная, пылкие страсти которой подогревались мужественной грацией Монтеагла.

Она казалась живой и душой и произвела на нашу юность живое впечатление.

К вечеру, когда он сидел и разговаривал с Лоретто, Монтеигл услышал три отчетливых, хотя и очень тихих стука в дверь. В то же время он увидел, как Блоджет подняла голову и прислушалась. Затем он вел себя так, как будто ничего не случилось, и небрежно разговаривал с женщиной, к которой он привязался. Но через несколько мгновений он встал и, прошептав на ухо Монтеиглу, сказал: «Я должен бросить вас ненадолго. Я кое-что забыл: но скоро вернусь ».

Затем Блоджет уехала, и вскоре после этого ушел Монтеигл вместе с Лоретто. В ту ночь он больше не видел Блоджет. Утром он узнал, что убийца Джейми сумел скрыться загадочным образом. Он скрылся за песчаными холмами, хотя в окружении нескольких сотен человек.

«Земля, должно быть, открылась и поглотила его», - сказал мистер Браун, младший партнер.

«Я думаю, что он не был грабителем нашего магазина, - задумчиво сказал мистер Вандеуотер, - потому что он вряд ли остался бы здесь всю ночь, если бы поделился добычей».

«Что могло быть его поручением?» сказал Браун.

«Этот парень мог зевнуть здесь в припадке алкогольного опьянения и заснуть», - сказал Монтигл.

- Но зачем он убил этого болвана? - спросил мистер Вандевотер.

«О, этот парень убьет кого угодно, - сказал Монтигл.

Мистер Браун выглядел очень загадочным, и, наконец, набравшись храбрости, он вытащил из кармана записку и сказал Монтиглу: «Может быть, ты понимаешь, почему эта записка, адресованная тебе, была взята на том самом месте, где находился убийца. спать.'

'Как!' - воскликнул Вандевотер. "Что в записке?"

«Я не позволил себе сломать печать», - ответил Браун. «Его содержание будет известно мистеру Монтиглу всякий раз, когда он захочет это сделать».

Браун передал записку Монтиглу. Оно было написано на тонкой бумаге с позолоченными краями и адресовано «Мистеру. Лоренцо Монтеагл, Монтгомери-стрит.

Удивленный юноша сломал печать и распечатал записку. Сверху было отмечено « Строго конфиденциально ». Он гласил:

«Уважаемый сэр! Вам может показаться странным, что мы с вами так внезапно расстались в тот вечер на улице Дюпон; но, как вы видели, причиной был один мой друг. Если сегодня вечером вы будете на свободе, обязательно позвоните и проведите меня, но не в том доме. Вы знаете обрыв, возле которого стоит английский барк Святого Георгия. Я буду под этой скалой, на берегу моря, ровно в 8 часов. Это очень личное. Пусть этого никто не увидит. Его отправляет человек, который передаст его вам в частном порядке, если у него будет возможность. Приходи, если сможешь.
Мария. '
- Ах, уже поздно! - громко сказал Монтеигл и положил записку в карман.

«Похоже, мы не должны одобрять содержание вашей записки, - сказал мистер Браун, глядя на Вандевотера.

'Что мне делать?' сказал юноша себе. «Без сомнения, это что-то важное».

"Частный, не так ли?" - спросил Вандевотер.

'Сэр!' сказал Монтигл, довольно удивленный вопросом.

«Вы должны знать, что это особый случай», - сказал мистер Браун, правильно интерпретируя удивление Монтигла. «В любое другое время было бы крайне неприлично выражать любопытство по поводу смысла этой записки».

«Эта записка - ничто», - сказал юноша. «Это строго конфиденциально и никакого отношения к ограблению не имеет».

Вандевотер посмотрел на мистера Брауна, тот поднял брови и медленно покачал головой. Гримасы не заметил Монтигл, его мысли были с молодой леди под обрывом.

«Вы заметите, мистер Монтигл, - сказал Браун очень мягким и в то же время отчетливым тоном, - что было совершено тяжелое ограбление. Зловещий злоумышленник спит в ограбленном магазине; на обратной стороне письма, очевидно брошенного им, указан ваш адрес. Если его схватят и предадут суду, конечно, это письмо понадобится ».

«Пока могу удовлетворить ваше любопытство», - сказал Монтеигл. «Похоже, что Джейми был посланником, чтобы доставить мне это письмо. Вероятно, он пришел сюда пьяный и заснул ».

Похоже, это полностью объясняет присутствие мужчины. - Как я и думал, он не виновен в ограблении, - сказал Вандуотер.

Браун сжал губы, частично кивнул, частично покачал головой, приподнял брови и отвернулся, как человек, который только наполовину убежден и сделал какое-то открытие, которое он не решается раскрыть.

За ужином в тот вечер Джулия Вандуотер была, как всегда, любезна; но когда он встал, чтобы уехать за границу, она сказала ему, когда он проходил через дверь: «Вы соблюдаете очень поздние часы, сэр Лоренцо; Я должен взять на себя ответственность за вас ».

Хотя это было сказано тоном насмешки, тем не менее в этом был малейший вид упрека, которого было достаточно, чтобы Монтигл почувствовал, что введенная в заблуждение девушка считает себя вправе высказать свое мнение о его поведении.

Путешествуя по холмам к городу, юноша сказал себе: «Что будет жестче - сломать этот пузырь сразу или позволить, чтобы он рухнул сам в свое время? Конечно, пламя, которое никогда не накаляется, не горит долго, и я дал Джулии ни малейшего повода полагать, что смотрю на нее с пристрастием ».

Он подошел к густой группе кустов, на значительном расстоянии от любого дома, хотя небольшое ранчо было на виду, когда он услышал, как что-то шевелится среди листьев и ветвей. Он вытащил револьвер.

«Вы пристрелите меня?» - спросил серебряный голос, и через мгновение перед ним предстала Мария.

'Ах! Спокойной ночи. Я хотел тебя видеть, - сказал Монтигл. «Я получил вашу записку…»

'Когда?'

«Не раньше, - ответил юноша, - хотя это, должно быть, было написано два или три дня назад».

«Он дольше этого, - ответила Мария, - я ждала тебя почти всю ночь».

- В указанном вами месте - под обрывом?

'Да.'

«Тогда ваше дело должно быть важным. Мне жаль, что я не получил записку вовремя ».

Несколько мгновений Мария молчала. Наконец она начала: «Мое поручение не велико. Я хотел тебя увидеть.'

Юноша ласково положил руку ей на плечо.

«Нет, - сказала она, - ты не понимаешь. Все вы, джентльмены, думаете, что девушки всегда вас любят. Ничего не оставалось, как любить мужчину, когда мужчина смеется над ней », - и она самостоятельно встряхнула свои локоны.

- В любом случае, я рад вас видеть, - сказал Монтеигл.

«О, да, вы очень рады меня видеть… некоторые… но вам больше приятно видеть…»

'Кому?'

'Вы знаете лучше.'

Монтеигл подумал о Лоретто, чьи колдовские способности и богатое личное обаяние действительно сильно подействовали на его воображение.

«Подойди, скажи мне, где она живет», - сказал он.

«Вы только что приехали оттуда», - ответила Мария.

«Нет, клянусь честью, я не был там с прошлой ночи».

Мария вздрогнула, и ее глаза ярко засияли, когда она посмотрела ему в лицо.

- Сегодня не был дома? воскликнула она.

«Ах да, я только что приехал из дома мистера Вандевотера».

- А кто там живет ? - спросила она, пристально глядя на лицо юноши.

'Мистер. и миссис Вандуотер, их племянница и слуги, - ответил он.

«Племянница! племянница! воскликнула Мария. - Что с ней ?

- По-моему, очень хорошая молодая леди.

'Очень хорошо? Да, очень хорошо - вы ее такой нашли? Очень хорошо.'

«Мария, - сказал он решительным тоном, - если тебе сказали, что я люблю Джулию Вандевотер или что я когда-либо давал ей малейшие основания подозревать это, тебе сказали, что это чистая ложь».

«Ты не любишь Джулию? Нет? Ни капли? и она схватила его за руку и серьезно посмотрела ему в лицо.

«Нет, Мария, я ее не люблю».

Мария молчала и выглядела очень озадаченной. Она пошла ногой; она посмотрела на Монтеигла, а затем на несколько минут устремила взгляд на землю.

Внезапно подняв голову, она сказала Монтиглу бодрым тоном: «Ты скажешь мне одну очень большую ложь!»

«Нет, клянусь честью».

После минутного молчания она спросила: «Где вы были прошлой ночью?»

- Я не могу вам этого сказать, Мария.

'Ах! Я тебя узнаю. Вы любите одну симпатичную даму: вы видели ее прошлой ночью и говорите, что я не говорю вам, куда я пошел прошлой ночью ».

«Нет, Мария, я ответил на один из твоих вопросов; но не могу ответить другому ».

Мария посмотрела вниз и глубоко вздохнула.

Гордость Монтигла была немного тронута. Он сказал: «Я не знаю, я когда-нибудь женюсь, Мария. Но если мне случится влюбиться в близкий по духу дух - добродетельную , целомудренную , респектабельную девушку, я не знаю, что могло бы случиться ».

Мария запрокинула голову, яростно встряхнула своими волосами цвета воронова крыла, и ее ноздри расширились, когда она ответила: «Что за мужчины! они думают только о себе. У женщины есть душа для кого-то, кроме нее самой », и она сильно ударила себя по груди, настолько сильно, что Монтигл услышал, как в ножнах зазвенел кинжал.

«О да, Мария, я испытываю сочувствие к другим, - ответил Монтигл. «Я испытываю к тебе чувства, и хотя я, возможно, не захочу жениться на тебе…»

Девушка резко развернулась на одной ноге и прервала Монтеигла смехом, который мог разбудить обитателей далекого ранчо.

Он удивленно посмотрел на нее. Едва удостоив его взгляда, она начала снова и смеялась, пока у нее не перехватило дыхание.

«Человек такой дурак!» сказала она наконец. «Вот», - продолжила она, взяв нить дорогого жемчуга из какого-то места, где они были спрятаны, и возложила их ему на руку. - Ты думаешь, бедная Мария отдала тебе это? Думаешь, я куплю?

Монтеигл осмотрел драгоценный дар в сумерках и понял, что он действительно слишком великолепен, чтобы исходить от бедной нимфы, и что это, должно быть, подарок от какого-то неизвестного человека.

Он почувствовал, как задаются вопросами Марии. Он считал, что это подарок какой-то богатой дамы, которая была к нему благосклонна; и что Марии было поручено озвучить его по поводу его сообщенной привязанности к Джулии.

Это было действительно приключение, и его воображение сразу же загорелось.

- Скажите, Мария, как зовут эту даму?

'Какая леди?'

«Леди, которая прислала мне этот жемчуг».

«Леди… ха! ха! ха! Это была не дама. Это был один большой джентльмен ».

При этих словах тщеславие Монтеигла упало на девяносто градусов.

"Кто был джентльмен?" спросил он, нетерпеливо.

«Кто ваша дама, которую вы видели вчера вечером?» - спросила своенравная девушка.

«О, никто - совсем ничего. Никого, в кого я никогда не влюблюсь, я вам это обещаю.

«Не влюбиться? Куда вы пойдете сегодня вечером?

Монтеигл улыбнулся этому пристальному вопросу, так как чувствовал себя немного пойманным. Он был связан с Лоретто, когда встретил Марию.

Девушка повернулась и стала уходить от него.

«Стой, Мария, расскажи мне побольше об этих жемчужинах. Кто тот джентльмен, который их мне прислал?

«Кто та женщина, которую вы видели вчера вечером и идете к ней сегодня вечером?» потребовал, чтобы она отступила.

Монтигл преследовал ее, когда она ускорила шаг и, наконец, убежала с быстротой олененка. Не заботясь о том, чтобы несколько путешественников, которых он заметил, гнались за женщиной, Монтеигл замедлил шаг. Вскоре Мария скрылась из виду, и Монтигл сразу осаждала тысяча идей.

Она говорит мне, что этот ценный подарок был получен от мужчины - богатого набоба, - и все же она спрашивает о состоянии моего сердца так внимательно, как если бы она была представительницей своего пола, который был заинтересован в том, чтобы узнать, был ли я влюблен в Джулию Вандевотер или нет. Во всяком случае, она ушла с верой, что я имею ввиду даму - что я люблю ее, с которой я провел прошлую ночь и к которой я сейчас иду! - Возможно - да, возможно, в конце концов , это подарок от дамы, и что Марии было поручено не рассказывать об этом факте, если она не обнаружит, что мое сердце отключено, и что, полагая, что это было иначе, она притворилась, что эти жемчужины принадлежат богатому старику, который ничего общего с его богатством, кроме как разослать его по стране руками удовольствий дам, умоляющих молодых людей принять его! Нет, нет, так не пойдет. Этот подарок от дамы.

Он подумал о женщине в чадре, предположительно монахине, которая принесла Марии записку. - Не она ли дарителем?

«Но нет, ее поручение было к девушке, а не ко мне».

Немного подумав, он понял, что было бы неприлично идти с его ценным трофеем в дом, куда он был направлен, как мог предположить Лоретто, если бы она обнаружила, что это был подарок ей, и испытала бы разочарование. когда сообщили, что это не его судьба.

Он повернулся, чтобы вернуться в дом, и через мгновение услышал позади себя быстрые шаги. Он повернулся, одновременно положив руку на револьвер; но двое мужчин, которые теперь подошли к нему, казались миролюбивыми.

«Прекрасная ночь, сэр», - сказал один из незнакомцев.

«Это действительно так, - ответил Монтигл.

«Вы видели здесь что-нибудь, похожее на большую коричневую козу, сэр», - продолжил человек, который заговорил первым.

«Нет», - был ответ, и Монтигл, пожелав им «добрый вечер», повернулся, чтобы отправиться в город. В этот момент один из мужчин крепко прижал его руки к бокам, в то время как другой быстро и ловко вытащил револьвер из кармана и несколько раз обмотал его руки крепким шнуром. Человек, который до сих пор держал его своей железной хваткой, несмотря на его решительную борьбу, внезапно споткнулся о пятки и тяжело упал на твердый берег.

Внезапный шок на несколько секунд лишил его чувств, и когда воспоминание вернулось, он обнаружил, что все еще лежит на мокром берегу, с которого только что отступил прилив. Его руки были крепко связаны за спиной, а глаза забинтованы.

В течение нескольких мгновений не было слышно ни звука, кроме тихого журчания небольших волн, катящихся по берегу, и его собственного тяжелого дыхания, поскольку он яростно сопротивлялся хулиганам в их попытке связать его; но нападение было слишком внезапным и неожиданным, чтобы его усилия принесли хоть какую-то пользу.

Теперь он попытался развязать руки, но все его попытки были совершенно бесполезны.

- Надеюсь, вы хорошо проводите время, избавляясь от пробок. Ничто не откроет им плетку, кроме острого ножа, и если он у тебя вообще получится, то он пройдет через твои взорванные ребра, если я буду по-своему ».

«Кто вы, сэр? и что означает это негодяйское насилие? »

«Прими это хладнокровно, мой молодой хищник, и благослови свои звезды, у тебя нет пули в твоем окровавленном сердце», - сказал другой голос, в котором он узнал голос человека, который расспрашивал его о козе.

Чтобы объяснить это странное возмущение, Монтигл вспомнил все события, произошедшие за последние несколько дней. Сначала он подумал, что их целью может быть грабеж; но эта идея была отброшена, когда он вспомнил, что, пока он лежал без чувств, не было сделано никаких попыток лишить его того маленького золота, которое он имел при себе.

К отряду присоединился еще один человек, и он выслушал трех тихих и явно серьезных советов. Вскоре они замолчали и подошли к нему. - Двое из них подняли его на ноги, и один из них сказал грубым, жестоким тоном: «А теперь пошевелите своими культями и идите туда, куда мы вас ведем».

«Но что, если я откажусь ходить?» - сказал Монтеигл.

«Тогда мы возьмем тебя за шею и потащим по берегу, если острые камни соскребут плоть с твоих проклятых костей».

'Отпусти меня; - или мои крики помогут, - решительно сказал Монтигл.

«Произнеси одно громкое слово, и содержимое этого грохота пробьет тебе череп», - сказал последний встречный твердым спокойным голосом, и наш герой почувствовал, как холодное дуло револьвера прижалось к его виску, и в то же мгновение острый щелчок объявил, что он на полном ходу.

У Монтеигла было такое же храброе сердце, как никогда не билось в смертной груди; но здесь возникла дилемма, которая заставила бы даже Джека Хейса задуматься.

Но на размышления у Монтигла было мало времени.

«Д-н, - нетерпеливо закричал один из его похитителей, - давайте двинемся. Нам предстоит долгий путь и тяжелая ночная работа ».

«Между прочим, ты прав, старый босс, - сказал один из них, - уже достаточно дурачился».

Сказав это, он без всякой осторожности схватил Монтеигла за воротник.

Последний, видя, что сопротивление приведет только к тому, что его увлечет основная сила, если не к его мгновенной смерти, сказал им, чтобы они развязали его, и он мирно пойдет вместе с ними.

«Правильно, юноша, ты сэкономишь нам на цене пары патронов и на перезарядке», - сказал парень с револьвером.

Пройдя вдоль берега несколько сотен ярдов, они взобрались на почти перпендикулярный обрыв утеса, опираясь на карликовые деревья и выступающие скалы. Двое мужчин помогали Монтиглу, каждый держал по одной руке.

Прежде чем подняться на вершину утеса, один из гостей издал низкий, своеобразный свист, что-то вроде крика кроншнепа. На него немедленно ответили, и они двинулись в том направлении, откуда исходил, очевидно, заранее согласованный сигнал.

«Хорошо, Джимми», - сказал один из похитителей Монтигла.

Я слышу немного шума, я слышал только лай этих проклятых волков, которых нецивилизованные серые люди называют бугорками. И эти проклятые полуголодные существа заставили меня почувствовать себя немного напуганным, потому что они звучали как собачий вой, и вы знаете, когда собака воет, наверняка кто-то, кто ее слышит, скоро уйдет под дернину.

- Заткни свою ловушку Мерфи, Джим, или просто открой ее и проглоти это: я получил ее в Сазераке, когда проходил, думая, что тебе может понадобиться немного голландской храбрости, и этот бренди поможет даже Джону. Куриное сердце китайца.

«Пойдем, пошли, давай садимся и поехали». Этот приказ был отдан голосом, в котором Монтигл узнал голос человека, который приставил пистолет к его голове и который оказался лидером банды.

Монтеагла посадили на лошадь, а по обе стороны от него сидели всадники, один из которых держал лариат своего коня. Было дано слово продолжать движение, и все двинулись быстрой рысью.

'Каким образом?' сказал Джимми.

«Прямо в хижину!» был ответ.

Монтигл и его противники только что исчезли в глубокой лощине, как вдруг из густого кустарника, окружавшего место, откуда отряд покинул отряд, вылез человек. Это был невысокий мужчина крепкого телосложения. Даже в лунном свете можно было увидеть, что в обильных прядях, падающих на его разноцветное одеяло, было больше белых, чем черных волос; но его брови были угольно-черными и склонялись над глазами, яркими и острыми, как острие кинжала.

«Святая Варвара!» эякулировал он по-испански, в то время как его руки почти машинально перекрестились. - Что, во имя Сан- Диаболо, они собираются делать с этим юношей? Но я должен уйти, иначе будет слишком поздно, чтобы спасти его. Неудивительно, что наша милая хозяйка Донна Инес любит его. Я тоже в долгу перед ним, потому что он определенно спас мне жизнь, когда эти два «Пайк» хомбра собирались устроить мне «ад», как они это называли, потому что я был трезв 4 июля ». Так монолог, калифорнийец, каким он был, снова удалился в заросли и через секунду вернулся в сопровождении благородного коня, черного как полночь.

«Теперь у тебя будет хорошая пробежка, мой красавчик Сид», - сказал старый калифорнийец, погладив гриву на лбу благородного животного так же нежно, как отец, по локонам на лбу любимой дочери.

Не касаясь ступенями стремена, он легко вскочил в седло, потряс поводьями, и в следующее мгновение Сид нес своего всадника через лощины и холмы, лежащие между ними и Миссией, рядом с которым находилось ранчо, где жил отец. Донны Инес.

Санчес, как звали всадника, не натягивал поводья, пока резко не остановился у ворот дома своей хозяйки. Здесь он сошел, вошел в дом и попросил поговорить с красивой дочерью синьора Кастро.

ГЛАВА XVIII