Ветер

Первый холодный осенний ветер кружил в саду, обнимал деревья, ещё покрытые зелёными листьями, что-то пел тихонечко, может быть песню, может быть молитву, не стучал в окна, не бился в двери. Ветер был ранней осенью в затянувшемся лете, ещё крохотной, нежной осенью.
Мне не спалось в эту ночь. То ли от избытка приятных событий за последнее время, которые я хотел прочувствовать как следует, осознать, то ли от странной тоски, которая, как чёрная ведьма на меня всегда почему-то накатывает в счастливые моменты моей жизни.
Я не хотел возвращать в памяти то пережитое, именно то, что неоднозначно. Странный коктейль эмоций, который пил я несколько лет. Мне казалось, что всё пережитое ранее - просто пустое, бездарное, ненужное. Но почему-то именно в счастливые мои дни память настойчиво возвращает меня в то коктейльное время. Что я, собственно, помню? Боль, перемешенную с чем? С болью, только с болью. Потом появилась тоска, отчаяние о невозможности, от бессилия что-нибудь объяснить, втолковать упрямой женщине. А зачем я это делал, спрашиваю я себя сейчас? Зачем растянул я, я сам эту мутную, тягучую канитель эмоций? Острого ощущения одиночества, непонимания и неуёмный боли, именно, боли?
Можно было бы себя обмануть и признаваясь себе в погибшей, растоптанной любви к ледяной даме, жалеть о времени, потраченном на бесконечные выяснения отношений, отвратительные скандалы, жалеть себя, холить свои стихи, называть себя мудрецом, подбадривать себя и считать, что мне нужна была боль для творчества. Возможно. Но я не хочу себе врать, это не так. Я получал удовольствие от боли. Такой себе моральный мазохизм. Иначе, как объяснить самому себе столько лет унылой грязи, гадких больных эмоций, попыток, просьб принять меня? А я был принят, именно таким - болезненно эмоциональным. Да, я именно был таким и именно таким и был принят. Никакого обмана. Всё честно.
Я теперь - как осенний ветер, гуляющий этой ночью в моём саду. Трепетный, лёгкий, неотягощённый осенним, тяжёлым сплином, серым небом, которое, кажется, поглотит все краски, даже чёрную, своей убогой, примитивной серостью. И жёлтые яркие, но мёртвые листья не спасут. Только подчеркнут сплин.
И я рад сам себе сейчас. Только вот та, прежняя чревоточина бесконечной, многолетней осени иногда точит мою душу, как невылеченная болезнь боли и разочарований...